Она отперла узенькую дверь, ввела Эллен в комнату.
– Посидите тут, отдохните, а доктор Кларита пойдет лекарство приготовит.
Эллен окинула взглядом скудно меблированное помещение без окон. Длинный деревянный ящик, вроде комода, тонкая накидка черного цвета, на стене распятие и перед ним скамеечка, на книжном шкафчике лампа размерами со свечу. Да еще узкая раковина, а под ней закрытые полочки для посуды.
Сестра сняла чашку с облупившимися боками, плеснула воды и включила кипятильник.
Эллен смотрела, не говоря ни слова, как ягненок сознающий, что его ждет заклание, и смирившийся со своей судьбой.
Прошла минута-другая, сестра Кларита, точно на роликах – под одеянием ног ее не было видно, – подкатилась к ней, и в руках у нее был чай из ромашки.
Долгий глоток – ох, горячо! Эллен отхлебнула еще. По ее телу будто побежали теплые волны. Волшебное питье сестры Клариты.
– Спасибо вам, сестра, действительно, помогает. – Это были самые первые ее слова с той минуты, как монахиня нашла ее рыдающей в коридоре. – Спасибо большое.
Сестра Кларита так и просияла.
– Да не за что меня благодарить, что вы. Лучше расскажите, что такое с вами приключилось, глядишь, я и тут чем-то помогу.
С Эллен чуть не случилась истерика. Рассказать вот ей? Да видите ли, сестра, дело в том, что я застукала своего хахаля: вытащил свой причиндал из штанов, чтобы этой сучке, сестре, которая с ним в операционной работает, было удобнее дотянуться до него губами. Недурно прозвучит, особенно в этом вот месте. Эллен что было сил замотала головой.
– Ну хорошо, не хотите говорить – не надо. Богу-то все видно. На Него положитесь в трудную минуту, на Него одного.
Эллен была ей так благодарна, уверившись, что больше вопросов не последует. Удивительная она, эта сестра Кларита, ничего толком не знает, но каким-то непостижимым чутьем уловила: до глубины души потрясена эта ее пациентка сегодняшняя. Да что уж там, она просто замечательная, сестра Кларита то есть. Ведь монахиня – значит, мужчина ни разу в жизни к ней не прикоснулся, но она вовсе не чувствует себя из-за этого обделенной. Помогает другим, ободряет их, и в этом для нее истинное счастье. Как-то она призналась Эллен, что двенадцать лет провела в очень строгом монастыре, предаваясь созерацанию с утра до ночи, – она принесла обет и молчала все эти годы. Наверное, оттого и умеет так внимательно слушать. И даже без слов понимать чужую боль.
Эллен допила остатки чая и ощутила в себе какую-то странную умиротворенность.
Когда она переступила порог своей квартиры, Бен сидел перед телевизором.
– Привет, незнакомка! – крикнул он ей. Всякий раз, как они сталкиваются друг с другом, он преисполнен радости. – Вы поглядите-ка! – На экране была скоростная трасса, а прямо посередине ее пылал автомобиль. – Хоть бы раз в жизни что-то хорошее в новостях показали! – Бен покачал головой. – Хотя для вас, которые в больнице работают, такие новости в самый раз. Еще один пациент, тащи его на операцию!
При слове «операция» Эллен вздрогнула, точно ее хлестнули кнутом. С минуту она стояла оцепенев, только подрагивал подбородок, а потом разрыдалась.
Бен, ошарашенный таким поворотом дела, кинулся к ней со всех ног.
– Что с вами? Неужели из-за этого? – он кивнул в сторону телевизора. – Но ведь случай несмертельный. – Он обнял ее, прижал к себе, точно стараясь задушить ее боль голыми руками. – Ну полно, полно же, – приговаривал он, гладя ее волосы.
Совсем не похож Бен на сестру Клариту, но ведь, надо же, и он тоже сумел ее успокоить, хотя бы немного. Рыдания стихли.
– Вот так-то лучше. – Бен усадил ее на кушетку. – Минуточку, хорошо? Не уходите, прощу вас.
Она слабо кивнула.
Он побежал на кухню и вернулся с бокалом в руке. Подал бокал Эллен, и она проглотила его одним духом.
Тут же у нее запершило в горле, она попробовала выплюнуть, только было уже поздно. Эллен чувствовала ужасный вкус во рту. Какой кошмар, в жизни такой гадости не пробовала.
– Господи, да вы что… – выдавила из себя она. – Что это?
– Луковый сок.
– Луковый сок? Ах, так это луковый сок? – и Эллен безудержно расхохоталась.
– Ну, сами ведь видите. Все как рукой сняло, вот вы уже и смеетесь. А минуту назад плакали навзрыд.
– Чудовище вы настоящее, вот вы кто, – ответила она, не в силах подавить смех. – Шуточки надо мной шутите?
– Клянусь вам, никакие это не шуточки. Старое русское средство, вот и все. Еще спасибо скажите, что я туда ничего добавлять не стал.
Эллен покачала головой:
– Старое русское средство, говорите? А от чего?
– От гриппа.
– От гриппа? На кой черт мне лечиться от гриппа?
– Я ничего другого и предположить не мог, когда вы в таком виде заявились. – Теперь уже смеялся и он тоже. – Знаете, всякий раз теряюсь, когда вижу плачущую женщину, такое чувство, что я, как младенец, беспомощен.
– Хорошо, я вас прощаю. А у вас не припасено старое русское средство, чтобы снять вкус лука во рту?
– Припасено, не сомневайтесь. – Он пошел на кухню и вернулся с ломтиком лимона.
– Клин клином, так, что ли? – Эллен впилась в лимон с жадностью изголодавшегося в пустыне.
– Стало быть, так, – Бен говорил властно, уверенно. – Выкладывайте, что случилось? Что там за трагедия такая? Больница сгорела до фундамента или еще что?
Она помотала головой.
– Или вашего друга в шею погнали?
Эллен смежила веки и сидела молча. Опять затрясся подбородок, вот-вот она снова утратит контроль над собой.
– Ясно, след взят правильно, какой-то непорядок с этим вашим приятелем, да?
– Не совсем, но в общем вы почти угадали, – прилив ярости вернул ей силы.
– А точнее?
Она вскочила на ноги.
– Вот что, я не хочу его видеть и прошу больше никогда о нем не упоминать, поняли?
– Ах даже так! Ну, ничего, мне-то кажется, что все не может быть до такой степени плохо. Послушайте, Эллен, что он такое натворил? – Бен, взяв ее за руку, усадил Эллен рядом со собой на кушетку.
Она молчала.
– Знаете, у меня дочь психотерапевт, так она считает, что в подобных случаях лучше выговориться.
Глядя прямо перед собой пустыми глазами, Эллен тяжело вздохнула:
– Понимаете, пришел факс, что его рукопись принята к печати. И мне захотелось сделать ему приятный сюрприз… – голос ее прервался.
– И что?
– Ну, я пошла его искать, а вот это было зря, совсем зря.
– Так вы нашли его?
– Да, в операционной… он сидел на столе, а эта сестра, с которой она работает, стояла на коленях и лицом прямо туда… ну, вы поняли.
Бен тихо присвистнул.
– Фу, кошмар какой это увидеть.
– Я с подонком этим больше слова не скажу, никогда.
