— Ах!
Чей это был вздох: ее или Уголька? Перед глазами закружился хоровод разноцветных пятен и утянул сознание на дно темного колодца. Стало мертвенно и тихо.
Ксаршей очнулась резко, словно ее ударили по голове. Щеку холодила земля, кожу стянуло неприятным ощущением, воздух был полон густого металлического запаха. Она посмотрела на свою ладонь, покрытую маслянистой пленкой подсыхающей крови. Зябко. Где же одежда? Друидка приподнялась и заметила, что рядом лежит еще одно тело. Темная кожа, сплошь покрытая кровью, голова безвольно отвернута. Эльфийка в смятении провела ладонью по этому голому боку. Тело пошевелилось, обернулось, сонно моргая красными глазами. Уголек. Он сфокусировал взгляд и с удивлением уставился на Ксаршей.
— Чтооо?
Парень отшатнулся от девушки. Черт, на нем тоже не было одежды, только следы крови по всему телу, похожие на зловещую боевую раскраску. Взгляд эльфийки невольно пробежал по его обнаженному торсу, мускулистым ногам и паху, покрытому короткими темными волосами. Мальчишка сильней припал к земле, чтобы скрыть свою наготу, а взгляд начал растеряно блуждать, не смея подняться на эльфийку. Ксаршей отвернулась, чтобы не смущать парня, и провела языком по зубам. Во рту стоял стойкий металлический вкус, а в желудке — подозрительная тяжесть.
— Кажется, ночью мы кого-то задрали и съели, — констатировала она.
— Чтоооо?! — Уголек поднял на нее взгляд и тут же снова отвел. — Я… лег спать! Все! Что происходит?!
Эльфийка поискала глазами свою одежду, одновременно раздумывая над произошедшим. Глаза нашли груду тряпья, неподалеку от скалы, где она потеряла сознание. Значит, они все еще в своем лагере. Уже хорошо. Друидка прикрыла грудь платьем, а парень подхватил свою одежду.
— Я ничего не помню, — пробормотал он, натягивая штаны. — Чья это кровь? Я не ранен. А вы?
— Я тоже.
Отвернувшись от него, Ксаршей натянула платье. Она чувствовала себя грязной, оскверненной, и это ощущение пугало.
— Кровь… — шепнул Уголек, указав на землю. — След ведёт туда.
Он натянул сапоги, подхватил валяющееся на земле оружие и пошел вдоль кровавого следа. Ксаршей двинулось за ним.
Спустившись с каменистого холма, они наткнулись на большое темное пятно поверх разбитой плиты. Это было тело растерзанного дроу. Рубашка на нем была изорвана в клочья, грудная клетка щерилась острыми осколками поломанных ребер, из живота вывалилась связка кишок. Ксаршей дотронулась до трупа, поглядела на характер повреждений. Кажется, кто-то задрал его, а затем вырвал из еще теплого тела сердце и печень. Краем глаза девушка заметила, как жутко, словно две желтые искры, блеснули глаза Уголька. Парень уверенно запустил руку в распоротый живот дроу, она по локоть погрузилась в холодное тело. Когда он вынул ладонь, в ней был зажат скользкий кусок мяса. Уголек впился в него зубами.
— Келафейн, нет! — крикнула Ксаршей.
Парень тряхнул головой, взгляду вернулось обычное выражении, и он тотчас кинул зажатый в руках ломоть.
— Похоже, это сделали мы, — сокрушенно произнесла друидка.
— Нет… Как такое может быть? — Уголек попятился от тела, с ужасом глядя на руки, которые мгновение назад кормили его сырым мясом. — Как мы могли это сделать и не запомнить?
— Не знаю, — покачала головой друидка и добавила с осторожностью. — Ты сейчас был похож на зверя, глаза светились как у кошки.
— Нет… это невозможно.
Парень опустил голову и покачивал ею, словно не в силах смириться с тем, что произошло. Эльфийка вернулась к телу и еще раз его осмотрела. На поясе у дроу был кинжал, который он, видимо, даже не успел вынуть, кошель, в котором сиротливо звякнули три монетки, украшение с пауком, сапоги и тонко выделанной кожи и приколотая к плечу фибула.
— Скажи, а далеко ли города дроу? — задумчиво спросила эльфийка. — Одет он так, словно вышел прогуляться.
— Города очень далеко на юге, но… — начал говорить полуэльф и вдруг осекся. — Мы могли напасть на их отряд или караван.
Девушка попыталась представить, как они караулят в укрытии свою отбившуюся от стада жертву… Снова стало жутко, холодная дрожь поднялась из живота и прибежала по позвоночнику, но при этом тело не желало расставаться с сожранным эльфийским мясом. Появилась другая жуткая мысль: а если дроу захотят отомстить за смерть своего?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нам стоит немедленно продолжить путь, — засуетилась девушка. — Вдруг остальные все еще рядом?
Они осторожно вернулись в лагерь, собрали вещи и в гробовом молчании двинулись дальше по следу Талнисс.
Ближе к вечеру Уголек не выдержал.
— Мы теперь опасны, да? — спросил он, не глядя на понуро бредущую друидку.
— Возможно.
— Не хочу быть никому угрозой.
— Понимаю, — вздохнула девушка, — но хорошо, что мы хотя бы не угроза друг другу.
Они остановили в уютной грибной рощице, но настроение у них было самое паршивое. Келафейн смочил в воде тряпицу и начал скрупулезно оттирать слой засохшей крови с лица и рук. Плавные, медитативные движения, скорее чтобы успокоиться. Парень протянул друидке другую влажную тряпицу. Ксаршей села напротив него, повторяя его жесты, затем посмотрела, как он сполоснул волосы, не экономя воду. Дреды так просто не отмоешь.
— Келафейн, не мог бы ты сбрить мне волосы?
— Все так серьезно? — спросил парень, оглядев ее. — Неужели никак?…
— Нет, — покачал она головой, — там специальные травки. Я раз в месяц подновляю, но здесь не из чего сварить.
Уголек покопался в своих вещах, достал неизменный бритвенный набор, развел огонь и устроился за спиной эльфийки.
— Не дергайтесь, пожалуйста.
Она и не собиралась. Несмотря на то, что парень за ее спиной был вооружен опасной бритвой, Ксаршей была абсолютно уверена в нем, и это было удивительно… приятно. Словно огонек свечи, зажженный в большой темной комнате, это разгоняло гнетущее чувство, и на душе немного потеплело. К ее коленям, словно пшеничные снопы, медленно падали срезанные дреды. Парень аккуратно провел ладонью по ее макушке, смахивая лишние волоски.
— К сожалению, я не цирюльник, но старался.
Ксаршей потрогала ежик коротких волос на голове. Необычно.
— Спасибо. Не прибедняйся. Отлично получилось.
Теперь она повернулась к нему лицом и увидела, как Уголек внимательно разглядывает ее, а в глазах пляшут отблески костра.
— Я и не знал, что у вас волосы белые, — добавил он.
— Как у большинства дроу, — ответила Ксаршей и еще раз непроизвольно провела ладонью по голове.
— Выглядите грозной, — парень улыбнулся.
— Грозной, — хмыкнула эльфийка. — Я, по меркам эльфов, примерно твоя ровесница.
Его брови удивленно выгнулись.
— Я думал, вы как моя матушка, а, может, и старше, раз живёте в лесу самостоятельно.
Она пожала плечами:
— Так получилось…
Уголек придвинулся поближе:
— Могу только надеяться, что не от плохой жизни. Вы много рассказывали про лес и зверей, но мало про себя, а я был мал и глуп, чтобы интересоваться этим. А ведь вы там очень давно живёте одна.
От его внимания стало еще теплей. В его голосе слышались какие-то неуловимые ласковые нотки, которых раньше в нем не было, да и взгляд стал еще мягче, и его выражение было трудно описать.
— Может, как-нибудь расскажу, — улыбнулась эльфийка, смутившись от близости его лица со своим.
Уголек медленно отодвинулся, вернувшись к своим делам. Он и сам решил побриться, раз уж достал необходимые инструменты.
— Впервые не порезался ни разу, — пробормотал полуэльф, стерев, наконец, пену с лица.
Поддавшись какому-то наитию, девушка достала костяной кинжал и уколола безыменный палец. Она почувствовала боль, но капелька крови так и не выступила. Понаблюдав за этим, Келафейн редко провел бритвой по ладони. Ксаршей дернулась от неожиданности, но полуэльф даже не вскрикнул. Раскрыв ладонь, он с удивлением смотрел на нее, целую и невредимую.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Такое ощущение, что мы стали неуязвимы, — предположила девушка.
