Гербовая бумага задрожала у меня в руке, и я положила письмо на стол, спрятав руки под скатерть, чтобы никто не заметил, как я взволнована и испугана.
Поехать в столицу? Вместо графини?
Я и здесь-то лишь чудом справилась с ее ролью, а в столице найдется гораздо больше людей, знавших графиню достаточно близко, чтобы разоблачить меня.
В отличие от меня, София была очень довольна.
- Не будем тянуть, вернемся сегодня же, - говорила она. – В столице сейчас так весело!
- Врач рекомендовал мне свежий воздух и покой, - напомнила я.
- Мы будем оберегать вас, дорогая Розалин, - заверила она меня. – И я уверена, что неделя в городе не отразится на вашем здоровье. Я знаю прекрасного врача и свожу вас к нему. Возможно, он скажет, что волноваться уже нет никаких причин! У вас чудесный цвет лица, нежный румянец – я бы сказала, что вы совершенно здоровы!
- Мама! – одернул ее Этьен.
- Что такое? – она удивленно вскинула брови. – Ты как будто не рад!
- Не рад, - сказал он сквозь зубы.
Я с надеждой посмотрела на графа – если он запретит мне возвращаться в столицу, то я буду спасена.
- Было бы странным отказать его императорскому величеству, - сказал месье Огюст. – По-моему, он просто хочет убедиться, что у тебя в семье мир и понимание. Он очень переживал по поводу… вашего разлада с Розалин.
- Император знает?! – София схватилась за сердце.
- Моя семейная жизнь – не дело государственной важности, - отрезал Этьен. – И никто, даже император, не должен совать свой нос не в свои дела.
- Только не скажи ему такого, - добродушно посоветовал месье Огюст. – Мне кажется, тебе с Розалин надо просто показаться при дворе, чтобы император успокоился. А потом, если хотите, можете…
- Розалин не поедет в столицу, - отчеканил Этьен. – Ты же слышал – это может пагубно отразиться на ее здоровье.
- Но Этьен… - начала София.
- Ведешь себя, как мальчишка, - сказал вдруг месье Огюст довольно резко. – Не понимаю твоего ребячества. Император согласен поддержать твою идею с автомобильным и конным забегом, хотя никто не верит в успех, а ты решил взбрыкнуть и проигнорировать просьбу? Но ты же понимаешь, что это – не просьба, - он ткнул пальцем в письмо на столе. – Это – приказ!
- Не упрямься, Этьен, - поддержала мужа София. – В самом деле – что страшного произойдет, если Розалин на недельку вернется к привычной жизни? Ей и самой, наверняка, хочется хоть немного развеяться, - она улыбнулась мне, приглашая присоединиться к уговорам.
- Нет! – Этьен разрубил воздух ребром ладони и вышел из столовой.
Я облегченно перевела дух, но месье Огюст поднялся из-за стола, поцеловал Софию в щеку, ободряюще кивнул мне и сказал:
- Не волнуйтесь, я поговорю с ним. Он обязательно передумает.
До обеда я не видела Этьена, и провела время крайне дурно, не зная, что меня ожидает. Поехать в столицу, где Розалин знали даже журналисты скандальных газет – это было заведомым провалом. Но если приказал сам император…
К обеду Этьен не появился, но месье Огюст обнадежил жену, что все наладится.
- Он немного побесится, а потом примет правильное решение, - сказал месье Аржансон, отдавая должное куриному супу с профитролями.
- Мне вообще не понятно, с чего он так уперся, - вздохнула София, с аппетитом пробуя поджаристую утиную грудку с соусом из кислых яблок.
И только я не могла проглотить ни кусочка, хотя все блюда, приготовленные мадам Пелетье, выглядели великолепно.
Когда подали кофе и шоколад, в столовую заглянул Этьен.
- Можно тебя на пару минут? – позвал он меня, и я поднялась из-за стола, чувствуя такую тяжесть в теле, словно меня обмотали чугунными цепями.
Мы прошли в гостиную, и граф потер ладони, подбирая нужные слова.
- Нам надо съездить в столицу, - сказал он несколько смущенно. – Отец прав. Просьба императора - все равно, что приказ. К тому же, его поддержка мне и в самом деле очень нужна. В следующем месяце будет организован забег от Дюбре до Тинтажаля, где я должен доказать всем, что будущее дорог – за машинами. Будут участвовать лучшие наездники на лучших лошадях, и я – на автомобиле. Предполагается большая шумиха в газетах… Акционеры тоже волнуются. Я брал деньги в залог всего имущества де ла Маров, если провалю ралли – корпорации «Деламар» придется объявить себя банкротом…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я опустилась в кресло, сцепив руки, чтобы он не заметил, как дрожат мои пальцы, и ничего не ответила.
- Все будет хорошо, - граф шагнул ко мне и погладил меня по плечу – очень нежно, и заглянул в глаза, наклонившись. – Никто не может заставить тебя ехать к императору, мы можем сказать, что ты себя плохо чувствуешь, поэтому все время находишься дома. И… я буду рядом.
Я посмотрела ему в глаза и увидела непритворное сочувствие. Как будто… как будто он знал, что я - не Розалин, и собирался прикрывать меня в обмане.
Теперь мне стало страшно совсем по другой причине. Неужели… он знает?.. Сердце мое рухнуло куда-то вниз, грудь сдавило так, что я не могла вздохнуть, и впервые в жизни я захотела упасть в обморок.
Этьен убрал руку и отошел к окну, зачем-то приподняв штору и выглянув в сад.
- Собирайся, Розалин. Нам лучше выехать сегодня, чтобы уже завтра я мог сообщить императору, что его просьба выполнена.
Розалин. Значит, мне показалось.
Я задышала ровнее, но слабость в коленях никуда не делась, и я предпочла остаться в кресле.
- Едем сегодня? – спросила я тоненьким голоском.
- Да, - Этьен отвернулся от окна и посмотрел на меня. – Возьми самое необходимое. В столичном доме у тебя найдется достаточно нарядов. Если хочешь, можешь поехать со мной на машине… Если нет – с родителями в коляске…
Мне показалось, он ждал моего ответа с особым чувством. Но мне и самой хотелось еще раз ощутить бешеный полет по ухабистой дороге, чтобы ветер бил в лицо, чтобы сердце замирало от скорости, силы и почти волшебных возможностей железного коня, придуманного человеком.
И чтобы этот человек сидел рядом.
Разумеется, графу не надо было знать о моих мыслях, и я сказала:
- С удовольствием отправлюсь в столицу вместе с вами, Этьен. На машине.
![]()
Глава 15. Кукла на Принцесс-авеню![]()
- Очень хорошо, что ты одумался, - говорила мать Этьену, проверяя, все ли ее многочисленные сумочки были загружены на заднее сиденье машины. – Честно говоря, не понимаю, зачем вы забились в эту дыру. Летом здесь чудесно, но сейчас… Да! И перевяжи все покрепче! – велела она сыну, который достал бечевку, чтобы примотать багаж. – Ты всегда так гоняешь, что мои шляпки окажутся за бортом в мгновение ока!
- Все будет в порядке, мам, - проворчал Этьен.
Ему совсем не хотелось везти лже-Розалин в столицу. И просьба императора казалась странной. Даже после скандала он не интересовался судьбой Розалин, и вдруг…
Этьен вспомнил, как испугалась обманщица, когда узнала, что изображать Розалин ей придется перед императорской семьей. Побледнела, как полотно. Он не смог сдержать улыбки, хотя ситуация получалась вовсе не смешная. Розалин – трижды дура, если оставила вместо себя девушку, которая совершенно не умеет притворяться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«В первый день она тебя замечательно провела», - напомнил он себе, стараясь прогнать из сердца нежность, которую почувствовал к обманщице.
Но утром он был укрыт пледом. А это значит, что она побеспокоилась о нем. Милая, добрая, бесхитростная… девушка…
Решила поехать с ним на машине.
Этьен снова не сдержал улыбки.
С каким восторгом она смотрела на его железную малышку, как внимательно слушала, когда он рассказывал о действиях рычагов, педалей и руля. Розалин никогда не интересовали его дела. Розалин любила лошадей и была прекрасной наездницей. Железные кони казались ей странными и ненужными.
Глава 15. Кукла на Принцесс-авеню