Он ощутил магический барьер перед следующими дверьми в зал. Зал конференций. Зал Магического Круга. Затем, внезапно, преграда исчезла, двери резко распахнулись внутрь, пропуская его и отряд. Себастьян ступил в зал Совета и… обомлел. Да он был прав! Чувства его не обманули. Собрался весь Совет! На троне восседал король! Советники расселись за церемониальным столом. Как только Себастьян вошел, советники перестали перешептываться, головы всех присутствующих повернулись к нему. Глаза вельмож и короля эльфийского народа Эльриха Эльсдина приковали полукровку к мраморному полу, словно гвоздями.
Полминуты стояла гробовая тишина, никто не решался промолвить слова — все ждали короля.
— Явились-таки! Чудесно! — Король едва сдерживал бурлящую в нем ярость. — Теперь объясни Себастьян, что же ты натворил?
Полукровка съежился. Он кардинально не мог понять, что происходило вокруг, почему "сородичи" так всерьез взъелись на него. Почему?
— Я выполнял то, что мне было велено, ваше величество…
— Велено? — Зарычал в гневе король. Себастьян побледнел. — Тебе отдавали точный указ — перебить всех!
Перебить всех?! Стоп!!! Как так?! ВСЕХ?!
Себастьян онемевшим языком выдавил.
— Мой король, как всех? Указ четко значил — взять храмовников в плен…
— Какой плен? Себастьян, ты!.. Я давал четкий приказ — убить всех! Всех! Себастьен!
Во опять "Себастьен"! Подлые гады!
— Приволок в Эль-Фарон дайкинскую знать! Наследил на Василисковых холмах. Потерял эльфара и двоих лучников. Подставил весь народ эльфов в положение, влекущее за собой непоправимые последствия. Себастьян, ты хоть понимаешь, кого ты притащил на наши земли?..
Полукровка оцепенело, стоял посреди зала, он ожидал всего, но не такого. Обвинять его в ослушании приказа — это новость. Большая новость для него.
— Ты будешь наказан, Себастьян. Серьезно наказан. Я приказываю… — Эльрих Эльсдин неожиданно заговорил спокойно и терпеливо: — Себастьяна Харуша за неподчинение приказа наказать! В момент разбирательства, он будет находиться под домашним арестом. Следствие будет возглавлено советником Урфом Сульяном. Храмовников в тюремные камеры. Приступить к выполнению указов!
Вот так дела? Домашний арест. Подонки!
Себастьян в ужасе не находил слов, пытался пробудиться словно ото сна, и не получалось, вся реальная жизнь перевернулась, скособочилась, предстала пред ним кошмаром. О боги! Дьен разорви этих выродков! Нет, я так просто не сдамся! Не сдамся, слышите?!
Урф Сульян кланялся перед королем. Седовласые эльфы уже порешили его судьбу — сначала домашний арест, а затем — что?.. Одинокая камера? Пытки? Палач?
Советник Магического Круга возвращался к церемониальному столу, где восседал на своем месте и его приемный отец — Желин Харуш. Но Себастьян его не видел, не видел злых взглядов и не слышал колких обвинений, что оточили старого эльфа, не видел также и Желин Харуш того, как глаза Себастьяна запылали яростным огнем и он, наконец-то, набрался смелости возразить на вердикт короля. Возразить впервые, и кому — самому КОРОЛЮ!!!
— Мой король, я всегда выполнял то, что мне велели! Всегда беспрекословно делал свою работу, какой бы она не была! Четко помню каждое слово, отданное вами в тот день!..
— Что?! — Заверещал Урф Сульян тонко и мелодично. Весь зал готов был взорваться истерическим гвалтом, такое неслыханное, и невиданное действо — полукровка Себастьян Харуш осмелился оправдываться и перечить. Желин Харуш прирос к стулу, потеряв дар речи, не только он один был поражен, — все собравшиеся в зале конференций не находили себе места.
Король Эльрих Эльсдин медленно приподнялся над троном, седина в волосах и морщины на скулах лишь говорили, что он очень стар. Эльрих Эльсдин прожил не одну сотню лет и помнил те времена, когда эльфы правили землями Зоргана, не питая любви к затворничеству. Но чего больше всего король эльфов помнил, так это то, что ни единый живущий в Эль-Фароне эльф, а тем более полукровка, — не должен и помыслить, и что страшнее всего, в голос перечить своему королю! Так, как только что поступил Себастьян Харуш, не поступал за две тысячи лет существования эльфийской династии Эльсдинов никто!.. Никто!
Зал конференций бушевал. Желина Харуша обвиняли во всем, что только могли придумать. Бушевали, пока король не подал голос. Властный и громогласный:
— Тебя пригрели, полукровка, и ты должен быть благодарен за это, но в твоих жилах течет слишком много людской крови, слишком много достоинства и высокомерия. Тебе все равно на наши законы, на наши традиции, священство. Тебе плевать на нас! Ты лишь игрался нашими убеждениями, и вот когда заигрался, и правда открыла твое истинное лицо, ты еще осмеливаешься перечить? Я всегда знал, что однажды такое случиться, Себастьян! — король поддался вперед, светлые пронзительные глаза приковали все внимание Себастьяна. — Дайкинская кровь забурлила в тебе Себастьян! Забурлила и сказала тебе — народ эльфов не для тебя Себастьян, ты чужд им, ты сердцем принадлежишь… людям!
Полукровка ужаснулся, и весь зал ахнул, многие понимали это давно, но таили в себе, берегли чувства Желина Харуша, видели в Себастьяне тепло, считали последнего безобидной пешкой, которой можно понукать и вертеть в свое удовольствие. Себастьян безразлично относился к напастям эльфов и поэтому завоевал статус механического конька, выполняющего чужие пожелания и приказы.
— Ты не осмелился убить дайкинскую выволочь, но зато преспокойно разрешил угробить моих поданных! Ты изменил Себастьян законам эльфов! Ты изменил священным клятвам! Ты… — Светлые глаза короля эльфов пылали, рот скривился и изрыгал страшные обвинения. — Ты… отречен! Ты ответишь за измену своей жизнью! Но прежде, я утолю твою любовь Себастьян к этим выродкам! Ты увидишь своими глазами их казнь! Мы получим сперва ответы, а затем, их тела будут гореть в пламени мести, — и все это Себастьен, ты увидишь своими глазами! Ты готов, Себастьен?!
ВСЕ, ДЛЯ НИХ ОН УМЕР! ДЛЯ НИХ ОН ПРОСТО — МЕРТВ!
— Готов, ваше…
— Взять выродка под стражу!
Совет по команде, ментально, обрушил на него град холодных, подсознательных ударов, он успел почувствовать горький, отчаянный крик в своих раскаленных от ужаса мозгах — ЕГО приемный отец рыдал. Рыдал в безудержном горе, взывая простить, и… мраморный пол встретил бесцеремонно, Себастьян еще успел ощутить боль — от удара прикусил язык и разбил губы, зубы только хрустнули… и лишь потом бессознательный сон.
* * *
По телу разливалось приятное тепло, но руки и ноги налились тяжестью, Матеус попытался пошевелить конечностями — боль! Яркая и сумасшедшая боль! Граки здорово их отделали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
