Придя в себя, Подстилка стала прислушиваться об чем пиздеж.
Следователь говорила:
— Вы сами понимаете, это недоказуемо. Никто не видел, как она их брала. Если бы вы их хотя бы не забирали оттуда. И вообще такие дела расследуются на месте. А так… — она развела руками.
Курица понимающе закивала тупой башкой, делая вид, шо она въехала в тему.
«О! А че это она прямо при мне говорит? Ну, пиздец, круто! Спасибо СИЛЕ! СИЛА меня спасла!» — зарадовалась тупая.
— Заявление писать будете? — спросила следовательша.
— Да! — важно кивнула курица.
«Сука! Какое еще заявление? Ну, теперь заявление, а это все…» — Подстилка опять стала увязать в размышлениях покалеченного ума.
«Нет! СИЛА меня спасет!», — пробился через говно луч света.
Жирная курица вдруг забоялась брать на себя «такую ответственность» и полезла названивать менеджеру магазина, где все произошло. «Я то что, я никто, только продавец, — вдруг признала она свое ничтожество. — Я ему сейчас позвоню, пусть он решает. Я то что, только второй продавец», — трясущимися пальцами она набирала номер телефона.
«Вот тупые мыши — лезут, а не могут, блядь!» — презрительно подумала Подстилка, а вслух, корча саму наивность спросила:
— А меня скоро будут спрашивать?
Следовательша злобно посмотрела на нее и рявкнула:
— Ты вообще в камере должна сидеть! Пойдешь?
— Ой, нет, — затряслась дура.
— Ну, так и сиди!
Курица никак не могла дозвониться, и следователь, который тусовался в той же хате, повел Подстилку в соседнюю облупленную комнатушку.
— У тебя кодекс есть? — спросил он следовательшу.
— Не-а, — лениво ответила она.
— Подожди здесь, — ласково сказал он Подстилке, усаживая ее на стул.
«Ну все, запал! — расслабилась дура. — Надо его на свадхистану присадить», — завыебывалась она, вспомнив занятия в Рулон-холле.
— Вот читай первый абзац, — вернувшись, он ткнул ее носом в статью.
«Ст. 158. Кража.
1. Кража, то есть тайное хищение чужого имущества,…» — стали сами по себе всплывать в памяти слова, зазубренные во времена учебы на юрфаке под страшной угрозой двоек и несдач, исходившей от разбесившегося от беспросветной тупости ученичков профессора кафедры уголовного права. Еще бы! Треть из 500 человек второго курса юрфака составляли маменькины и папенькины сыны и доченьки, которые платили по полторы штуки баксов в год и приходили в универ только для того, чтобы потусоваться, выебываясь прикидами от Кардена и прочих модоебов и раскурить с друзьями косячок или бухнуть пива. Половина из них так и не научилась в школе читать, и Подстилке всегда было радостно наблюдать, как в те редкие минуты, когда они оказывались на парах, они пытались повторить то, что им подсказывал обкуренный кореш. Получалось у них что-то вроде этого: «Первый… мир… э-э декрет… ага… декрет… был … мир… э-э… за мир. Ага! Второй … декрет… был за мир! Ага… И третий… декрет… тоже… был… за… мир! Ага… Что? Да… все … три за мир… Ага», — радостно улыбаясь, отвечал он на подъебку препода. Вторая треть студентов была, наверно, специально привезена из сел для демонстрации теории Дарвина о происхождении человека от макак. Долгое время для Подстилки оставалось загадкой, что эти невообразимые ископаемые здесь делают. Они хоть и отличались невообразимой тормознутостью, зато читать умели и зубрили все подряд, так что их ответы были больше похожи на стрельбу из автомата, которая сразу прекращалась от неожиданно поставленного вопроса, услышав который, они застывали с открытым ртом и вытаращенными глазами. Третью треть составляли бедные родственнички профессоров и прочих учил этого и близлежащих универов. Они честно учились, всеми силами стараясь не посрамить честное имя старых пердунов, но зря старались, потому как, видя в зачетке знакомую фамилию, учило, задав для блюзиру пару вопросов, годных разве что для учеников интернатов для дебилов, а не для будущих судей и прокуроров, выводило пятерки. И весь этот сброд через тройку лет должен был рассеяться по огромной стране с тем, чтобы вершить правосудие и отстаивать советский, тьфу, бля, российский закон! Ну, а думающих людей на весь факультет набиралось человек 10, но в силу этого они уже вовсю пахали в своих или чужих конторах, работали подсиралами у депутатов, адвокатов и прочих шишек, делая карьеру. А остальных думающих людей экзаменаторы радостно отсеивали на вступительных экзаменах, задавая вопросы типа: «А кто был главным героем в кинокартине Горького «Мать»? А сколько статей было в Уголовном Кодексе 1812 года? А где в этом предложении нарицательное междометие от глагола?»
«…наказывается штрафом в размере, — продолжала чтение Подстилка, — от двухсот до семисот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух до семи месяцев, либо обязательными работами на срок от ста восьмидесяти до двухсот сорока часов, либо исправительными работами на срок от одного года до двух лет, либо арестом на срок от четырех до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до трех лет».
— Прочитала? — радостно поинтересовался следователь.
— Да, но я не брала никаких книг! — широко раскрывая глаза, пиздела дура, улыбаясь козлу.
— Так вот, — непоколебимо продолжал он, — мы на тебя заводим уголовное дело в суд, будет пометка в паспорте. Ну зачем тебе это надо? Ты молодая. Тебе сколько лет?
— 21, - пропела Подстилка.
— Ну вот, а уже будет судимость. Так тебя никуда на работу не возьмут.
— Никуда?! — играя ужас, переспросила тупорылая скотина, думая «Ну и слава Богу! Нахуй мне нужна эта Ваша работа! Да и хули он мне лапшает-то! Знаем мы таких!»
— Никуда. А, если ты добровольно признаешься, то административная ответственность. Она нигде не фиксируется, просто заплатишь маленький штраф и свободна. Где же эта статья? — рылся он в Административно-правовом Кодексе.
«Может тебе помочь, козел?» — подумала тупая, но промолчала. Да-а, идиотка совсем не умела соображать, и если у нее в мозгах уже стояла зарубка, шо ни в чем нельзя признаваться, то она тупо ни в чем не признавалась, несмотря ни на шо. Ну, и сказала бы, что ты на всем этом собаку съела, давай, кончай, ни хуя ты не докажешь, и гуд бай. И не сидела бы в ментовке целых 10 часов, а сладко спала бы дома. Но нет, Подстилка молчала! Как Зоя Космодемьянская, блядь! Тупорылый умишко умел только ныть и чмориться, чем он сейчас и наслаждался в полной мере, получая свои килограммы кайфа.
— А вот! — наконец, докопался до статьи козел. — На, читай.
— «Ста-атья-я соро-ок де-евять, — пропела Подстилка, старательно корча саму наивность. — Мелкое хищение чужого имущества. Мелкое хищение чужого имущества путем кражи, мошенничества, присвоения или растраты, — гундела она дальше, — влечет наложение штрафа в размере до пятикратной стоимости похищенного, но не менее одного минимального размера оплаты труда. Приме-ча-ние. Хищение чужого имущества признается мелким, если стоимость похищенного имущества не превышает одного минимального размера оплаты труда, установленного законодательством Российской Федерации».
— Так что давай, признавайся, и все! — сказал следователь.
— Но ведь это не правда! Я же не брала книг. Как же я признаюсь в том, чего не делала? — наивно ныла дура.
Следователь выкатил шары и внимательно посмотрел на нее.
— Не брала?
— Не-ет.
— А вот они говорят, что брала.
— Ну, конечно, они так говорят, они же подумали, что я брала. Но на самом-то деле я не брала книги, я просто вела себя странно. Но потому что у меня порок сердца и неврастения третьей степени. Но книги-то я не брала.
— А какие книги? — решил взять на понт следователь.
— Не-е зна-аю, — старательно растягивала слова дура, наивно улыбаясь. — Они кричали, что про компьютеры.
— Ага, — хмуро потвердил козел. — Одна там линук, а другая фотошь.
«Не линук, а линукс, и не фотошь, а фотошоп, козел!», — оскорбилась дура за компухтерные термины, и растянула харю в тупой улыбке:
— А-а-а? Не зна-аю.
Козел молчал, пялясь на нее.
— А вы следователь? — изумилась Подстилка.
— Да.
— Ой, а интересная у Вас работа, наверно, да? — заливала она мозги. — Я вот тоже мечтала стать следователем, но мне папа не разрешил, сказал, что с моим сердцем мне нельзя.
— Ну, ничего, — расплылся козел в погонах. — А ты учишься, работаешь?
— Не-ет, — беспечно пиздела дура.
— А что?
— Я только осенью пойду опять учиться, а так я вебдизайном занимаюсь, — пизданул тупой умишко.
— Та-ак, — оживился пидор, — так у тебя дома компьютер есть?
— Ну д-а-а-а. А у вас есть?
— Есть, — улыбаясь, сказал козел.
— Ну вот, но это же не значит, что я украла книги, — тупо спизданула тварь, и тут же спохватилась. — А к Интернету подключен?
