Он затянул последний узел на бечевке и спрыгнул с колеса на землю, отряхивая руки.
Мать стояла рядом и, судя по ее смущенному виду, собиралась заговорить о чем-то важном.
- Послушай, Этьен, - сказала она, оглянувшись на дом и убедившись, что кроме нее с сыном здесь никого нет. - Я должна извиниться перед тобой…
- За что это?
- Я считала твою жену надменной пустышкой и говорила, что вы с ней не подходите друг другу… - София поправила перчатки, шляпку, а потом решительно продолжала: - Но теперь вижу, что ошибалась. Она очень милая и добрая женщина.
Этьен скривился, но мать это заметила.
- Наверное, мне надо извиниться и перед ней, - сказала она виновато. – Я была к ней несправедлива.
- Не надо, мама, - сказал Этьен, тоже посмотрев на дом. Где-то там его милая и добрая обманщица решала, что из вещей его жены предстоит взять в столицу. - За что извиняться? Ты ничуть не ошиблась.
- Что? – мать удивленно вскинула на него глаза. – Не ошиблась? Ты хочешь сказать, что на самом деле она, - она махнула рукой в сторону дома, - совсем не такая хорошая?
- Хорошая, - ответил Этьен. – И милая, и добрая. Ты никогда не ошибаешься в людях.
Несколько секунд мать пыталась осмыслить то, что услышала, а потом притворно-сердито фыркнула на сына:
- Опять шутишь! – произнесла она с укором. – Но я рада, что у вас все наладилось. Развод, Этьен! Это позор! Это недопустимо! Никаких разводов. Даже слышать больше ничего об этом не хочу.
Этьен философски пожал плечами, и мать тут же погрозила ему пальцем.
Обманщица вышла из дома, наряженная в норковое манто Розалин, а на голове у нее была меховая шапочка, прихваченная лентой, чтобы не слетела по дороге.
Оделась основательно. Этьен в третий раз не удержался от улыбки.
Никогда еще путешествие не казалось ему таким заманчивым. Ведь рядом будет сидеть красивая девушка, которая притворяется его супругой, и если убрать руку с рычага чуть в сторону, то можно положить ладонь на женское колено – такое соблазнительное даже через несколько слоев юбок…
- Встречаемся дома, - объявил Этьен матери и отчиму, и подсадил лже-Розалин, помогая ей расправить подол. – Может, тебя тоже привязать бечевкой? Как материны шляпки? – пошутил он. – Так точно не вылетишь на повороте.
- Обещаю, что не вылечу, - сказала она очень серьезно. – Я буду держаться очень крепко, - и в подтверждение своих слов она тут же положила руки, затянутые в замшевые перчатки, на скобу.
- Лучше держись за меня, - посоветовал Этьен, надевая шлем и очки и запрыгивая в машину.
Щеки лже-Розалин вспыхнули, но она ничего не ответила.
Оглушительно заревел мотор, машина выплюнула облако едкого дыма, и понеслась по дороге.
Они миновали Санреж, выехали на междугороднюю дорогу, проехали миль девять, и тут машина чихнула, заскрипела и сбавила скорость.
Чертыхаясь, Этьен нажал на тормоз и заглушил машину. Сбросив перчатки, он спрыгнул на землю, поднял крышку капота и занырнул внутрь чуть ли не до пояса.
- Что случилось? – встревожено спросила лже-Розалин
- Небольшая поломка, - бодро объявил Этьен. – Всего-то порвался ремень генератора.
Он хотел достать инструменты, и обнаружил, что она уже выбралась из машины, решительно снимая перчатки.
- Я могу чем-то помочь? – спросила девушка, волнуясь.
- Можешь, - сказал Этьен, доставая из багажа чемоданчик.
- Чем? Скажите, что делать? – она с готовностью побежала за ним, когда он вернулся к капоту.
Этьен рассмеялся, притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы.
- Забирайся в машину, - скомандовал он, - и смотри на меня восхищенно. Больше ничего не требуется.
Он отпустил ее и достал из чемоданчика ключи и запасной ремень, а она неуверенно отступила, постояла, а потом села в машину.
Исправив поломку, Этьен вскочил на колесо и поманил девушку пальцем.
- Теперь и в самом деле нужна помощь, - сказал он. – Когда скажу, поверни вот здесь и дерни вот этот рычаг, - он не отказал себе в удовольствии и взял ее за руку, показав, что надо делать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Кожа ее была нежной, прохладной – одно удовольствие прикасаться к такой руке.
- Поняла? – спросил он, не спеша отпускать ее.
- Да, конечно, - девушка пересела на место водителя с таким видом, будто ей предстояло объявить о предстоящем конце света.
Этьен опять нырнул под капот, проверил ремень и крикнул:
- Давай!
Генератор заревел сразу же, а лже-Розалин взвизгнула.
Позабыв захлопнуть капот, граф метнулся к ней, но увидел, что девушка смеется, закрывая лицо ладонями.
- С тобой все в порядке? – спросил он. - Что произошло?
- Просто… просто немного испугалась! – она пересела на свое сиденье. – Это так необычно… я думала… Фу! Я такая глупая! - она замолчала, надевая перчатки, и взялась за скобу, приготовившись продолжить путешествие.
- Что думала?.. – подсказал Этьен.
Поколебавшись, она призналась, очаровательно краснея:
- Почему-то я решила, что эта машина должна слушаться только вас, - она посмотрела на него застенчиво и весело. – Глупо, правда? Но мне до сих пор кажется, что вы – вроде как волшебник. И стоит только вам приказать, как любая жестяная банка поедет или… полетит.
- Это всего лишь наука, - хмыкнул Этьен, но втайне был ужасно доволен.
Закрыв капот, он сел за руль и сказал добродушно:
- Держись крепче. Сейчас начнется хорошая дорога, и мы помчимся быстрее ветра!
Они приехали в столицу еще засветло.
Этьен сразу заметил, что его спутница, присмирела. Ей явно было не по себе в большом городе. Граф не мог не сравнить двух женщин – если Розалин чувствовала себя в столице, как рыба в воде, этой было совсем не по себе.
Столичный дом де ла Маров находился в самом центре города, на Принцесс-авеню. Огромное здание, построенное в середине прошлого века, с колоннами и геральдическими львами – белыми на сером фоне.
- Левое крыло – твое, правое – мое, - как бы невзначай объяснил Этьен. – Дом называется Принцесс-Мар. Помпезно, но так захотелось моей бабушке. Почти всех слуг я отпустил, они мне были не нужны в твое отсутствие, осталась только одна горничная – Мирей, она оказалась не так болтлива, как остальные, и ее еще можно терпеть. Еще кухарка – мадам Бриенн, конюх – кажется, Жером, и пара приходящих уборщиц, но к тебе в комнаты их не пускали. Я боялся, что-нибудь украдут, потом выешь мне печень, как орел Прометею.
После этих слов она посмотрела на него почти с ужасом, но Этьен не понял, что было тому причиной – перспектива съесть его печень или оказаться хозяйкой такого огромного дома.
Он открыл ворота, загнал машину и велел выскочившей Мирей проводить мадам в ее комнату, и обнял оробевшую лже-Розалин за талию, притянув к себе:
- Я отвезу шляпки матери к ней домой и быстро вернусь, - и пояснил, прочитав в ее глазах непонимание: - У родителей свой дом, на окраине. Я очень быстро, даже не успеешь заметить моего отсутствия.
Не удержавшись, он поцеловал ее еще раз – долгим поцелуем в губы. В его руках она затрепетала и легко коснулась ладонью его плеча – как будто хотела обнять, но не осмелилась. Впрочем, если бы поцелуй продолжился еще, то так оно и случилось бы, но в это время раздался язвительный смех и женский голос произнес с издевкой:
- Ах, какая любовь! Как приятно видеть, что в семье такое согласие!
Лже-Розалин вздрогнула, но на этот раз вовсе не от любовной страсти. Этьен со вздохом оторвался от ее губ, не отпуская от себя, и повернулся к крыльцу, на котором стояла элегантная дама – белокурая, с голубыми, словно нарисованными берлинской лазурью, глазами, вздернутым носиком и розовыми пухлыми губками. В нежно-голубом пальто и шляпке с белыми и голубыми лентами, она была похожа на куклу фабрики «Брю». По мнению Этьена, лицо у нее было таким же бессмысленным, как у «модных дам»[1] этой кукольной фирмы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Ты что здесь делаешь, Делф? – спросил он с неудовольствием.
