– Да ты что?! - тут старая княжна, явив неожиданное проворство, едва не выхватила из-под Левушкиной руки бумажку. Но он оказался ловчее - и чуть ли не одним прыжком пересек гостиную, а там стал махать обоими листами, суша чернила.
– Стало быть, родители девицы в Петербурге, и Боже упаси, чтобы они про сию каверзу пронюхали, - попросту сказал Архаров. - Ну что же, Тучков, ничего нового мы не узнали, зря только госпожа Шестунова лошадей гоняла.
– Про грудную болезнь нам еще с утра доктор по портрету сказал, - напомнил Левушка.
– Может, еще что-то вспомнится? - участливо спросил Архаров. - И еще вопросец - волосочеса вашего давно ли в последний раз видели?
Компаньонка Татьяна Андреевна, до той поры молчавшая и лишь мимически сопровождавшая каждое движение и каждое слово княжны, вдруг открыла рот, чтобы ответить, да и замерла - очевидно, крепко боялась своей барыни.
Княжна тоже несколько смутилась.
– Я, когда про побег донесли, без чувств свалилась, не до того было, - сказала она, и тут не то что Архаров - даже малонаблюдательный Тимофей опознал бы вранье.
Стало быть, или о волосочесе, как о возможном посреднике между беглянкой и теми, кто подбил ее на побег, просто в доме не подумали, или же велась некая загадочная игра, в которой француз и старая княжна почему-то были заодно.
– Затем благоволите, сударыня, позвать вашего лакея Павлушку, который, может статься, был с тем волосочесом в сговоре, - попросил Архаров.
– Ахти мне! - совсем по-простому воскликнула княжна. - Нет его у нас! Он ведь сбежал, мошенник, того же дня вечером сбежал, как его милость у нас побывать изволила!
И показала закрытым веером на Левушку.
Движение на языке светских махателей означало «Будьте смелы и решительны!», однако Левушка даже не улыбнулся.
– Стало быть, замешан в побеге, а мы его спугнули, - внимательно гляля княжне в лицо, произнес Архаров. - И еще вопрос, сударыня. Поскольку девица - ваша воспитанница, очевидно, вы, коли все же соберетесь ее замуж выдавать, и приданое ей обеспечите, или же вклад в монастырь.
– Да чего ж ей в монастырь уходить, пусть при мне живет!
Княжна уходила от вопроса о родителях и о приданом - стало быть, тут и следовало искать следы. Но не сейчас, не сейчас. Да еще касательно лакея Павлушки не то чтобы врала - а как-то так хитро выразилась, что переплела правду с ложью, и лжи было куда больше.
– Батюшка мой, Николай Петрович, - произнесла она наконец весьма горестно. - Сделай так, чтобы про мою Вареньку по всей Москве не растрезвонили, Христом-Богом прошу… коли она, голубушка моя, жива, так, глядишь, все и обойдется… А наши дамы, сам знаешь, чужой беде рады…
Архаров насторожился. То, что старая княжна боялась сплетен, его не удивило, но тут что-то еще примешалось, а точнее - кто-то, наблюдающий исподтишка за тем, как Марья Семеновна растит девицу Пухову. И докладывающий о своих наблюдениях в Санкт-Петербург… Некая дама возникла перед внутренним взором, прячущая лицо под бархатной маской. Возникла и пропала.
Поблагодарив за сведения, Архаров встал, позвал Левушку, и их на трехсаженной колымаге повезли обратно на Пречистенку.
– Надо и к княжне наружное наблюдение приставить, - сказал Архаров. - Федька толковал, что из-за того Павлушки у княжны все девки передрались. Кто бы у нас смог к девкам половчее подкатиться?
Левушка задумался и перечислил несколько человек архаровцев, кому поручение пришлось бы впору. Обсуждая их особы, Архаров с Левушкой добрались до Пречистенки.
А там была суета.
Никодимка, невзирая на сладкую рожу и прирожденное дармоедство, отнюдь не был дуралеем. Это сказывалось и в том, как он удачно подбирал себе кормушки: то у Марфы горя не знал, а теперь за Архаровым - как за каменной стеной. Но, к чести его будь сказано, к благодетелям своим он привязывался искренне, душевно, и служил наилучшим, по его разумению, образом. Он и с Марфой бы по сей день оставался, кабы не наскучил.
– Ваши милости Николаи Петровичи, у нас неладно, пойдемте, доложу. И гости у нас…
Оказалось - возле особняка на Пречистенке замечены странные люди, соглядатаи, и приставали к кухонным девкам, которые вечерком, невзирая на дождь, бегали к калитке - к кавалерам. У девок хватило ума испугаться и от волнения онеметь. Но это - по их словам, а могли и сбрехнуть чего-то важного…
– Кто бы мог? - спросил Архаров Левушку.
– Копыто треклятое!
– Погоди с копытом! На кой ему наши домашние дела?
Вопрос был задан на лестнице, ведущей в покои Архарова, а ответа от Левушки не прозвучало - юноша только разинул рот, увидев выходившего им навстречу Шварца.
– Я в кабинете посидел, - сказал Шварц, - и почитал весьма умные книги.
– Рад тебя видеть, Карл Иванович, а с чего вдруг?…
Шварц помолчал.
– Пройдем в кабинет, - сказал тогда Архаров. - Никодимка, ступай с нами.
– Велите Никодимке привести господина Вельяминова, - кротко и почтительно попросил Шварц, однако Архаров понял - приказывает.
Втроем устроились в кабинете.
– Я хотел поскорее донести о сегодняшнем событии, потому счел долгом явиться. Именно на дом к вашей милости. Ибо наша беседа не для посторонних ушей.
Тут Архаров встревожился - что за беседа такая, с которой нельзя подождать завтрашнего утра, и откуда лишние уши в палатах Рязанского подворья?
Левушка уселся так, что сразу было понятно - его отсюда удастся выпроводить только вместе со стулом, и то будет цепляться за мебель, стены и двери. Впрочем, Шварц, очевидно, ему доверял, коли приступил к делу сразу.
– Благоволите, сударь, вспомнить дело о краже черепаховых табакерок. Тогда нас несколько озадачило, что некоторые показания явились в записи не таковыми, каковыми их ожидали увидеть.
– Припоминаю. Но это по твоей части, Карл Иванович. Ты у себя в подвалах вел допрос, при тебе сидел писарь, я в эти подвальные дела не мешаюсь.
– Да, это верно. Я помнил, что допрашиваемый говорил одно, а на бумаге прочитал несколько иное, как если бы писарь недослышал или же потом, переписывая, намеренно исказил признание.
– В чью пользу?! - выкрикнул сообразительный Левушка.
– Мне нравятся старательные юноши, которым не нужно объяснять простые вещи, - сказал Шварц, то ли одобрительно, то ли с тайным ехидством - Левушка не понял, а Архаров понял, да оставил при себе. - Очевидно, для таких случаев мне следует постоянно носить в своих карманах пряники. Да, господин Тучков правильно ставит вопрос. Показание обратилось в пользу вора. Поскольку дело было малозначительное, я не стал проводить внутреннее следствие, но того писаря оставил под подозрением. И показания, им искаженные, держу особо, на всякий случай. Далее. Я стал приглядываться к писарю…
– Да кто же эта сволочь? - возмущенно спросил Архаров.
– Потерпите, сударь, всему надлежит быть во благовременье. Человек, который служит в полиции и берет взятки, очевидно, по одному этому уже известен многим мошенникам. Так что сегодня мне удалось поймать его во время переговоров. Оба, и писарь, и тот, кто с ним сговаривался, у меня в подвале. Сперва я допросил взяткодателя. И услышал неожиданные вещи. Якобы его наняла старая графиня Хворостинина, которой донесли, будто ее племянника арестовали архаровцы и где-то держат взаперти, так что он пытался выяснить правду. Хочу заметить, что я того человека, сказавшегося Платоном Куравлевым, госпожи Хворостининой поставщиком и доверенным лицом, пальцем не тронул. Но оставил в подвале. Писаря же допросил со всей строгостью.
Шварц замолчал. Он знал, что подробности Архарову не нужны. То, что делалось в подвалах, по безмолвному соглашению, не обсуждалось.
– И что обнаружилось? - спросил Архаров.
– Про господина Вельяминова его спрашивали, но не только. Почему-то и про пожар в Колымажной.
– А при чем тут пожар в Колымажной?
– Вот и я точно так же подумал - при чем тут пожар в Колымажной, - задумчиво сказал Шварц. - Ведь он не имеет к господину Вельяминову ни малейшего отношения. И подумал также, что коли тот Платон Куравлев задавал вопросы про оба этих дела, то они, разумеется, как я и ранее полагал, связаны между собой.
– Это и так было ясно, одна шайка, - буркнул Архаров. - Французишки…
Левушка покосился на него - коли вдуматься, то связь, скажем, Фомина с шулерами была пока что умозрительной, да и французов на Москве - что грязи, и сам он пока не видел настоящей ниточки между побегом Варвары Пуховой и дуростями Вельяминова.
– Осмелюсь повторить - я этого Куравлева и пальцем не тронул, - продолжал Шварц. - Полагая, что ваша милость захочет узнать о нем подробнее и прикажет последить, куда он с Лубянки отправится и чем занимается на самом деле.
– Верное решение, - одобрил Архаров. - Вот только придется его до завтрашнего утра подержать. Мои молодцы присматривают за гореловским домом - может, чего новенького разведают.
– Ваш секретарь, насколько мне известно, еще не найден.
