нашего семейства. И теперь еще Вера. Скоро увидит. То-то удивится.
Отступаю. Риманте торопливо заправляет рубашку, на меня упорно не смотрит.
— У тебя ведь не было месячных? — спрашиваю я прямо.
Она краснеет и отрицательно мотает головой.
— Будут, — обещаю я. — Уже вечером. Готовься.
— Кто ты, Рой?
Что ж, правомерный вопрос. Она как бы теперь моя невеста. Пришла проведать больного и невзначай выскочила замуж, хе-хе. Ну, почти. И я ее только что лапал. Имеет право знать.
— Выплеск магических способностей, — сообщаю я почти правду. — Кровь предков, очень старая магия. Сейчас про нее не знают.
— Как ты убил Меньшикова?
— Зачем тебе? Убивать — работа мужчин. А ты — магесса, будущая целительница. Твое предназначение — спасать.
Риманте опускает глаза:
— У Меньшиковых есть такой князь — Кирилл. Он старший. Если сможешь — убей его.
— Да не вопрос! — пожимаю я плечами. — Тебе его голову или просто закопать?
— Утопить будет лучше всего. Чтоб захлебнулся.
Риманте целомудренно оправляет юбочку, чинно желает мне «выздоравливай, Рой» и с достоинством удаляется. А я понимаю, что клану — быть! Расшибусь, но для такой необыкновенной девочки сделаю!
Но я не расшибусь, скорее других расшибу. Значит, Кирилл Меньшиков? Не он ли убил ее отца и покалечил ее саму? Утопить? Ну, значит, так тому и быть.
Когда Вера возвращается, я сижу на кухне за столом и кушаю. Собственно, я из-за стола и не выходил. Разве что на десяток минут для лечения одной кавайной девочки, моей невесты, между прочим.
— Сделала, — устало сообщает бывшая фрейлина. — Даже больше, чем планировала. Съездила к родителям Риммы и оформила обоюдостороннее согласие на помолвку. И обошлось это в пару бутылок. Девочка живет в ужасных условиях. Вечером она переедет к нам. Спать ее положим…
Женщина с легкой заминкой смотрит на меня. Хорошо ее понимаю. Обоюдосторонняя помолвка — это значит, что могу делать с Риманте все, что захочу, и ее родители на это согласны. Ну а девочку кто бы спрашивал. И я в общем не против, но есть нюансы. Ей пятнадцать. Да, она вполне фертильная самочка, недавно смотрел, но — пятнадцать есть пятнадцать. Ей — учеба, прогулки с подружками по першпективе, молодежные кафешки, Магическая академия, наряды и танцы. Муж, дети и роды — это лучше потом. Она же еще не нагулялась.
Еще нюанс — я. Так себе пара. Пятнадцатилетний имбецил с неоднозначной славой алкоголика и наркомана. Тощий, уродливый, ничего из себя не представляющий. Да, она уже увидела меня другим, и лицо немножко выправилось, но это — в последние дни, а все предыдущие годы я упорно зарабатывал себе репутацию, от которой так просто не отмыться. Да, она оставила коробку с подарком здесь, твердо решила перебраться, но я прекрасно понимаю, почему. У Риманте действительно отчаянное положение. Пьющие родители — хуже помойки.
Ну и главный нюанс: если я буду ночевать с Риманте в одной кровати, кто будет охранять холодильник⁈ А жрать хочется постоянно!
— В твоей комнате! — категорично заявляю я. — На моей кровати! А я отлично себя чувствую на кухне, меня все устраивает!
Вера награждает меня укоризненным взглядом, но понимает, что без членовредительства меня из кухни не выгнать, и сдается.
Она садится напротив, изящно подпирает ладошкой безукоризненно гладкую щеку и грустно предлагает:
— Поговорим, Рой? По-настоящему, как взрослые?
А я что? Я не против, давно пора. Сажусь, упираюсь локтями в стол. Поговорим.
Глава 11
Предупреждаю сразу — я против твоих преступных методов наживы, — вздыхает женщина. — Была против, сейчас против и буду против всегда. Тут ничего не изменить. Обман, воровство, разбой — это все несовместимо с понятием благородства, так меня воспитали, и отказываться от своих принципов я не стану. Да и не могу. Но — и это очень важно, Рой — я на твоей стороне. До самого конца. Иди вперед, и будь что будет. Я тебя поддержу.
Рой Збарский, конечно, тот еще тупица, но именно я считаю себя очень неглупым существом. Однако сижу и хлопаю растерянно глазами. Как-то заявления Веры не укладываются в моем понимании. По отдельности — да, а вместе уже никак. Она замечает мое состояние и невесело усмехается:
— Я пробовала жить честно. Я старалась изо всех сил. В результате обременила себя пожизненной клятвой, поставила под угрозу будущее детей. Потеряла в неудачном, но очень благородном замужестве всё и девять последующих лет все глубже погружалась в долги. К моменту, когда ты изменился, нам оставалось пристойной жизни не более двух месяцев. Я истратила все. Через два месяца, Рой, перед нами вставал простой выбор: в бордель или в реку. И я внутренне выбирала реку. У меня еще осталась собственная гордость.
— Ну почему сразу бордель? — бормочу я, смущенный такой откровенностью. — Есть другие работы, те же конвейерные производства Меньшиковых…
— А чем они лучше борделя?
Не работал на конвейере, но по виду Веры догадываюсь, что конвейер не лучше борделя, а хуже.
— Но ты же работала переводчицей?
— Хватало только на еду. А аренда квартиры? Одежда, оплата учебы? Нет, Рой, мы падали в нищету. Вот к чему привели моя честность и благородство. Но ты вдруг изменился, и изменилось все. Наверно, чего-то я не понимаю в жизни. Так что… иди вперед, Рой. Может, хоть девочек выведешь к лучшей жизни. А я отдам все силы, чтоб тебе помочь. Всё немногое, что умею… умела.
И женщина резко мрачнеет. Ну да, в один момент потерять все магические возможности — это шок. Если б не ответственность за дочек, она бы, пожалуй, не выдержала. А так крепится, только глаза блестят.
— Оставайся, какой была. Это самая важная твоя помощь. Без мамы Веры, самой честной, справедливой, милосердной и любящей мамы нам, твоим детям, тоже не выжить в этом мире. Ты — наш светлый домашний уют. Мы понимаем и ценим, даже сестрички, не такие уж они и дуры.
— Ну, они точно далеко не дуры, — слабо улыбается женщина. — Прикидываются, но меня не обмануть. Но теперь, когда мы определили главное, хочу спросить тебя как мама: Рой, на что ты надеешься? Ты озвучил фантастические планы. Даже в сопливых книжках Жанны главный герой не создает клан с нуля! У него есть сверхспособности, или тайное наследство, или сверхценная добыча из аномалий,
