— Что-нибудь выпьете? — спросил Казоура. — Шотландское с содовой?
— Мистер Казоура… — начал Роберт Чилдэн.
— Пол, — поправил молодой японец и указал на жену: — Бетти. А вас…
— Роберт, — прошептал Чилдэн.
Они уселись на мягкий ковер с бокалами в руках. По комнате плыли звуки кото — японской тринадцатиструнной арфы. Эта пластинка, выпушенная фирмой HMV, была очень популярна. Проигрыватель был укрыт от глаз, и Чилдэн не мог понять, откуда звучит музыка.
— Мы не знаем ваших вкусов и поэтому решили перестраховаться, — сказала Бетти. — Сейчас на кухне в электропечи готовятся отбивные на косточке. На гарнир будет томленый картофель с луком и сметанным соусом. Говорят, если хочешь наверняка угодить новому гостю, подай ему к столу отбивную.
— Это замечательно, — сказал Чилдэн. — Обожаю отбивные. — Он говорил правду. От огромных скотоводческих хозяйств Среднего Запада Тихоокеании перепадали жалкие крохи, и Чилдэн даже не мог припомнить, когда ел хорошее мясо последний раз.
Настало время вручить хозяевам подарок.
Он достал из кармана пальто и осторожно положил на низкий столик маленький сверток. В глазах супругов появилось удивление, и он поспешил объяснить:
— Мой скромный подарок. Чтобы хоть как-нибудь отблагодарить вас за покой и радость, которые мне дарит ваш дом. — Он развернул бумагу и протянул японцам кусочек кости, столетие назад побывавшей в умелых руках китобоя из Новой Англии. — Это искусство называлось «резьбой по моржовой кости».
По лицам молодых супругов он понял, что они знакомы с подобными изделиями. Видимо, не так уж мало осталось от культуры Соединенных Штатов.
— Спасибо, — поблагодарил Пол.
Роберт Чилдэн поклонился.
В его душе воцарился покой. Говоря языком «Ицзина», этот подарок — малая жертва. Он все делает правильно. Неловкость и волнение окончательно покинули его.
От Рэя Калвина он получил возмещение за поддельный кольт, а также письменное заверение в том, что подобное не повторится. И все же в сердце оставалась тревога. Только здесь, в этой умиротворяющей атмосфере, он избавился от ощущения, что жизнь идет наперекосяк.
Ваби окружало его, пронизывало гармонией и покоем. «Покой — вот в чем дело, — решил он. — Стабильность и равновесие. Они близки к Дао, эти молодые японцы. Вот почему они понравились мне с первого взгляда. Я почувствовал в них Дао — уловил его отблеск. Интересно, — подумал Чилдэн, — каково это, знать, что такое Дао? Дао есть то, что рождает свет и тьму. Две непрерывно борющиеся и возрождающиеся силы. Вот что удерживает мир от старения и распада. Вселенная никогда не исчезнет, ибо в то мгновение, когда тьма, кажется, готова овладеть всем, в самых мрачных ее глубинах появляются ростки света. Таков Путь. Семена падают в землю и там, скрытые от глаз, обретают жизнь».
— Холодные закуски, — прервала его раздумья Бетти. Опустившись на колени, она протянула ему поднос с маленькими бутербродами и другими яствами. Чилдэн с благодарностью взглянул на хозяев.
— Вы в курсе международных событий? — спросил Пол, потягивая виски. — Возвращаясь сегодня домой, я слушал прямую трансляцию из Мюнхена, с национальных похорон. Чем-то они напоминают карнавал. Пятидесятитысячная толпа, флаги и прочее. Снова и снова звучит «lch hatte einen Kamerad»[46]. Всем верноподданным разрешено проститься с прахом вождя.
— Да, все это очень печально, — тяжело вздохнул Роберт Чилдэн. — Сколько неожиданного случилось за неделю…
— В сегодняшнем выпуске «Ниппон Таймс» со ссылкой на достоверные источники сообщили, что Бальдур фон Ширах взят под домашний арест, — сказала Бетти. — По распоряжению СД.
— Плохо, — покачал головой Пол.
— Очевидно, власти хотят сохранить порядок, — пояснил Роберт. — А фон Ширах склонен к скороспелым, непродуманным решениям. Он очень похож на Гесса. Вспомните нелепый побег Гесса в Англию.
— А о чем еще пишут в «Ниппон Таймс»? — спросил Пол у жены.
— Сплошная сумятица и интриги. Приведены в боевую готовность армейские части. Отменены увольнения, закрыты границы. В рейхстаге — срочная сессия, все рвутся к трибуне.
— Я припоминаю великолепную речь доктора Геббельса, — сказал Роберт Чилдэн, — Ее передавали по радио год или два тому назад. Сколько остроумных инвектив! Как всегда, он держал аудиторию в напряжении. Так сказать, дирижировал ее чувствами. Бесспорно, с тех пор как Адольф Гитлер отошел от дел, у нацистов нет оратора, равного доктору Геббельсу.
— Вы правы, — кивнули супруги.
— У доктора Геббельса очень милые дети и жена, — продолжал Чилдэн. — И очень талантливые.
— Верно, — снова согласились Пол и Бетти.
— В отличие от большинства этих великих моголов с подозрительными сексуальными наклонностями, он примерный семьянин, — сказал Пол.
— Я бы не очень доверял слухам, — возразил Чилдэн. — Вы имеете в виду Рема? Это старая, давно позабытая история.
— Мои слова скорее относятся к Герингу, — сказал Пол, рассматривая виски на свет. — О его римских оргиях ходят невероятные истории. Просто ужас, что он вытворяет.
— Это ложь, — произнес Чилдэн.
— Ну вот, нашли тему для разговора, — поспешила вмешаться Бетти.
Они допили виски, и молодая женщина вновь наполнила бокалы.
— Споры о политике чересчур горячат кровь, — заметил Пол, — Очень важно не терять голову.
— Да, — кивнул Чилдэн. — Выдержка и спокойствие. Только так можно расставить все на свои места.
— Период после смерти вождя — всегда кризисный для тоталитарной системы, — сказал Пол. — Это связано с отсутствием традиций и влияния среднего класса на… — Он запнулся. — Пожалуй, не стоит о политике. А то уж очень похоже на старые добрые студенческие времена.
Глядя на улыбающееся лицо Пола, Роберт Чилдэн почувствовал, что краснеет. Он стыдливо опустил глаза и склонился над бокалом. «Боже, какое ужасное начало! По-дурацки, во весь голос затеял спор о политике да еще имел наглость не согласиться с хозяином! Только врожденная вежливость хозяйки спасла вечер. Сколько же мне еще надо учиться! — подумал он. — Они такие гостеприимные, тактичные, а я… вот уж, действительно, белый варвар».
Он еще долго бранил себя, с деланным удовольствием потягивая виски. «Пускай они сами ведут беседу, — решил Чилдэн, — а я буду со всем соглашаться. — И тут же ворвалась паническая мысль: — Мои мозги затуманены спиртным! Я устал и нервничаю! Я наделаю глупостей, и они больше никогда меня не пригласят. Да что там — слишком поздно, уже наделал!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
