— Может быть, это как в старину, когда люди спрашивали: зачем подниматься на Эверест? А им отвечали: затем, что он существует. Никогда я этого не понимала. По-моему, это не ответ.
Пять минут, подумал он. Время идет… тикают часы на руке… колесо в колесе… колесом поменьше движет… колесом побольше движет… высоко в небесах… четыре минуты! Люди уже устроились поудобнее в ракете, все на местах, светится приборная доска…
Губы его дрогнули.
— Я знаю одно: это конец начальной поры. Каменный век, Бронзовый век, Железный век — теперь мы всему этому найдем одно общее имя: век, когда мы ходили по Земле и утром спозаранку слушали птиц и чуть не плакали от зависти. Может быть, мы назовем это время — Земной век, или Век земного притяжения. Миллионы лет мы старались побороть земное притяжение. Когда мы были амебами и рыбами, мы силились выйти из вод океана, да так, чтобы нас не раздавила собственная тяжесть. Очутившись на берегу, мы всячески старались распрямиться — и чтобы сила тяжести не переломила наше новое изобретение — позвоночник. Мы учились ходить, не спотыкаясь, и бегать, не падая. Миллионы лет притяжение удерживало нас дома, а ветер и облака, кузнечики и мотыльки насмехались над нами. Вот что сегодня главное: пришел конец нашему старинному спутнику — притяжению, век притяжения миновал безвозвратно. Не знаю, что там будут считать началом новой эпохи — может, персов, они мечтали о ковре-самолете, а может, китайцев — они, когда праздновали день рожденья или Новый год, запускали в небо фейерверки и воздушных змеев; а может быть, счет начнется через час, неведомо в какую минуту или секунду. Но сейчас кончается эра долгих и тяжких усилий, миллионы лет — они нелегко дались нам, людям, и как-никак делают нам честь.
Три минуты… две минуты пятьдесят девять секунд… две минуты пятьдесят восемь секунд…
— И все равно, — сказала жена, — я не знаю, зачем все это.
Две минуты, подумал он. «Готовы? Готовы? Готовы?» — окликает по радио далекий голос. «Готовы! Готовы! Готовы!» — чуть слышно доносится быстрый ответ из гудящей ракеты. «Проверка! Проверка! Проверка!»
Сегодня! — думал он. Если не выйдет с этим первым кораблем, мы пошлем другой, третий. Мы доберемся до всех планет, а там и до звезд. Мы не остановимся, и наконец громкие слова — бессмертие, вечность — обретут смысл. Громкие слова — да, но нам того и надо. Непрерывности. С тех пор как мы научились говорить, мы спрашивали об одном: в чем смысл жизни? Все другие вопросы нелепы, когда смерть стоит за плечами. Но дайте нам обжить десять тысяч миров, что обращаются вокруг десяти тысяч незнакомых солнц, и уже незачем будет спрашивать. Человеку не будет пределов, как нет пределов вселенной. Человек будет вечен, как вселенная. Отдельные люди будут умирать, как умирали всегда, но история наша протянется в невообразимую даль будущего, мы будем знать, что выживем во все грядущие времена и станем спокойными и уверенными, а это и есть ответ на тот извечный вопрос. Нам дарована жизнь, и уж по меньшей мере мы должны хранить этот дар и передавать потомкам — до бесконечности. Ради этого стоит потрудиться!
Чуть поскрипывали плетеные качалки, с шорохом задевая траву.
Одна минута.
— Одна минута, — сказал он вслух.
— Ох! — Жена порывисто схватила его за руку. — Только бы наш Боб…
— Все будет хорошо!
— Господи, помоги им…
Тридцать секунд.
— Теперь смотри.
Пятнадцать, десять, пять…
— Смотри!
Четыре, три, две, одна.
— Вот она! Вот!
Оба вскрикнули. Вскочили. Опрокинутые качалки свалились наземь. Шатаясь, не видя, муж и жена, как слепые, пошарили в воздухе, схватились за руки, стиснули пальцы. В небе разгоралось зарево, еще десять секунд — и взмыла огромная яркая комета, затмила собою звезды, прочертила огненный след и затерялась среди головокружительных россыпей Млечного Пути.
Муж и жена ухватились друг за друга, словно под ногами у них разверзлась непостижимая, непроглядно черная бездонная пропасть. Они смотрели вверх, и плакали, и слышали только собственные рыдания. Прошло немало времени, пока они, наконец, сумели заговорить.
— Она улетела, улетела, правда?
— Да…
— И все благополучно, правда?
— Да… да…
— Она ведь не упала?
— Нет, нет, она цела и невредима. Боб цел и невредим, все благополучно.
Они наконец разняли руки.
Он провел ладонью по лицу, посмотрел на свои мокрые пальцы.
— Черт меня побери, — сказал он. — Черт меня побери.
Они смотрели еще пять минут, потом еще десять, пока темную глубину зрачков и мозга не стали больно жечь миллионы крупинок огненной соли. Пришлось закрыть глаза.
— Что ж, — сказала она, — пойдем в дом.
Он не двинулся с места. Только рука сама собой протянулась и нащупала рычаг косилки. И, заметив, что держит рычаг, он сказал:
— Осталось еще немножко скосить…
— Так ведь ничего не видно.
— Увижу, — сказал он. — Надо же мне кончить. А после, перед сном, посидим немного на веранде.
Он помог жене оттащить на веранду качалки, усадил ее, вернулся на лужайку и снова взялся за косилку. Косилка. Колесо в колесе. Нехитрая машина, берешься обеими руками за рычаг и ведешь ее вперед, колеса вертятся, стрекочут, а ты шагаешь сзади и спокойно раздумываешь о своем. Шум, треск, а над всем этим — покой и тишина. Круженье колеса — и неслышная поступь раздумья.
Мне миллионы лет от роду, сказал он себе. Я родился минуту назад. Я ростом в дюйм, нет, в десять тысяч миль. Я опускаю глаза и не могу разглядеть своих ног, они слишком далеко внизу.
Он вел косилку по газону. Срезанная трава брызгала из-под ножей и мягко падала вокруг; он вдыхал ее свежесть, упивался ею и чувствовал — не его одного, но все человечество наконец-то омывает животворный родник вечной молодости.
И, омытый этими живительными водами, он снова вспомнил песенку про колеса, про веру и про милость Божью там, высоко в небе, среди миллионов неподвижных звезд, куда вторглась одна-единственная, дерзкая, и летит, и ее уже не остановить.
Потом он скосил оставшуюся траву.
1956
The End of the Beginning
© Перевод Норы Галь
Примечания
1
Лон Чейни (1883–1930) — голливудский киноактер, коронным амплуа которого были злодеи и калеки в фильмах ужасов. (Прим. ред.)
2
Героиня книги Э. Р. Берроуза «Тарзан и сокровища Опара» (Прим. ред.)
3
Парк «Эпкот» в окрестностях города Орландо, штат Флорида, — развлекательный центр, построенный компанией Уолта Диснея. Название «Эпкот» (Epcot) расшифровывается как Experimental Prototype Community of Tomorrow — «экспериментальная модель общества будущего». (Прим. ред.)
4
Папа Хэм — прозвище Хемингуэя. (Прим. ред.)
5
Впервые опубликован в журнале Weird Tales, в июле 1946-го
6
Впервые опубликован: журнал Mademoiselle, октябрь 1946
7
Впервые опубликовано: журнал Weird Tales, май 1944
Перевод версии из сборника The Stories of Ray Bradbury. Эта версия отличается от текста из сборника The October Country, 1955 г.
8
Впервые опубликовано в журнале Dime Mystery Magazine, в сентябре 1947
9
Впервые опубликовано в журнале Weird Tales, май 1943
10
Господи, помилуй! (греч.)
11
Впервые опубликован в журнале Weird Tales, в июле 1943-го
12
Впервые опубликовано в журнале Weird Tales, в июле 1944-го.
13
Входит в цикл «Канонические марсианские хроники»
14
Входит в цикл «Канонические марсианские хроники». Другие названия: Mars Is Heaven!; Circumstantial Evidence; They Landed on Mars; Welcome, Brothers!; While Earthmen Sleep
15
Входит в цикл «Канонические марсианские хроники»
16
Входит в цикл «Канонические марсианские хроники»
17
Входит в цикл «Канонические марсианские хроники». Другие названия: The Long Weekend; The Million Year Picnic
18
Что происходит? (исп.)
19
До свиданья сеньор и сеньора (исп.)
20
«Бонд-стрит» — марка сигарет, «Мелакринос» — марка сигарет (Прим. пер.)
21
Даниэль Смушкович — переводчик с английского и автор собственных книг. Пишет и переводит под собственным именем и псевдонимом Владимир Серебряков. Также есть переводы под псевдонимом В. Альтштейнер.
