— «Ниппон Таймс Билдинг». Помедленней, пожалуйста.
Он смотрел в окно на машины, магазины, ультрасовременные высотные здания. На безликий поток пешеходов.
Добравшись до кабинета, он поручил Рамсею позвонить в один из отделов Торгпредства — «Добычу полиметаллических руд» — и попросить, чтобы по возвращении из посольства заведующий отделом связался с ним.
Ответный звонок раздался около полудня.
— Наверное, вы заметили, что на собрании мне стало дурно, — сказал в трубку Тагоми. — Очевидно, это всем бросилось в глаза. Особенно мое поспешное бегство.
— Я ничего не заметил, — ответил чиновник из «Полиметаллических руд». — Но, не увидев вас после заседания, встревожился, не случилось ли чего.
— Вы очень любезны, — уныло поблагодарил мистер Тагоми.
— Вовсе нет. Я уверен, все были поглощены докладом мидовца и ничего кругом не замечали. Вас, наверное, интересует, о чем говорилось после вашего ухода? Вы успели выслушать первую часть доклада?
— Да, вплоть до Зейсс-Инкварта.
Затем докладчик подробно осветил экономическую ситуацию в Рейхе. На Родных островах сложилось мнение, что намерение Германии обратить население Европы и Средней Азии в рабов, уничтожив всю интеллигенцию, буржуазию, патриотически настроенную молодежь, — грозит экономической катастрофой. До сих пор немцев спасали только достижения в науке и технике. Образно говоря, чудо-оружие.
— Да, — подтвердил Тагоми. В одной руке он держал трубку, а другой наполнял чашку горячим чаем, — Как спасли их в войну снаряды ФАУ и реактивные истребители.
— Немцы — мастера на подобные штучки, — продолжал чиновник из «Полиметаллических руд». — Но сейчас они опережают нас только в областях атомной энергетики и развлечений — согласитесь, запуск ракет на Венеру и Марс очень напоминает цирк. При всех объемах германского импорта, как подчеркнул докладчик, снаряжение подобных экспедиций не дает никакой экономической выгоды.
— Но со стороны выглядит эффектно, — заметил Тагоми.
— У докладчика мрачные прогнозы. По его убеждению, большинство высокопоставленных нацистов боятся смотреть правде в глаза. Тем самым они усугубляют тенденцию к мероприятиям, для которых требуется tour de force[45] — мероприятиям авантюрным, с непредсказуемыми последствиями. Сначала — приступ маниакального энтузиазма, затем страх и отчаянные призывы Партай. Вывод докладчика: подобная ситуация способствует приходу к власти самых безответственных и безрассудных претендентов. Нам следует готовиться к худшему. Судя по всему, ответственные и здравомыслящие элементы потерпят поражение в начавшейся борьбе.
— А кого он считает худшими? — Тагоми глотнул чая.
— Гейдриха. Доктора Зейсс-Инкварта. Геринга. Такова точка зрения Имперского правительства.
— А приемлемыми?
— Бальдура фон Шираха и доктора Геббельса. Но на этот счет он был очень краток.
— Что он еще говорил?
— Сказал, что сейчас мы больше, чем когда-либо, должны сплотиться вокруг императора и Кабинета.
— А потом, видимо, была минута молчания в знак соболезнования?
— Да.
Тагоми поблагодарил собеседника и повесил трубку. Но звук селектора не дал ему спокойно допить чай.
— Сэр, вы хотели выразить соболезнования германскому консулу, — напомнила Эфрикян. И добавила после паузы: — Мне зайти с диктофоном?
«А ведь верно, — подумал Тагоми. — Совсем из головы вылетело».
— Да, зайдите.
Она вошла и спросила с улыбкой:
— Вам лучше, сэр?
— Да. Благодаря витаминам. — Безуспешно порывшись в памяти, он попросил: — Напомните, пожалуйста, как зовут консула.
— Пожалуйста, сэр. Барон Гуго Рейс.
— Mein Herr, — начал диктовать мистер Тагоми, — известие о безвременной кончине вашего вождя герра Мартина Бормана повергло нас в пучину скорби. Эти слова я пишу со слезами на глазах. Вспоминая доблестные подвиги герра Бормана, не жалевшего усилий для защиты германского народа от внешних и внутренних врагов, вспоминая его жесткую, бескомпромиссную борьбу с малодушными, которые предали тысячелетнюю мечту человечества о космосе, куда устремилась светловолосая, голубоглазая нордическая раса в своей… — Он замолчал. Надо было как-то закончить фразу. Эфрикян ждала с выключенным диктофоном.
— Мы живем в великое время, — задумчиво произнес он.
— Записывать, сэр? — встрепенулась секретарь. — Это текст?
— Нет. Я обращался к вам, — ответил Тагоми.
Она улыбнулась.
— Перемотайте назад, — попросил он.
Зашуршала пленка. Из двухдюймового динамика зазвучал металлический голос: «… не жалевшего усилий для защиты…» — казалось, в динамике бьется и пищит насекомое.
— Закончим так, — произнес он, дослушав запись: —…Решимости возвеличить и принести себя в жертву, и тем самым занять нишу в истории, из которой никто во всей Вселенной не сможет ее вытеснить, я испытываю невыразимую горечь утраты… — Тагоми умолк и задумался. — Мы все — насекомые, — сказал он вдруг, — Слепо бредем к чему-то ужасному или, наоборот, высокому, чистому. Вы согласны? — Он поклонился. Эфрикян, сидевшая с диктофоном в руках, слегка поклонилась в ответ. — Напечатайте и отправьте, — велел он. — С подписью и всем прочим. Если сочтете нужным, внесите поправки.
В дверях секретарь остановилась и с интересом посмотрела на него.
Эфрикян ушла, и Тагоми стал разбирать накопившиеся бумаги. Но почти тотчас из селектора донесся голос Рамсея:
— Сэр, вас просит мистер Бэйнс.
«Это хорошо, — подумал Тагоми. — Теперь можно начинать важный разговор».
— Соедините. — Он взял трубку.
— Мистер Тагоми? — послышался голос Бэйнса.
— Добрый день. Простите, в связи с известием о смерти канцлера Бормана утром я был вынужден…
— Мистер Ятабе еще не дал о себе знать?
— Еще нет, — ответил Тагоми.
— А вы предупредили своих подчиненных? — Похоже, Бэйнс волновался.
— Да. Его немедленно проводят в мой кабинет. — На самом деле Тагоми напрочь забыл об этом и теперь мысленно сделал заметку: проинструктировать Рамсея. «Выходит, без пожилого господина мы не можем начать переговоры?» Тагоми встревожился, — Сэр, мне не терпится начать. Не могли бы вы продемонстрировать изделия вашей фирмы? Хотя у нас такой сумасшедший день…
— Произошли изменения, — сказал мистер Бэйнс. — Необходимо дождаться мистера Ятабе. Вы уверены, что его еще нет? Обещайте, что, как только он появится, меня поставят в известность. Пожалуйста, мистер Тагоми. — У него был напряженный, срывающийся голос.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
