– Я могу скопить нужную сумму.
– Умная головка. А пока ты ее скопишь, ты и так окажешься здесь и теперь… правда за вычетом зубов и волос.
– Ладно, ладно. Давай вернемся к твоему третьему пункту. Скажи, были на том месте, где сейчас стоит лаборатория, следы взрыва?
– Нет, ничего такого не было.
– В таком случае, я не вмажусь в дерево, потому что не вмазывал раньше. Дошло?
– И снова ты на лопатках. Ты пытаешься поймать меня на парадоксе, но не тут-то было. В теории времени я смыслю, пожалуй побольше тебя. Давай посмотрим с другого конца. Взрыва не было, и ты не вмазался в дерево… потому что ты так и не решился на прыжок во времени. До тебя дошло?
– Почему ты так в этом уверен?
– Уверен. Потому что есть еще и «в-пятых», а этот козырь тебе крыть нечем. Ты даже близко не подойдешь к установке, тебя к ней не подпустят. Там все засекречено, и этот орешек тебе не по зубам. Так что, Дэнни, забудем об этом. Мы с тобой очень интересно и умно побеседовали, а утром меня могут разбудить ребята из ФБР. Но если меня до понедельника не посадят, я позвоню главному инженеру «Аладдина» и разузнаю, кто такой этот Д.Б.Дэвис. Может, он у них работает, тогда мы пригласим его пообедать и поболтаем всласть. А еще я хочу свести тебя со Шпрингером, генеральным директором «Аладдина». Он хороший мужик. А про эту чушь с путешествием во времени – забудь. Там все наглухо засекречено. Я тебе ничего не говорил… а если ты станешь утверждать обратное, я сделаю большие глаза и скажу, что ты клевещешь. Мой статус мне еще пригодится.
И мы заказали еще пива.
Потом, уже дома, приняв душ и выведя из организма излишки пива, я понял, что он прав. Путешествие во времени помогло бы мне не больше, чем гильотина от головной боли. Чак здорово придумал свести меня со Шпрингером. Это и проще, и дешевле, и безопаснее. Двухтысячный год мне снова нравился.
Бухнувшись в постель, я решил просмотреть газету. Как и всем путным людям, мне каждое утро по пневмопочте приходила «Таймс». Читал я ее от случая к случаю, газетная болтовня меня мало трогала. Кроме того, у меня хватало своих проблем, преимущественно инженерных, чтобы забивать голову всякой, в лучшем случае, скучной писаниной.
Как бы то ни было, я никогда не выбрасывал газеты, не просмотрев заголовки и колонку частных сообщений. В ней меня интересовали не рождения, смерти и свадьбы – только «беженцы», пробудившиеся после анабиоза. Я надеялся когда-нибудь встретить там знакомое имя, созвониться с кем-то, пригласить к себе, может быть – помочь. Конечно, шансов на это почти не было, но все-таки читал эту колонку, причем с немалым удовольствием.
Наверное, я подсознательно ощущал всех Спящих своими родственниками, чувствовал себя одной «крови» с ними. Кроме того, надо же было доказать себе, что я не так уж и пьян.
В газетах не было ничего интересного, если не считать сообщений с корабля, летевшего к Марсу без особых происшествий. Среди проснувшихся Спящих не было ни одного знакомого. Я уткнулся носом в подушку и заснул.
* * *
Часа в три ночи я вдруг проснулся, словно меня кольнули. Свет ослепил меня, и я долго моргал. Мне приснился странный сон, не кошмар, но вроде того – будто просматривая газеты, я пропустил имя маленькой Рикки.
Этого не могло быть, но все же я с облегчением вздохнул, увидев, что не выкинул газеты в мусоропровод, как частенько делал до этого.
Я сгреб их на кровать и снова стал просматривать. На этот раз я читал все разделы частной хроники: рождения, смерти, свадьбы, разводы, усыновления и удочерения, смену имен и фамилий, аресты, воскрешения Спящих. Я был уверен, что даже не зная новой фамилии Рикки, ни за что не пропущу ее. Все колонки я просматривал снизу доверху – ведь Рикки могла выйти замуж, или у нее мог родиться ребенок…
От этого занятия у меня начали слипаться глаза, и я чуть было не пропустил главное. «Таймс» за вторник, 2 мая 2001 года. В колонке «воскресших» она сообщала: «Риверсайдский Санктуарий… Ф.В.Хайнке».
Ф.В.Хайнке!!
Фамилия бабушки Рикки была Хайнке… Я знал это. Я был уверен в этом! Не спрашивайте меня, почему, я не смогу объяснить. Но эта фамилия вдруг вспыхнула в моем мозгу, стоило мне ее прочесть. Может быть, я когда-нибудь слышал ее от Рикки или Майлза, возможно даже, что я мельком видел эту почтенную даму. Как бы то ни было, строчка из «Таймса» пробудила забытое и теперь я знал.
Но нужны доказательства. Я хотел убедиться, что «Ф.В.Хайнке» означает «Фредерика Вирджиния Хайнке».
Меня всего трясло – от возбуждения, ожидания и страха. Надевая костюм, я так и не смог застегнуть швы и выглядел, наверное, последним оборванцем. Через несколько минут я уже был в вестибюле нашего дома – там стояла телефонная кабинка. В моей квартире телефона еще не было: я только-только встал на очередь.
А потом мне снова пришлось подниматься к себе за кредитной карточкой. Судите сами, в каком я был состоянии.
Руки у меня дрожали, и я никак не мог засунуть карточку в щель. Наконец, я с ней справился и вызвал станцию.
– Что вам угодно?
– Соедините меня с Риверсайдским Санктуарием. Это в районе Риверсайд.
– Минутку… Линия свободна. Соединяю вас.
Наконец, экран вспыхнул и я увидел мужчину с сердитым взглядом.
– Вы, наверное, не туда попали? – сказал он. – Здесь Санктуарий. И мы уже закрылись на ночь.
– Ради Бога, не отключайтесь. Если это Риверсайдский Санктуарий, то именно вы мне и нужны.
– Чего вы хотите? В такое время? Сейчас слишком поздно.
– У вас есть клиент Ф.В.Хайнке. Из «воскресших». Я хотел бы узнать…
Он покачал головой.
– Мы не сообщаем сведений о наших клиентах по телефону. Тем более – среди ночи. Позвоните утром, после десяти. А еще лучше – приезжайте сами.
– Ладно, хорошо. Но я хочу узнать совсем немного. Что означают инициалы «Ф.В.»?
– Я же сказал вам, что…
– Но, Бога ради, послушайте! Я же интересуюсь не просто так. Я сам был Спящим. Проснулся я совсем недавно. Я все знаю насчет «профессиональной тайны» и так далее. Вы публикуете имена клиентов в газете. Мы оба знаем, что Санктуарий сообщает редакциям полные имена своих клиентов… а газеты, чтобы сэкономить место на полосе, печатают инициалы. Разве не так?
Он поразмыслил над этим.
– Может быть.
– Так значит, не случится ничего страшного, если вы сейчас скажете мне, что означают инициалы «Ф.В.».
– Пожалуй, в самом деле ничего не случится, если это все, что вы хотите, – сказал он, поборов свои сомнения. Но больше я вам ничего не скажу. Ждите.
Он исчез с экрана, как мне показалось, почти на целый час, и, наконец, вернулся с карточкой в руке.
– Здесь немного темновато, – пожаловался он, разглядывая карточку. – Фрэнсис… Подождите, нет, Фредерика. Фредерика Вирджиния.
Я чуть не грохнулся в обморок, глаза у меня закатились.
– Слава Богу!
– Вы здоровы?
– Да. Большое вам спасибо. Спасибо от всего сердца! Теперь со мной все в полном порядке.
– Гм… Тогда, наверное, вам не повредит, если я сообщу еще кое-что. Чтобы вам не приезжать понапрасну. Она уже выписалась от нас.
9
До Риверсайда быстрее всего можно было добраться на джампере, но я еще хотел успеть получить в банке наличные. Я жил в Холливуд-Уэст, а ближайший банк с круглосуточным обслуживанием находился на Большой Кольцевой Дороге, в деловой части города. Так что сначала я поехал в банк, где в полной мере смог оценить полезное усовершенствование – систему универсальных чеков. Несложный компьютер, заменивший банковскую палату, проверил радиоактивную метку на моем чеке, связался с компьютером моего банка, что находился напротив здания «Горничных, Инкорпорейтед», и тут же отсчитал мне деньги.
Я вскочил на экспресс-полосу Риверсайдской дороги. Однако, до Санктуария добрался лишь на рассвете.
Там не было никого, кроме дежурного, с которым я говорил по телефону, и ночной сестры, его жены. Боюсь, что выглядел я не лучшим образом: вчерашняя щетина, дикие глаза плюс пивной перегар. Ко всему прочему, я еще не придумал, что буду врать.
Как бы то ни было, миссис Ларригэн, ночная сестра, приняла меня радушно и сочувственно.
Она достала из досье фотографию и спросила:
– Это ваша кузина, мистер Дэвис?
Это была Рикки. Вне всякого сомнения, это была Рикки! Конечно, не та Рикки, которую я знал, не маленькая девочка, но вполне развитая молодая женщина лет двадцати или чуть постарше со взрослой прической, с прекрасной внешностью. И она улыбалась.
Взгляд ее остался прежним и неподвластным годам, очарование маленького эльфа – тоже. Это была она, повзрослевшая, похорошевшая, но, конечно же, она.
Лицо ее подернулось дымкой – это слезы навернулись мне на глаза.
– Да, – сказал я через силу. – Да, это Рикки.
– Нэнси, тебе не следовало показывать эту фотографию, – заметил мистер Ларригэн.
