– И что же?
– Получается, я сердился на себя самого за то, что сам не выполнил за него эту миссию.
– А разве ты мог бы?
Ричер покачал головой.
– Я не видел его семь лет и понятия не имел, где он находится. А он ничего не знал обо мне. Но все равно, кто-то такой же, как я, должен был это сделать за него. А Джо должен был попросить помощи.
– Он был настолько гордым?
– Нет, настолько наивным. И это его погубило.
– А он мог что-то сделать уже на месте?
Ричер поморщился.
– Эти типы оказались почти профессионалами по нашим меркам. Наверное, у него все же оставался какой-то шанс, но действовать надо было инстинктивно и очень быстро, все решали доли секунды. Что касается инстинктов, то у Джо они были похоронены где-то очень глубоко. Очевидно, в тот момент он просто перестал думать. Так с ним случалось. К тому же, он отличался скромностью.
– Наивный и скромный, – подытожила Нигли. – Ну, здесь о нем совсем другого мнения.
– Здесь он действительно казался крутым и неповторимым парнем. Все относительно.
Нигли поерзала на стуле, не отводя глаз от экрана.
– Подожди, – сказала она. – Приближается полночь.
Таймер показывал половину первого. В шестнадцать минут первого из темноты коридора показалась бригада уборщиков. Ричер смотрел на их работу при увеличенной скорости, пока они не вышли из кабинета Стивесанта в семь минут первого. Затем он включил нормальный ход ленты и просмотрел в обычной скорости эпизод, когда бригада занималась уборкой офиса секретаря.
– Ну и что ты об этом думаешь? – поинтересовался Джек.
– Выглядят они вполне прилично.
– А если они оставили там письмо, могли бы они выглядеть такими спокойными и уверенными?
Уборщики явно никуда не торопились убегать. Нельзя сказать, что они чем-либо взволнованы или расстроены. Никто из них не оглядывался воровато на дверь в кабинет Стивесанта. Они просто убирали помещение. И делали это профессионально и довольно быстро. Ричер снова послал пленку на задний ход и быстро промотал ее, пока она сама не остановилась в тот момент, когда таймер показал ровно полночь. Он вынул ее и вставил в плейер первую кассету. Промотал ее до конца и запустил, внимательно наблюдая за экраном до того момента, когда уборщики первый раз появились – в одиннадцать часов пятьдесят две минуты. Затем пленка пошла обычным ходом, и Ричер остановил ее в тот момент, когда все три члена бригады были отчетливо видны перед камерой.
– Итак, где сейчас может находиться письмо? – поинтересовался Джек.
– Ну, как представляет это себе Фролих, – пожала плечами Нигли, – где угодно.
Ричер кивнул. Она была права. Учитывая, что их трое, да еще принимая во внимание эту громоздкую тележку… Да они могли незаметно пронести и дюжину таких писем.
– Как тебе кажется, они не выглядят взволнованными? – спросил он.
Нигли еще раз неопределенно пожала плечами:
– Прогони пленку еще раз и обрати внимание на их движения.
Он пустил ленту: уборщики направились к кабинету Стивесанта и вскоре исчезли за его дверью. Таймер показывал ровно одиннадцать часов пятьдесят две минуты.
– Давай посмотрим этот эпизод еще раз, – попросила Нигли.
Ричер повиновался и перемотал пленку. Уборщики снова двинулись к кабинету босса. Когда они вошли в него, Нигли откинулась на спинку стула и прикрыла глаза.
– Уровень энергичности у этих людей чуть другой по сравнению с тем, когда они выходят из кабинета.
– Ты так считаешь?
Она кивнула:
– То ли движения у них стали чуть замедленней? Ну, как будто их терзают какие-то сомнения, что ли?
– Или они боятся совершать то, что сейчас им предстоит там, за дверью кабинета? – подхватил Ричер.
Он снова прокрутил тот же отрезок пленки.
– Не знаю, в чем тут дело, – неуверенно произнесла Нигли. – Это трудно передать словами. И уж разумеется, мои чувства никак не могут считаться доказательствами. Это чисто субъективные ощущения, не поддающиеся описанию.
Ричер снова перемотал пленку, и они еще раз пересмотрели эпизод. Никаких очевидных изменений в поведении уборщиков, разумеется, обнаружено не было. Может быть, они были чуть живее, когда входили в кабинет, нежели когда покидали его. Или выглядели более усталыми. Но это и понятно: они провели там целых пятнадцать минут, а кабинет не слишком велик. Кроме того, он и без их стараний выглядел достаточно опрятным. А может быть, у них была привычка отдохнуть минут десять там, где их не фиксирует всевидящее око камеры. Уборщики же тоже люди неглупые. Не исключено, что в эти минуты они там клали на стол ноги, а не письмо.
– Не знаю, – повторила Нигли. – Больше ничего сказать не могу.
– Заключения не будет?
– Конечно, нет. Кто еще есть на пленке?
– Больше никого.
Он снова начал проматывать пленку назад, но на экране так больше ничего интересного и не появилось, пока в восемь часов секретарь, предварительно заглянув в дверь к Стивесанту, не ушла домой. Через некоторое время, а именно в семь тридцать, отправился из офиса и сам босс.
– Ну хорошо, допустим, что это сделали уборщики, – подытожил Ричер. – Но по своей ли инициативе?
– Я сильно в этом сомневаюсь.
– Тогда кто их заставил подложить это письмо?
* * *
Они отыскали Нендика в фойе, и тот сразу отправился назад в свой кабинет наводить порядок после незваных гостей. Затем они отправились на поиски Фролих. Она работала за своим столом, закопавшись в ворох бумаг, одновременно разговаривая по телефону и координируя возвращение Брука Армстронга из Кемп-Дэвида.
– Нам необходимо поговорить с уборщиками, – начал Ричер.
– Прямо сейчас? – удивилась Фролих.
– Самое лучшее время. Допросы, проведенные поздно вечером, всегда наиболее эффективны.
Она посмотрела на них отрешенно:
– Ну хорошо, тогда я вас подвезу к ним.
– Будет лучше, если вы не станете участвовать в этой беседе, – высказала свое предположение Нигли.
– Почему?
– Мы же люди военные. Мало ли что? Может быть, нам придется их хорошенько отшлепать за такой проступок.
Фролих испуганно уставилась не нее:
– Это исключено. Они такие же сотрудники нашей службы, как и все остальные.
– Она шутит, – вступился за коллегу Ричер. – Но они, конечно, будут чувствовать себя при разговоре более свободно, если не увидят рядом никого знакомого.
– Хорошо, в таком случае, я подожду вас в машине. Но мне все равно придется поехать туда с вами.
Она сделала еще несколько важных звонков, после чего привела в порядок бумаги на столе, и все трое направились к лифту, на котором и спустились в гараж. Они сели в «сабербен», и Ричер закрыл глаза, чтобы расслабиться хотя бы на двадцать минут – ровно столько длилась их поездка. Он чувствовал, что успел сильно устать после шести дней напряженной работы. Когда машина остановилась, он открыл глаза и увидел, что они приехали в очень скромный район, где преобладали автомобили десятилетнего возраста и покореженные заборы. Оранжевый свет городских ламп освещал унылую улочку. Асфальт здесь покрыт заплатками, а сквозь щели в нем пробивались хилые сорняки. Где-то вдали глухо бухали басы стереомагнитофона.
– Это здесь, – заговорила Фролих. – Дом номер 2301.
Он оказался слева и представлял собой небольшой дощатый особнячок на две семьи, обшитый вагонкой, с двумя дверьми впереди и симметричными окнами справа и слева. Двор опоясывала проволочная изгородь. Лужайка перед входом наполовину высохла. Здесь не было ни цветов, ни кустарников. Тем не менее, создавалось впечатление, что в доме живут опрятные, очень аккуратные люди. Вокруг было довольно чисто, а ступеньки оказались тщательно подметены.
– Я подожду вас здесь, – заявила Фролих.
Ричер и Нигли вышли из машины. Ночной воздух оказался довольно прохладным. Вдали все никак не унимался стереомагнитофон. Они зашли в ворота и по потрескавшейся бетонной дорожке приблизились ко входной двери. Ричер нажал на кнопку звонка, и они принялись ждать. Вскоре изнутри послышался звук шагов, словно кто-то шел по голому полу, затем с дороги убирали что-то увесистое и металлическое. После этого дверь открылась, и в проеме появился мужчина, придерживающий дверь за ручку. Это был тот самый уборщик, которого они видели на пленке. Они имели возможность рассматривать его, движущимся вперед и назад, в течение нескольких часов. Он был не молод, но и не стар. Не высокий, но и не коротышка. Просто самый среднестатистический мужчина. Уборщик был одет в хлопчатобумажные штаны и рубашку спортивного покроя. Кожа его оказалась смуглой, лицо – с выступающими скулами, черные блестящие волосы аккуратно подстрижены и причесаны несколько старомодно.
– Что вы хотели? – поинтересовался он.
