от их тяжелого вооружения придется отказаться, — серьезно признал Хинтей. — У флотилии едва хватает сил для людей; артиллерию и ракетные установки придется оставить позади… вместе с арьергардом, чтобы помешать еретикам прорваться, как только они поймут, что происходит. Однако у графа нет другого выбора, кроме как спасти то, что он может. Генерал-еретик на их правом фланге — генерал Климинт — уже разворачивает конную пехоту, чтобы перерезать дорогу вдоль северного берега озера. С этими проклятыми воздушными шарами, шпионящими за ним, повелитель конницы Маунтин-Флауэр окажется в ловушке у озера, прежде чем он преодолеет пятьдесят миль, если попытается вырваться по суше. Если бы у него было больше глубины — или, возможно, я должен сказать, больше ширины — он мог бы уклониться от еретиков, несмотря на воздушные шары, хотя, честно говоря, я сомневаюсь, что даже тогда было бы много шансов. У него слишком много пехоты и слишком мало драгун, чтобы выиграть у них пешую гонку. Хорошая новость заключается в том, что шлюзы между Сэнджисом и Вехейром разрушены, так что, по крайней мере, Климинт не может просто продолжать путь через озера со своими броненосцами!
Пожин кивнул с видом человека, изо всех сил пытающегося найти что-то положительное в том, что он только что услышал, и Хинтей положил руку ему на плечо.
— Знаю, что гораздо труднее подготовиться к битве, когда все, что ты видишь перед собой, — это бесконечное отступление, Шьенг, но ты, твои офицеры и солдаты заставили меня гордиться — очень гордиться. И в отличие от прошлого или позапрошлого года, еретиков заставляют сражаться за каждый фут, даже с теми, кто шпионит для них. — Он мотнул головой в сторону воздушного шара. — Все, что мы можем сделать, это продолжать борьбу, а сейчас уже июль. Так далеко на севере сезон летней кампании продлится не дольше сентября — самое позднее начала октября. Если мы сможем сдержать их столь медленное продвижение, то этой зимой мы сможем выстоять вдоль реки Фирей.
— А следующим летом, сэр? — очень, очень тихо спросил Пожин.
— А следующее лето будет в руках Божьих, — еще мягче ответил Хинтей.
.II
Подходы к заливу Горэт и проливу Хэнки, королевство Долар
— О, черт, — прошептал моряк Алфрейдо Куэнтрил, член экипажа корабля его величества «Трайамфент», когда через подзорную трубу проплыло четкое изображение.
— Что это было? — довольно многозначительно спросил кто-то у него за спиной.
На несчастье Куэнтрила, его назначили в шестиорудийный дивизион лейтенанта Брустейра в батарее номер один. Ему не очень нравился Брустейр, когда они вместе служили на борту «Трайамфента», и теперь, когда корабль был оставлен и их перевели на берег, он решил, что тот нравится ему еще меньше. Дело было не в том, что Брустейр был некомпетентен. На самом деле, у него был настоящий талант к артиллерии нового образца, и для человека, которому исполнилось двадцать — меньше половины возраста Куэнтрила — всего пять месяцев назад, он был чертовски хорош в своей работе. Однако он был ханжой во всех смыслах этого слова. Он был на удивление несимпатичен, когда моряк, чья фамилия случайно оказалась Куэнтрил, переусердствовал (и просрочил отпуск) в заведении, которым управляли дамы сомнительной добродетели. Вдобавок ко всему, он не любил даже самую мягкую ненормативную лексику, и да поможет Бог любому, кто напрасно слушал Бога или архангелов.
И, конечно же, у маленького сопляка должны были быть самые острые чертовы уши во всем королевском доларском флоте.
— Извините за это, сэр, — сказал Куэнтрил с тем, что могло быть небольшим оттенком уклончивости. — Думаю, вам все же лучше взглянуть, — добавил он более серьезно, отступая от подзорной трубы на перилах наблюдательной башни.
Брустейр бросил на него острый взгляд, затем сам наклонился к подзорной трубе.
При других обстоятельствах Куэнтрила, возможно, позабавило бы то, как внезапно напряглись плечи лейтенанта. Однако в данный момент все, что он чувствовал, — это согласие с ответом Брустейра.
— Только на этот раз, Куэнтрил, — наконец сказал лейтенант, отрываясь от подзорной трубы, — я думаю, что твой словарный запас, возможно, был… подходящим.
Он щелкнул пальцами в сторону другого матроса, который в данный момент нес вахту. Матрос Алверез быстро поднял глаза, и Брустейр указал на лестницу смотровой вышки.
— Спускайтесь туда и скажите лейтенанту Торизу, что мы — что Куэнтрил — только что заметили несколько столбов дыма, направляющихся в нашу сторону. Скажите ему, что, по моим оценкам, там должно быть по меньшей мере полдюжины пароходов еретиков, но сами корабли все еще скрыты за горизонтом, так что я не знаю, сколько из них броненосцев.
Алверез заметно побледнел, но тоже кивнул и бросился вниз по лестнице так быстро, что Куэнтрил испугался, что идиот повиснет на ноге и упадет на дно со сломанной шеей.
— А теперь, Куэнтрил, — сказал Брустейр с тонкой, как бритва, улыбкой, — полагаю, нам с тобой следует посмотреть, не сможем ли мы подсчитать получше. Даже при их скорости у нас должно быть на это время, прежде чем мы отправимся по каютам.
* * *
— «Ривербенд» докладывает, что мыс Тоу в поле зрения, сэр, — объявил главстаршина Мэттисан, все еще склонившись за угловой двойной трубой, сосредоточенной на сигнальных флагах над ведущим броненосцем, на три кабельтовых впереди «Гвилима Мэнтира». Он еще несколько секунд всматривался в угловую трубу, затем выпрямился. — По курсу четыре румба по правому борту, говорит он, сэр. Дальность
