И когда несчастные и немолодые родители двадцать пять лет назад решали, что делать с четвертой нежеланной дочкой, опять пришла тетя Маша и низким прокуренным голосом своим выдала:
— Выродили, а теперь бросать?! Ах вы, сволочи! Ах вы, твари! Вас самих родители бросили? Нет? А эту кроху, значит, можно? Иди сюда, дите, не реви…
Родители устыдились теткиного крика на весь роддом, зашикали на лохматую сивиллу и Катьку из роддома забрали. Сама Катька уже думала — лучше бы и не забирали! Все три старшие сестры были девицы крупные и бойкие. Они точно знали, что свой кусок у жизни надо урвать. Любой способ годится. Сестры не слишком дружили, с детства за каждую ношенную юбку дрались. Ясное дело, потом Катьке только лохмотья оставались. А как только повыросли — так и разбегаться стали.
Самая старшая, Анна, выскочила замуж за курсанта и когда его направили куда-то в Казахстан — укатила с ним. Это было так давно, что Катька сестру еле помнила. С тех пор об Аньке никто и ничего не слышал. Да особо никто и не хотел слышать, если честно. Может, мать и вспоминала, но говорить не говорила. Вторая — Маринка — была поумнее остальных, училась получше. Ей даже удалось в политехнический институт поступить, ее распределили в захолустный городишко в Гродинской области, а потом она осталась там жить и работать. Маринка иногда еще появлялась у родителей, но была она такая заносчивая, такая хамовитая, что даже говорить с ней было Катьке тошно.
— Думает, будто в люди выбилась, — фыркала тетя Маша, завидев задранный нос второй племянницы на облезлой кухне ее отчего дома. — А как папка твой через слово матерится — так и ты двух слов без «блин» не свяжешь!
Маринка, конечно, огрызалась, что зато у нее своя квартира и работа нормальная, и не пьет она как, блин, тетя Маша, но Катька знала, что все чем Маринка гордится — фуфло! Работает сестра всего-навсего мастером в цехе какого-то Бричкотракторного завода, трахается со всем мужским коллективом предприятия, в надежде, что кто-нибудь затраханный до полусмерти сдуру на ней женится. Но никто не женился, а ей уже тридцать два и четыре аборта.
Лена, та что перед Катькой родилась, другой путь пристроиться нашла. Она, как и ее мать, умела только детей рожать. Уже троих родила, причем муж ее был фигурой странной… Дорогой зять обычно появлялся месяцев за шесть до очередной беременности жены и исчезал за недельку до появления очередного отпрыска. Глаза не мозолил еще с годик, примерно, а потом — новый цикл. Как только «этот прохиндей», как принято было именовать зятя в семье, исчезал, Ленка валилась пузом кверху и вопила, что она бедная, несчастная, что денег у нее нет, на что детей содержать — не знает. Мамаша, Катька и даже папик с различной скоростью бросались к бедной — бедной Аленушке, которой так не повезло с мужем, и начинали обещать все свои пенсии, зарплаты, субсидии и стипендии (когда у Кати была еще стипендия) пустить на благородное дело взращивания Ленкиного потомства.
— Дети — это всегда хорошо! — Провозглашал новый тост отец. Опрокинув рюмку за святое, он наливался краской гнева на злую судьбу и до самой поздней ночи ругал зятя на чем свет стоит.
Постенав еще с часик несчастная трагически беременная успокаивалась. Так и быть, пойду с детьми жить в самую большую комнату в доме и сделаю милость, возьму ваши мятые рубли. Тетя Маша, понаблюдав эту систему в действии, в последний раз ехидно заметила:
— Довольно нелегкий способ заработка, Леночка! Смотри, не надорвись!
Ленка закатила глаза, изображая обморок, на тетю Машу снова зашикали, папик погрозил ей кулаком:
— Разгавкалась старая сука! Ленке рожать на днях, а ты ей гадости говоришь!
А вот Катька после слов тети Маши вдруг остановилась посередине комнаты со стольником в руках. Сто рублей эти она честно тащила Ленке, чтобы та могла сделать перед родами УЗИ, а то же сейчас все за деньги! Стоп, а вот Катькина сотрудница недавно говорила, что если врач на УЗИ направляет — платить не надо. Сколько же раз ее так сестра надувала за эти три беременности?
Нет, в отличие от сестер Катька к жизни была неприспособленная. Да и с мужиками у нее не клеилось. Сейчас вообще трудно замуж выйти — время такое. Все пацаны вокруг пивные алкоголики, как тут жениха найти? И если находится парень поприличнее, так ему и жену подавай не абы какую, а хоть с жильем. Когда Катьке было всего двадцать, она познакомилась с таким, поприличнее. Только парень тот сам жил в квартире, где кроме него еще дед с бабкой, мать с отцом и старший брат с женой и ребенком. Катьку ему привести было бы некуда. И у самой Катьки тогда Ленка второго родила и был полный дурдом! А комнат всего три, а две из них проходные. Тоже, куда тут молодого мужа всунешь? Помыкались — помыкались жених с невестой и разбежались. Парень тот сейчас на Ольге Скоркиной женат. А та — дура дурой и поперек себя шире, но с квартирой своей.
Тетя Маша Катьке свою халупу завещала, но когда она помрет — Катьке уже ничего в этой жизни надо не будет. Конечно, Катька бы и не хотела, чтобы тетя Маша умерла. Коли Маши не станет, то Катьке и поговорить будет не с кем. Мать только с Ленкиными сопливыми чадами носится. Отец, когда не пьяный, тоже нянчит своих мальчиков (его мечта иметь наследников на фамильных глистов сбылась с рождением двоих сыновей третьей дочери). Так что снова она не нужна, ни у дел.
И как часто это бывает с одинокими молодыми женщинами, которые не могут реализовать заложенный в них потенциал любви, материнства и творчества, Катька стала квелая, болезненная. Ходить стала сутулясь, чего-то все сморкалась, кашляла. Стала жаловаться на головные боли, запоры, ломоту во всех костях и прочее и прочее. К двадцати пяти она превратилась в красноносое существо без возраста, закутанное до ушей в широкую вязанную кофту неопределенной расцветки и шаркающее по двору домашними тапочками на теплый носок.
Все изменилось несколько месяцев назад. Вдруг тетя Маша перестала пить. Так, вроде случайно трезвая, она приходила в семью сестры и, спрятав свое правдолюбие, мирно рассказывала про собрания, которые теперь посещает. Там группа здоровья собирается, говорят о своих болячках, делятся народными рецептами лечения. Звала Катьку с собой. Племянница подумала немного и пошла на собрание. Оказалось, что местный филиал Фонда Здоровья и Чистоты организовал Общество Милосердия. Катя пришла на собрание Общества еще разок, потом познакомилась с людьми, посещающими собрания, втянулась. Ее попросили помочь разнести брошюрки по почтовым ящикам на своей улице. Она с радостью согласилась и стала делать это каждую неделю. Потом надо было ухаживать за больными людьми, стариками, инвалидами, которые стояли на учете в благотворительной организации.
Ухаживать за стариками для Катьки было совсем не трудно. Она не была брезгливой или ленивой, никаких интересов в жизни, кроме работы в Обществе, у нее не было. После работы Катька ехала к одной из бабулек, Антонине Гавриловне, готовила ей, мыла полы, следила, чтобы в доме всегда были нужные лекарства. Антонина Гавриловна не была совсем уж беспомощной, просто очень старенькой, а дети ее совсем забросили. Однажды Катя приехала к старушке, а у той дочь сидит. Надутая моложавая толстая баба, одетая в тесные джинсы и маленькую маечку. На боках из штанов торчали куски белого сала, но толстуху это не смущало.
— Ты кто такая? — набросилась доченька на Катьку. — Чего тебе тут надо? Квартиру захотела?! Пошла отсюда, проныра! Проклятые сектанты, так и снуете, так и шарите, где поживиться! Не будет вам квартиры!
Антонина Гавриловна пыталась заступиться за свою верную помощницу, но толстомясая ее не слушала. Катька еле ноги унесла оттуда. Плача, она приехала в Общество Милосердия. Там люди ей объяснили, что ничего не случилось страшного, так бывает. Люди неправильно понимают, злобно думают про таких как Катя.
— Такие злые люди, такова жизнь, таков мир вокруг нас! — говорила женщина, которая всем в Обществе распоряжалась. — Им Чистоту не понять, они о будущем своем не думают. А мы должны все терпеть от них, потому что мы избраны конец света пережить. Мы чистые. Ты, Катенька, теперь к Георгию Алексеевичу ходить будешь. Он парализован, совсем плох. Ты уж позаботься о нем. А родных у него никого, так что не бойся — больше гадостей не услышишь!
За год работы в Обществе, Катька сменила пятерых подопечных. Георгий Алексеевич вскоре умер, после него была Тамара Сидоровна, не старая женщина, но страдающая тяжелой формой диабета. Она тоже скончалась через пару месяцев. Павел Харитонович и Мира Константиновна умерли еще через полгода. Он был старенький и болел раком, а она очень тосковала по нему, вот сердце и не выдержало. Вчера умерла Янина Франковна, удивительная старушка с особым даром видеть будущее. Она умела гадать по руке, и на кофе, и составляла гороскопы, и снимала порчу. Катьке Янина Франковна предсказала что будет она счастливой, будет всегда, до самой своей смерти, помогать людям. Мужа не нагадала, но Катька уже и не стремилась замуж.
