казаться просто огромным шаром под нашими ногами.
Наш первый старт, как я уже сказал, был направлен к луне Деймос, одному из двух крошечных спутников Марса. Это один из самых маленьких миров Солнечной системы, так как лишь немногие планетоиды настолько малы. Его поверхность меньше, чем поверхность острова Уайт. Лондон мог бы практически покрыть одно из его полушарий, а Париж занял бы большую его часть. Когда мы приблизились к нему, он был полумесяцем, и его вид, частично черный как ночь, частично сияющий в солнечном свете, был поразительным. Сначала он казался огромным шаром, катящимся сквозь пространство, но когда мы приблизились, скалы и утесы показали, что это крошечный мир, едва ли заслуживающий названия мира, если бы не его постоянная орбита и его положение в пространстве, определенного как спутник, наравне с огромным Титаном или вашей Луной.
Вид Деймоса весьма поразителен. Его размеры настолько малы, что даже находясь на нем, чувствуешь, что это шар; на самом деле он кажется не более чем колоссальным метеором, нагроможденных скал и камней, изрезанных каньонами. Мы отдохнули на одной из самых больших его скал, а затем осмотрели унылый маленький мир вокруг нас и большую красную планету с ее зелеными морями и покрытыми снегом холмами, полярными льдами и ледниками. Это было прекрасное зрелище! Марс великолепен по цвету – один из самых прекрасных, самых разнообразных, самых великолепных из множества миров, вращающихся вокруг могучего солнца. В других мирах преобладает один цвет: на Земле – синий и зеленый; на нашей прекрасной Венере – белый и более бледные или светлые оттенки; но на Марсе все цвета, кроме синего – полная противоположность Земле, где преобладает синий. На Марсе преобладает красный цвет, а на Земле – синий.
Он выглядел великолепно с этой маленькой луны, с ее изрезанных скал и утесов, и по мере того, как мы катились вокруг него, как движущаяся панорама, он открывал нам новое великолепие. Моря, континенты, океаны и горные цепи, красные равнины и зеленые озера, все было усеяно белыми ворсистыми облаками, а в некоторых местах сверкало снегами – все это предстало перед нами, когда мы двигались со скоростью железнодорожного состава вокруг этого мира. Это было похоже на вид Земли с воздушного шара, только в гораздо большем масштабе. Движения Фобоса, другого спутника, разнообразил сцену, когда он также мчался в пространстве вокруг великолепного и многоцветного шара – главного мира для обоих сфер. Это была удивительная и великолепная картина сияющих оттенков, а вечером, когда звезды украшали небо, огни городов казались едва ли менее великолепными, чем днем.
Мы провели несколько дней на этой крошечной луне, катящейся вокруг красной планеты, наблюдая за океанами и континентами, открывающимися нашему взору. Эта сцена завораживала так, что мы с трудом могли оторваться от нее. Это было похоже на катание в машине по космосу – машине настолько маленькой и стремительной, что ее движение отчетливо ощущалось и воспринималось, чего нельзя сказать о больших спутниках.
Пока мы проводили время, наблюдая за Марсом, мы также сравнивали свои записи. Я рассказывал своим спутникам о своих путешествиях, показывал им города и длинные линии дорог Марса. Они, в свою очередь, показывали мне собранные ими природные сокровища – растения, камни, мелких животных. Они рассказали о наблюдавшимися ими изменениями природы, действие законов природы, сочетания элементов. Они указывали мне на озера и реки, горы и болота Марса и рассказывали о действиях, которые они предприняли, и о чудесах, которые они наблюдали в тех местах, над которыми мы пролетали и видели перед собой.
Путешествие было долгим и могло бы показаться утомительным, если бы мы не были заняты упорядочиванием чудес, которые мы собрали в оставленном нами красном мире. Камень, или метеор, на котором мы отдыхали, мало чем мог нас занять. Он был всего несколько десятков ярдов в поперечнике и имел неправильную форму. Это была масса железа и марганца, хрома и натрия. Но все же она была тяжелее, чем эфирная лодка, которая была к нему пристыкована. Иногда мы высаживались на него, иногда оставались в эфиромобиле. Мы анализировали его породы, исследовали их структуру под микроскопом и находили в них остатки инфузорной жизни многих видов.
Мы летели и летели к огромной системе миров, к которой мы стремились. День за днем (если говорить о земных или венерианских днях), почти год, мы летели все вперед, с длинным потоком мириадов метеоров вокруг нас, тускло отражающих солнечный свет, а Юпитер медленно становился все больше и ярче, пока мы не почувствовали, что можем попасть под влияние его гравитации.
Тогда Эзариэль позвал нас в эфиромобиль, отсоединил его от нашей маленькой дружелюбной скалы, и мы снова вышли в космос. Но теперь антигравитационная сила намеренно не использовалась. Мы находились под влиянием планеты и ее огромной массы. Мы мчались сквозь пространство так же быстро, как пушечное ядро, выпущенное из пушки, – сотни миль в минуту – навстречу огромному миру, лежащему перед нами.
Глава II. Первые впечатления
Мы с поразительной быстротой приближались к огромному шару, который все время становился все больше и больше вместе с его четырьмя лунами, хотя скорее планетами, чем лунами, вращающимися вокруг него.
Шар Юпитера, очевидно, был окутан облаками – длинными линиями и поясами, изломанными пространствами, сквозь которые мы надеялись увидеть саму планету.
В конце концов мы почувствовали, что скоро попадаем в его облачную страну. Тогда пришлось скомпенсировать силу тяготения.
– Если мы, – сказал Арауниэль, – ударимся о землю с такой скоростью, как сейчас, то пронзим поверхность, как пуля, на много ярдов. Ослабьте силу гравитации!
Мы так и сделали. И все же импульс был огромен. Мы устремились в облака. За несколько мгновений мы пронеслись сквозь длинные мили плывущего пара. Все это казалось сном, просто марлевой завесой. Затем мгновенный взгляд на бескрайние просторы бушующего, бурного океана, затянутого нависшими громадами облаков, затем сильный всплеск, и мы ринулись в воды океана огромной планеты.
Для любого человека это было бы мгновенной смертью, но мы, как вы знаете, обладаем гораздо большей жизненной силой, чем человек, и под водой можем жить долгое время. Тем не менее, это крушение было для нас неприятным, и когда сопротивление вод утихомирило наше движение вперед, Эзариэль снова придал эфиромобилю сильный толчок вверх, и мы снова устремились из океанских глубин к поверхности планеты, лодка светилась от тепла, вызванного трением, а воды шипели облаком вокруг нас. Таким образом, мы поднимались в огромном водовороте, окутанные облаками пара, поднимавшимися из раскаленных
