будто полноводный возле устья поток, которому предстояло стать магической границей, и в самом деле превратился в огненную Смородину или Почайну. Или после новой схватки с Константином Щаславовичем просто клокотало все внутри?
Что случилось? Почему обряд прошел не так, как положено, чем он прогневал духов, что они досрочно выкинули его в Явь? Михаил настолько разозлился, что прорубил бы дверь в тонкие миры даже не прибегая к помощи дудочки или бубна. Но для начала он решил все-таки посоветоваться с Дарханом. Если наставник велит ему пройти по углям или поднять со дна реки пудовый валун, он выполнит эти испытания не задумываясь. Он и на смерть пойдет, чтобы защитить Веру и Леву.
Тщательно ополоснувшись в реке, Михаил оделся и направился к стойбищу.
Веру он увидел сразу. С распущенными волосами, скрепленными на лбу кожаной тесьмой, она сидела вместе с другими женщинами, неловко поджав под себя ноги, и расшивала бисером сшитую из оленьих шкур кухлянку. Она в последние годы увлекалась дизайном одежды, ее вязаные и валяные шедевры неизменно находили благодарных владельцев. На мужа она, как и полгалось по ходу обряда, старательно не смотрела. Или и вправду не видела? Михаил же не сумел завершить ритуал, фактически зависнув между мирами. При этом он сразу понял, что Вере откуда-то все известно про Леву.
— То, что происходило с твоим сыном, к обряду отношения не имеет, — покачал головой Дархан, которому тоже не пришлось рассказывать о случившемся. — Улу Тойон *, которого вы называете Хозяином Нави, хотел тебе помешать, а заодно свести счеты. Можешь радоваться, что к этому времени духи тебя признали. Да и твой мальчик — тоже будущий шаман. А насчет завершения ритуала не переживай. Ты же собираешься вместе с Күөх Боллох Тойоном * отливать зеркало Верхнего мира?
Михаил нахмурился, размышляя сейчас не о прерванном обряде, а о том, что случилось с Левой. Не рановато ли дед Овтай приобщил правнука к ведовству, сделав уязвимым для козней Нави? С другой стороны, возможно, именно через тонкие миры не желавший сдаваться болезни малыш сумел до родителей докричаться.
— Каким образом Вера узнала?
— Для того, чтобы обладать вещим сердцем, необязательно идти путем ойууна, — улыбнулся Дархан. — Твоя жена, конечно, ничего не знает о тотеме, хранившем ее род, еще когда ее предки не храмы расписывали, а покрывали резьбой капища и княжеские хоромы. Но призвать для защиты сына сумела, а ты нашел в себе силы и волю, чтобы такого могущественного духа приручить.
Конечно, Михаилу очень хотелось ободрить и поддержать жену, которая как-то справлялась одна среди чужих людей, живущих архаичным укладом, в тревоге за сына и переживаниях о муже. Но он пока не мог с ней даже поговорить, поскольку до завершения ритуала не принадлежал к миру живых. Следующую ночь он провел в отдельном чуме, не разводя огня и не прикасаясь к еде, лишь выпив с позволения Дархана несколько глотков воды. А утром в сопровождении наставника пришел к знакомому откосу, вместе с дудочкой захватив увесистый кожаный мешок, в котором хранил материалы для изготовления линзы. Их пришлось собирать не один год, следуя подробной инструкции Водяного.
— Для того, чтобы зеркало обрело способность запирать, как в ловушке, выползней из Нави, — объяснял в самую первую памятную встречу отец Ланы, — надо в его сердцевину заключить громовую стрелу.
— В смысле, кусок самородного фульгурита или белемнит? — уточнил Михаил.
— Простой фульгурит тут не подойдет, — покачал Водяной косматой головой в кепке с раздвоенным козырьком. — Надо собрать песок с семи заветных ключей, прийти к месту слияния трех рек, дождаться грозы и сделать ловушку для молнии.
По поводу слияния трех рек и ловушки для молнии Михаил особых вопросов не имел, а вот насчет ключей решил уточнить. Родников на земном шаре много. Как понять, какие из них заветные?
— Положим, три ключа только в тонких мирах текут, — пояснил Водяной. — Ключ с Живой водой, ключ с Мертвой водой и Одолень-ключ, вода из которого, как и ваша мордовская ведь-пря, исцеляет любые болезни.
— А остальные четыре?
— А это истоки великих земных рек с четырех частей света. Песок с моих ключей тебе, так уж и быть, Лана принесет, ну а земные ты как-нибудь сам добудешь.
Ох, и пришлось Михаилу поломать голову над поиском четырех ключей. Еще из школьного курса географии он помнил, откуда берут начало Волга и Янцзы. Но также знал, что право называться истоком Амазонки оспаривают реки Мараньон, Апачет и Укаяли, а истоком Нила вообще считается озеро Виктория.
В деревню Волговерхье * они ездили всей семьей и с упоением фотографировали у знаменитого на всю страну ключа маленького Левушку. В воюющую Уганду Михаил летал сам. Редакции требовался горячий материал, а очереди из желающих лезть под бомбежки суданской авиации, конечно же, не выстраивалось. После гибели Анатолия Тихоновича в их редакции Михаил оставался единственным военным корреспондентом. До истока Янцзы на Тибете по заданию центрального канала, куда его после Балкан все-таки взяли, добрался Роман Коржин. А в высокогорных районах Перу проводил исследования один из коллег Андрея Мудрицкого.
Место у слияния трех рек возле крупного месторождения железной руды, притягивающего сильные грозы, отыскалось в относительной близости от Наукограда. А самородный кварц для отливки зеркала привез служивший в Магадане Артем Соколов.
Михаил счел это добрым знаком. Все-таки Артем, как и Вера, принадлежал к Верхнему миру. Природа предка-Финиста помимо власти над огнем, который во время обстрелов Артем от товарищей нередко без всякой дудочки отводил, наградила его нравом неравнодушным, но слишком горячим. И если на войне этого жара хватало, чтобы воодушевить не только подчиненных, но и совершенно незнакомых людей, вроде заезжего столичного корреспондента, то в мирной жизни он чаще мешал, особенно в отношениях с начальством. Не имея влиятельных друзей и связей, Соколов вместе с женой и сыном-первоклассником мыкался по гарнизонам без особых перспектив, но прогибаться перед кем-либо так и не научился.
Взять в поездку на Север кварц и фульгурит Михаила убедил дед Овтай, и Дархан счел этот совет разумным.
— Уж куда-куда, а во владения Күөх Боллох Тойона эхеле тебе добраться поможет! — усмехнулся Дархан, провожая ученика к памятному речному откосу.
Как и предвидели старожилы, мамонта сохранить не удалось. Пока Михаил в мохнатой шкуре бродил по доисторическим просторам, река полностью размыла берег, и гостя из прошлого унесло на глубину мощным течением. Так что фотографии и Верины зарисовки оказались единственными свидетельствами утраченной находки.
В том месте, где в вечной мерзлоте, словно в насмешку над приехавшими с Николаем
