На мотив «Поразительный сюцай»:
В «Изреченьях»,[1264] говоришь,Есть правления рецепты, —Знаешь половину лишь —И уже почти мудрец ты —Горы, реки. — все в руках!Мудрость древних — неба высь!Не с красоткой веселись —Истолковывай каноны,Чти гуманности законы —И покинет душу страх.
На мотив «Катится расшитый мяч»:
Ярко свечи цветные горят,Вьется чудный густой ароматИз курильниц, расставленных в ряд.Не волнуйся, почтенный мой брат,Я не стану невестку просить[1265]Кубок плещущий мне подносить.«Не бросают в сиротстве жену!»Эту стойкость души я пойму.Не познает позора тот муж,Что жену выбирал по уму.И «влюбленной чете никогдаНе забыть скудной жизни года».[1266]Не красы ты искал — доброты,Как Лян Хун — Мэн Гуан, выбрал ты.[1267]Ты — И Инь, я — Тайцзя.[1268] Извини!Пусть счастливо пройдут ваши дни.
На мотив «Поразительный сюцай»:
Отдохнуть бы, уснуть бы скорей!Биографии прежних царей,Царств подъемы, паденья всю ночьПоученьями сон гонят прочь.Мы серьезный ведем разговор…В мире горе и боль с давних пор,Длятся скорби народной века…Жаль, что ночь эта так коротка.
На мотив «Катится расшитый мяч»:
Скорблю, если вижу:Как ближнему нечем прикрыть наготу;Скорблю, если вижу:От голода ближнему невмоготу.Скорблю, если вижу:Бедняге постелью — промерзший порог;Скорблю, если вижу:Ученый за книгою ночью продрог.Скорблю, если вижу:Супруги, замерзшие, стонут вдвоем;Скорблю, если вижу:Купец-горемыка оставил свой дом.Скорблю, если вижу:Как в буре ладью рыбаку не унять;Скорблю, если вижу:Голодные дети и мертвая мать.Скорблю, если вижу:Как голоден, в рубище гордый мудрец;Скорблю, если вижу:Защитника Родины близок конец.Страна моя — скопище скорбиКто кроме меня ее вскормит?!
На мотив «Поразительный сюцай»:
Скорблю о горестях народа,Судьба его в моих руках.Ведь благодать страны в векахЗабота царственного рода.На севере — Лю Су атаковал,Он Тайюань уже к рукам прибрал.[1269]Разрухи зарево алеетЯ фениксовы пропилеи[1270]Покинув, мчусь под флагом на восток,Шандан отбить, который враг отторг.[1271]
На мотив «Катится расшитый мяч»:
Ты вспомнил Цянь-вана, Ли-вана,Жестоких Лю Чана, Мэн Чана.[1272]Народ их страдал беспрестанноПод гнетом развратных тиранов.Возьмут полководцы У, Юэ,Кто сможет отбить их, рискуя?Погибнем, кто, честен и предан,На юге одержим победы![1273]Бандитов осилить не скоро —Могучей должна быть опора.Чтобы мощь государств возрастала,Оплот нужен, крепче металла.
На мотив «Сниму холщовую рубашку»:
Спешу через Янцзы, отвоевав Цзиньлин,[1274]Я в битве стал властителем Цяньтана,[1275]Пройду мосты я Сычуаньских гор-стремнин,[1276]Не испугаюсь южного дурмана.[1277]На мотив «Миром и покоем упоен»:Как гордый тигр, бросаюсь в бой,Мне нипочем мороз любой,Стратегией удержим рубежи.Пусть плеть свистит и стремена,Взнуздайте звоном скакуна,Вперед, солдаты, в битве наша жизнь!Отнимем у врага печать —С победой будут нас встречать —В родной Бяньлян,[1278] в обратный путь спеши!
Предпоследняя ария:
Кто волей Неба покорен,В том — справедливости закон;Кто к праведности возвращен —Тот будет полностью прощен;А кто заносчивый тиран,Сопротивляющийся нам,Того лишь гибель ждет и срам,Былая мощь — ветшалый хлам.Не жгите жителей дома,Амбары, скот и закрома,И не позорьте жен и дев,Оберегайте их везде.И помогайте по местамПорядок водворять войскам;Оброк назначьте, учредив законы,Спасайте город от смутьянов конных,Народным разумом смирите непреклонных,Амбаров вскройте закрома —Голодных по дорогам тьма.Заключительная ария:Рассеется сражений дым,И ты вернешься невредим.Скорей в величии предстань,Могуч и горд взойди в Линъянь![1279]Твоим соратникам хвала!Портреты лучших сохраним,Треножники, колоколаОтлиты с именем твоим!Блестящий воинский талант,Бесстрашен и, как вихорь, скор.По звездам составляешь план,По очертаньям рек и гор.Ты земли обозришь, вступая в бой,Хоругви развернешь перед собой,В ночи сразишь атакой огневой;И выведешь вперед корабль свой,Охраной защитясь береговой,Из воинов растишь ты молодцов,За правду стойких преданных борцов;По слуху узнаешь, где вражий стан,Где колесница полководца там.С окраин шлешь депеши: кончен бой.Земля родная славится тобой,С триумфом в Стольный град приносишь мир.А воинов награды ждут и пир.
Певцы допели цикл[1280] и удалились. Пирующие успели осушить по нескольку кубков, и на столах уже меняли блюда. Вечерело. Зажгли огни. Симэнь крикнул Дайаня. Наградив поваров, певцов и музыкантов, он начал откланиваться.
— Мне пора, — говорил он. — Сердечно благодарю за щедрое угощение. Простите, что отнял у вас целый день.
— Есть за что благодарить! — воскликнул придворный евнух Хэ, никак не желая расставаться с гостем. — Я нынче свободен и решил побыть с вами, сударь. Посидеть, поговорить. Извините, пожалуйста, за мое скромное угощение. Не проголодались?
— Как вы можете так говорить, ваше сиятельство! — воскликнул Симэнь. — За отменные яства я вам крайне признателен. Но мне, простите, пора. Надо отдохнуть. Ведь утром нам с Тяньцюанем предстоит визит в Военное ведомство, регистрация и получение мандатов.
— В таком случае заночуйте у меня, сударь, — предложил Хэ И.
— А завтра вместе с племянником и делами займетесь. Да, позвольте узнать, где вы остановились.
— Пока у секретаря Цуя, родственника коллеги Ся Лунси, — отвечал Симэнь. — У него и вещи лежат.
— Дело поправимое, сударь! — заверил его Хэ И. — Чем в людях обретаться, велите слугам перенести вещи и поживите эти дни у нас, а? У меня на заднем дворе все равно помещения пустуют. А какая тишина! И с племянником будет удобнее о делах договориться.
— Можно, конечно, и у вас, — согласился Симэнь. — А господин Ся не обидится? Подумает, я пренебрегаю его радушием.
— Да что вы! — удивился Хэ И. — В наше-то время?! Да теперь утром выйдет из управы с повышением, а к вечеру встретится — даже не поклонится. Не управа — настоящий балаган! Когда-то вместе служили, а теперь ваши пути разошлись. Какое он имеет к вам отношение? А обидится, значит без понятия человек. Нет, этот вечер вы должны посвятить мне. Не отпущу я вас, сударь, и весь разговор! — Хэ И обернулся к слугам. — Накройте стол в той комнате и угостите слуг его сиятельства Симэня. А вы ступайте за вещами.
Хэ И распорядился, чтобы гостю приготовили западный флигель в заднем саду — накрыли постель и разожгли в жаровне уголь. Стоило хозяину вымолвить слово, как слуги на разные голоса отзывались: «Есть!» и спешили исполнять приказания.
— Вы так добры, ваше сиятельство, — не унимался Симэнь, — но мне, право, неловко перед Ся Лунси.
— Будет вам волноваться! — уговаривал его хозяин. — Нисколько он не обидится. Ведь сказано: «Не радей о службе, на которую не уполномочен».[1281] До вас ли ему?! У него своих забот не оберешься. Одна кладовая государевой свиты чего стоит!
И без лишних слов Хэ И отпустил Дайаня и конных всадников выпить и закусить, а солдат за вещами. Те взяли веревки и коромысла и отбыли к секретарю Цую.
— У меня вот еще какое к вам дело, сударь, — обратился к гостю Хэ И. — Ежели племяннику придется с вами служить, не могли бы как-нибудь подыскать ему дом? Он бы тогда и семью с собой захватил. Пока он один с вами поедет. Простите, что прибавляю вам хлопот. А семья у него небольшая. Два-три десятка человек с прислугой.
— А кто же будет присматривать за этим домом после отъезда Тяньцюаня? — поинтересовался Симэнь.
— Здесь я поселю моего второго племянника Хэ Юнфу, — пояснил хозяин. — Сейчас он живет в поместье.
— Какой же дом, позвольте узнать, вы намерены приобрести для Тяньцюаня?
