— Вот они!!! — кричала она. — Она их скинула!!! Эти книги ты украла?!
— Нет! — взвыла Подстилка. — Я не брала никаких книг! — заныла она, вспомнив, шо Мудя учил ее всегда перед ментами идти в отказ.
— Как это нет! — от такой наглости у кур глаза вывалились из орбит.
— Да ты же их брала! — истерично заорала одна из них — самая недоебаная, и поэтому самая злая. — Нет, вы посмотрите на нее! Какая штучка! Да как же тебе не стыдно! И куда только твои родители смотрят! Вот сейчас приедет милиция! Пусть они узнают, узнают, что их дочь — воровка!!! — завела вечную мышиную песнь безмозглая курица. — Это же надо, какая наглость! Она их для него, для него украла! — тыкала она пальцем в Мудю, бешено носясь по магазину. — Такая молодая! Работать надо, а не воровать! Как тебе не стыдно! Пусть, пусть хотя бы твои родители узнают, какая у них дочь!
— Я не воровка! Я не брала книг! — подлила масла в огонь дура.
— Как это — не брала? Как это — не брала?! — кудахкали куры. — Не-е-ет, ты их брала! Как тебе не стыдно!..
Охранник, видно не бывалый, не выдержал этого воя и быстро съебался, сказав ждать ментов. Подстилка вспомнила, шо не так давно, коды в другом магазине ее заловил пацан-охранник, но, подсев на смазливую харю свинорылой, в итоге отпустил. Мудя учил ее: «Хули ты такая свинья, не могла даже придуриться? Даже дебильные мыши, увидев твою харю, сразу сказали, что точно ты украла! Ты че, не могла съебаться?!! Ты ж уже на лестнице стояла. Хули ты поперлась обратно? Ну, куды ты поперлась?! А раз уж поперлась, то надо было сталкинговать — в обморок ебнуться, заплакать, разжалобить! А ты там стояла со своей гордой пачкой!!! Как прынцесса недоделанная, твою мать!!! Хули не могла харю свою скривить тупую? Ну-ка, свинья, давай представляй, как ты перед всей мышиной братией начинаешь валяться в ногах, реветь, падать в обморок!!! Быстро, сука, скоморошничай и прокладывай тропу в сюр!», — разумничался дебил. Подстилка стала представлять и наверно-таки проложила тропу — потому как сейчас она скривила харю и заревела, хватаясь за сердце:
— Что же вы такое говорите на меня! Я же не воровка! Ой, у меня сейчас приступ будет, где мои капли?! — дура, голося во всю глотку, стала шататься, собираясь упасть в обморок. Но, испугавшись высоты, тупорылая просто ебнулась на колени, загибаясь книзу.
— Ой! Ты посмотри, что вытворяет! — закудахтали куры. — Да она наркоманка! Ты посмотри, посмотри! Как тебе не стыдно!!! У меня тоже сердце болит! От таких, как ты!
— Мне плохо! — задыхалась дебильная. — Спасите меня!!! — заверещала она благим матом.
Пересравшиеся курицы подскочили к телефону:
— Вызывай скорее скорую, скорую вызывай!
Хер, которого уже не было здесь и сейчас, а был он на зоне, среди здоровых зэков, которые злобно надвигались на него, собираясь отпетушить, увидев такое дело, радостно вздохнул и пожелтел.
Но тупая баранья башка «подумала»: «Ой, нахуй скорая? Они же сразу увидят, шо я симулирую?», — пересралась скотина, забыв, что «из двух зол выбирают меньшее». Впрочем, дебильный ум, который умел только выебываться, попав в такое дерьмо, напрочь отказывался работать и соображать, как лучше выпутаться из такой ситуации, выполняя свои прямые обязанности. Ум дебильной Подстилки был приучен родоками, учителями и прочими уродами, которые вместо того, чтобы воспитывать и развивать ебенка, тока калечат его, стараясь, видно, сделать как можно хуже, только воображать про себя всякую хуйню и выебываться, а соображал он весьма туго, предпочитая, чтобы эту трудную работу за него делали другие. А так как другие, воспитанные в тех же славных мышиных традициях, тоже нихуя не умели соображать, жить было очень весело! Просто пиздец, как весело! Все думали, что они — самые крутые в мире, не в рот ебаться, огурцы! Что у них все будет! А как будет, что будет, кто будет? — хуй проссышь. ДУМАТЬ никто не научил, и ум использовался всеми мышами исключительно для выяснения, кто кого круче. Так и жила Подстилка вместе со всем мышиным отребьем, болтаясь, как говно в проруби до тех пор, пока Бог, смилостивившись, не послал ей встречу с Великим Мастером.
Боясь пережить страшнейший, ужасающий позор (а что для мыши хуже позора?) уличения в симулянстве, Подстилка стала загибаться меньше и орать, чтоб ей срочно дали капли, не то она тут и подохнет в тот же час.
Куры дрожащими лапами стали наливать какое-то успокоительное говно. Подстилка махом выдула эту гадость и стала подецел успокаиваться. Она встала с колен и стояла, вся дрожа, глядя в пол. Слезы жалости и обиды стекали по ее харе. «Как же так? — ныл недоразвитый умишко. — Как со мной могло такое приключиться? Как я могла так опуститься. Это он все виноват, все он, тупой Мудя! Несчастная моя судьба. Я же такая святая, я же так люблю Силу, я же такая хорошая…», — завел пидорастичный ум свою любимую песенку. И тупая сука, как всегда пошла у него на поводу, и сейчас захлебывалась соплями жалости. Но продавалы не дали поиндульгировать — опять приперся охранник, и они подняли вой:
— Да-да это она взяла! Дело было так, — выебывалась самая толстая и недотраханная курица. — Он пошел сюда, — тыкала она в полудохлого Мудозвона, — просить показать диск. Хотя зачем ему смотреть диск? Диск как диск, все такие. Я ему и не захотела показывать.
— Как это диск как диск? — вдруг завопил охуевший от такой тупости и наглости Мудя. — Да вы знаете, тетя, шо все диски разныи?! У миня дома уже гора таких дисков и все они разныи! И в усех магазинах, даже в Москве, завсягда показують диски!!! Хотя бы потому шо на них могуть быть царапины!
— Что-о-о-о? Какие такие царапины? Они же упакованы! Что ты мне рассказываешь! Я уже не первый год продаю диски и все про них знаю!!! — орала тупая.
— Вот-вот, — совал ей под нос Мудя свой диск, — видити? Я купил его тока что в другом магазине, и на нем про няго все написано. Я же должен знать, шо на этому диску!
— Ха!!! — орала курица. — Да я уже давно продаю диски — все они одинаковые!!! И на книгах про них все написано!!!
Хер покраснел, сжимая кулаки. «Еб твою мать, сейчас он уложит эту тупую тварь на месте, и нас посодют еще и за убийство!», — обливаясь холодным потом, подумала Подстилка. Но Мудя вовремя вспомнил, шо перед ним чужая телка, а не его, и поэтому ее нельзя молотить кулаками, коды вздумается. Он заткнулся и опять превратился в мумию.
А курицы продолжили ор:
— Он специально спросил, специально!!! Потому что она в это время обошла весь магазин и с книжкой за пазухой пошла из магазина! Она их украла.
— Нет, я не крала!!! — завопила опять дебильная, хватаясь за сердце. — Мне плохо! Что вы такое говорите!
— Да она наркоманка!!! — орали куры.
Охранник с деловым видом подвалил к дуре и стал проверять у нее локти — те места, куды нарики так любят вгонять иглы. Затем он проверил и Мудю.
— Нет. Чисто, — важно изрек он.
— Значит, она напилась!!! Она алкоголичка! — орали куры, воображая хуй знает шо.
Тупая дура стушевалась: «Ой, а вдруг он полезет нюхать мой рот, а он так дурно пахнет». Во дебильная, да? Даже в такой хуевой ситуации, кода скоро сидеть ей на вонючих нарах вместе с зэками, тупая дура продолжала верно служить мамкиной херне: «Девочка должна быть аккуратной и чистой. Если у тебя плохо пахнет изо рта — это позор. Когда ты вырастешь и будешь целоваться с мальчиком, ему это не понравится и он тебя бросит». Подстилка так завнушалась этой фразой, что аж до 20 лет никого не подпускала к своему рту, боясь, шо вдруг он воняет. Но хранило был, наверно, слабонервный или не наученный обращаться с нервно и истерично орущими бабами, поэтому опять съебался. А дебильный ум вдруг решил выполнить просто непосильную для него функцию — подумал и почему-то решил, шо надо побольше орать и оправдываться, защищая свою непогрешимость со страшной силой. И заместо того, шоб тихо плакать в уголку и сопеть в две дырочки, разжалобливая кур, идиотка опять стала корчить из себя святошу, больную, угрожать судом, папочкой-адвокатом, кричать, шо может купить их весь магазин с потрохами и ей незачем воровать, еще больше накручивая дебильных кур. В перерывах баталий Подстилка глушила успокоительные, надеясь разжалобить и заткнуть дур. Они ненадолго замолкали, но потом все начиналось по-новой. Таким образом, к приезду ментов курицы уже задыхались от ярости, готовые наброситься на идиотину и разорвать ее своими крюковатыми лапами. Только менты переступили порог, куры заорали:
— Вот она!!! Она украла книги!!! А он ее сообщник!!! Сажайте их!!!!!
— Я это точно знаю, — вдруг развыебывалась доселе молчавшая самая мышиная мышь. Она, кстати, точно видела, как Подстилка сбрасывала книги в угол, так как стояла в этот момент у нее прямо за спиной и осуждающе пялилась своими глазенками в огромных уродских очках. Видела, но молчала, трясясь всей своей мышиной шкуркой, нихуя конкретного не говоря. И сейчас она даже не могла сказать, что точно все видела, а несла какую-то ахинею своим бесцветным тоненьким голосочком:
