– Коду! – яростно командую я. – И вновь запустите строку! Готовность не отменяется!.. Дерьмо! – И тут же вздрагиваю: – Поехали!!!
Максим приближается еще к одной милицейской машине. Я просто уверен: уж тут-то его не пропустят.
Мент небрежно дергает жезлом, и когда «Тойота» аккуратно прижимается к поребрику, вразвалочку направляется к ней.
«Походка у этого парня такая, будто у него полный подгузник. Либо слоновьи яйца», – не удерживается Ольга.
Я хмыкаю и грожу кулаком в пустоту: «Молодец, конечно, девица. Паузы надо заполнять. Но про яйца – это на грани».
Страж порядка представляется, притом настолько невнятно, что не удается разобрать ни звания, ни фамилии.
Водитель протягивает ему права, страховое свидетельство и техталон. И при этом неразумно просит:
– Побыстрее, пожалуйста. Я опаздываю в Пулково на самолет. Если не улечу сегодня в Иркутск, потеряю контракт и серьезные деньги.
«Ни один уважающий себя сотрудник милиции после подобного заявления не поторопится. Наоборот», – тут же влезает с очередным комментарием Ольга.
Страж порядка, естественно, ни-ку-да не торопится! На его лице – мина собственной значимости, в его глазах – алчность.
В углу экрана появляется временной отсчет – сколько теперь будет продолжаться «проверка».
– Выйдите из машины и откройте багажник, – лениво цедит мент. Он уже заглотил живца, и сейчас занят одним-единственным вопросом: как бы не продешевить, как бы развести этого спешащего бизнесмена по максимуму!
Следующие десять минут уходят на проверку заднего сиденья и багажника на предмет наличия запрещенных предметов.
– Побыстрее, пожалуйста! – продолжает умолять голос Максима. На что излишне дотошный сотрудник цинично отвечает:
– Если что-то не нравится, можете жаловаться.
– Но я же вам объяснил, что могу потерять огромные деньги!
– Это меня не касается, – отрезает мент и подзывает к себе напарника: – Есть запах, или это мне кажется? – с наигранной неуверенностью спрашивает он.
– Вроде бы… что-то…
– Пройдемте в машину, – приказывает страж порядка, и в его голосе слышатся нотки раздражения:
«лох» опаздывает на самолет, но так до сих пор и не удосужился предложить денег. – Назад садитесь.
На счетчике времени – пятнадцать минут.
В машине сотрудник, устроившись за рулем, оборачивается к своей жертве и с сомнением покачивает головой:
– М-м-м… чего-то я неуверен… не выпивали сегодня? – Да вы что! Я ж за рулем! Завтра важные переговоры!
– Когда последний раз выпивали? – лениво интересуется мент.
На счетчике – двадцать минут…
Все заканчивается тем, что страж порядка, так и не добившись предложения взятки, выкладывает свой главный козырь – заявляет, что сейчас придется проехать с ним для освидетельствования на алкоголь.
– О господи! – Судя по голосу, Максим готов хлопнуться в обморок от безысходности. – Какое может быть освидетельствование? Я же вам объяснил, что у меня самолет. – И наконец решается: – Я могу на него еще успеть. Пятьсот рублей!
Мент словно бы и не слышит.
– За отказ от медицинского освидетельствования от полутора до двух лет лишения прав, – ровным голосом информирует он.
– Тысяча рублей! – Да прекратите вы. – Две тысячи! – Ха!
– Три тысячи!
Мент молчит. На экране телевизора его рука, нежно поглаживающая ручку переключения скоростей…
Когда на счетчике времени двадцать восемь минут, звучит:
– Пятьсот баксов!
Страж порядка опять оборачивается:
– Положи на сиденье. Так, чтобы я видел, – победно ухмыляется он.
Максим вынимает бумажник и раскладывает на заднем сиденье рядом с собой пять стодолларовых купюр.
– А теперь добавь еще столько же, если хочешь, чтобы тебя проводили до аэропорта, чтобы больше не останавливали. И вот увидишь, на самолет свой успеешь.
Максим безропотно удваивает сумму мзды.
– Поехали. Иди в свою тачку, – удовлетворенно распоряжается мент и начинает что-то бухтетъ в свою рацию.
В ракурсе скрытой камеры опять вид из лобового стекла машины телеканала. Впереди нее отчаливает от поребрика милицейский «жигуль», в который только что бодро вскочил второй патрульный. Отчетливо виден номер этой машины.
Вновь вступает закадр:[20]
«К тысяче долларов, находящихся сейчас на заднем сиденье этого ВАЗа в ближайшее время никто не прикоснется. Нашего актера, как и было обещано, честно проводят через город до Пулково. И лишь когда он по расчетам обоих невольных участников нашей подставы, уже поднимется в небо, деньги будут „обнаружены“. Конечно „случайно“. Ах, какая удача! Не выбрасывать же тысячу баксов! Ничего не остается, кроме как положить их в карман.
Одним словом, факт получения взятки в такой ситуации доказать невозможно. Да этого и не требуется. Наш телеканал не ставит перед собой задачи привлечь кого-либо к ответственности, мы никого не обвиняем в вымогательстве или превышении должностных полномочий, а всего лишь с полной достоверностью в прямом эфире показываем обычную для нашей страны дорожную ситуацию.
Выводы делайте сами.
Кстати, сразу же ставим вас в известность: десять стодолларовых бумажек, находящиеся сейчас на заднем сиденье милицейской машины, фальшивки высокого качества, и отличить их от настоящих купюр без специального оборудования почти невозможно. Но ни в какое специальное оборудование, ни куда-то еще они не попадут. Все эти бумажки были обработаны в темноте специальным составом, после чего их поместили в светонепроницаемый бумажник. Но как только их из него достали на свет, сразу пошла химическая реакция. Через сорок минут эти деньги, стоит до них дотронуться пальцем, тут же обратятся в прах.
Так что, товарищи милиционеры, нам очень жаль, но, кажется, вы сегодня без прибыли!
Впрочем, не все потеряно. Почему бы вам не потребовать у нас гонорар за участие в реалити-шоу «Подстава»? Глядишь, что-нибудь из этого и получится».
* * *
Я доходил.
Я был готов свернуться на диванчике у себя в кабинете и сдохнуть.
Одуряющая депрессия буквально высасывала из меня и мысли, и мозги. На шкале душевного равновесия указатель давно свалился за нулевую отметку и углубился в беспросветный «минус».
Ведь чуть ли не на протяжении суток я опять предавался непомерным возлияниям…
В понедельник, в два часа ночи, канал НРТ скромной заставкой объявил телезрителям о завершении двухдневного выставочного эфира и попрощался до 1 мая, когда начнется постоянное круглосуточное вещание. И сразу же, без малейшей задержки, в телекомпании началась грандиознейшая гулянка, продолжавшаяся чуть ли не до вторника. Офис от полнейшего разгрома, а трудовой коллектив от массового алкогольного отравления спасло только то, что у неискушенных в длительном пьянстве сотрудничков иссякли силы. А лично меня вырвала из объятий Бахуса неожиданно объявившаяся в офисе Василиса, которая решительно препроводила меня в «Мицубиси» и отвезла домой.
Явившись совершенно разбитый на работу утром во вторник, я обнаружил там каких-то изжеванных зомби, медленно бороздящих офис из угла в угол и тужащихся ликвидировать следы вечерины. На утренней планерке стояла непривычная тишина, а вместо кофе и чая топ-менеджеры дружно хлебали холодную минералку.
После планерки я затаился у себя в кабинете и, обложившись газетами, принялся отыскивать отзывы об эксперименте на новом питерском телеканале, а именно, о «Подставе». И к своему удивлению, почти ничего не нашел – лишь несколько упоминаний вскользь. И вовсе не таких восторженных, как я ожидал. Правда, и не критических. Спокойно, без каких-либо громких эпитетов сообщалось о том, что канал НРТ продемонстрировал идею весьма необычного реалити-шоу. Если над этой темой как следует поработать, отшлифовать ее, подкорректировать и привести в товарный вид, то она вполне может оказаться интересной для телезрителей.
Я был откровенно разочарован.
Я дотянулся до кнопочки и вызвал секретаршу Ларису.
– Почитай, что эти сволочи пишут! – когда она вошла в кабинет, я протянул ей несколько газет с криво отчеркнутыми маркером абзацами.
– Я читала. – Лариса даже не прикоснулась к газетам. – А чего ты хотел? Чтобы все таблоиды разразились передовицами о перевороте в концепции телевидения? Чтобы вознесли твое реалити-шоу до небес? Жди, Забродин! От «Подставы» за километр воняет скандалом, а поэтому с ней лучше держаться поосторожнее. Газетчики не хотят рисковать, ставя на темную лошадку. Так что ни пространных отзывов, ни дифирамбов ты не дождешься. Если, конечно, их не оплатят наши хозяева.
