– Показывать свои чувства? – понимающе кивнул он.
– И это тоже, – девушка решительно вытерла слезы и задумчиво посмотрела на белоснежный батист, решая, стоит ли отдавать его хозяину в таком виде.
– Оставьте его себе, – великодушно разрешил Этьен.
– Спасибо, – Франсуаза спрятала платок за манжет. – Кажется, я вас задержала?
– Отнюдь, – на раскрытой ладони полисмага вдруг возникли два кубика льда. – Вот. приложите к глазам.
– О, – девушка осторожно провела по векам кончиками пальцев, – действительно опухли.
– Заверните лед в платок, – посоветовал Этьен.
– Спасибо. Хотя любой другой вместо того, чтобы создавать лед из воздуха, воспользовался бы заклинанием целительства.
– Я же говорил, что не силен в этом.
– А лед? Зачем он вам?
– Положить в бокал с виски, конечно! – Этьен улыбнулся. – Но вы так и не рассказали, что случилось.
– Ничего… – она осеклась, вспомнив, с кем разговаривает. – Впрочем, вы все равно узнаете… я… меня отстранили от работы.
Вот и все. Она произнесла это вслух, но гром не прогремел, а земля под ногами не разверзлась. Напротив, солнце наконец-то выглянуло из-за туч, отражаясь в многочисленных каплях воды.
– Что? – Этьен ошарашенно взглянул на девушку. Бонни удивленно взвизгнул, вторя ему.
– Да, меня выгнали из академии… – она вытряхнула из платка остатки льда. – Не могли бы вы…
Этьен усмехнулся, совершенно правильно истолковав ее замешательство. Взяв тонкую ткань, он дунул, высушивая батист.
– Держите.
– Это ваш платок.
– Я же сказал: оставьте себе!
– Боитесь, я опять разрыдаюсь? – Франсуаза наклонила голову на бок.
– Скажем так, мне будет приятно знать, что вы его храните.
Девушка невольно улыбнулась.
– А вы нахал, господин капитан!
– Не без этого, – Этьен покаянно склонил голову, но сразу же выпрямился. – Я могу обнаглеть еще больше и пригласить вас на чашечку кофе?
Франсуаза покачала головой:
– Послушайте, я в полном порядке, и вам не стоит тратить время на то, чтобы утешить меня…
– Но я могу потратить свое время, чтобы проконсультироваться по поводу расследования? – Этьен изогнул бровь.
– Что? – Франсуаза насторожилась. – Еще одно тело?
– Слава Создателю, нет, – полисмаг подхватил девушку под руку. – Но предлагаю обсудить все в более спокойном месте.
– А… – она вдруг поняла, что они стоят на тротуаре, перекрывая дорогу, и все остальные вынуждены с недовольным ворчанием обходить их. – Да, конечно! За углом есть небольшая кофейня… Я могу угостить вас.
Этьен дернулся, словно от удара.
– Возможно, мадемуазель, я и не принадлежу к вашему обществу, но уверяю, я не настолько беден, чтобы пить кофе за счет женщины! – надменно процедил он.
Франсуаза смутилась.
– Простите, я не хотела вас обидеть, – пробормотала она.
– Ничего страшного, но кофе угощаю я! – непререкаемо заявил полисмаг.
– Договорились.
– Ведите!
Кофейня оказалась небольшой, всего на три столика, два из которых были заняты.
Этьен недовольно поморщился и хотел предложить пройти в другое место, но не успел. Толстяк с напомаженными усами, по всей видимости, хозяин заведения, радостно выскочил из-за прилавка.
– Мадемуазель некромант! Какая честь! И ваш пес с вами!
– Доброе утро, Клод, – улыбнулась Франсуаза. – Как видите, я сегодня не одна.
– Я вижу. Мсье полисмаг, уверяю во всей Паризьенне вы не могли сделать лучший выбор!
– Вы ведь о кофе? – подхватил Этьен.
– И о нем тоже! У Клода ле Пти лучший кофе во всей Паризьенне, мсье! Вам какой: со сливками, с молоком, с апельсиновой цедрой?
– Мсье Богарне предпочитает черный, – вмешалась девушка, присаживаясь на заботливо отодвинутый стул.
– Богарне? – переспросил Клод, нахмурившись.
– Да. Что-то не так? – поинтересовался полисмаг.
– Скажите, мсье, не являетесь ли вы родственником семейства Гарне? – осторожно поинтересовался хозяин кофейни.
– Да, но это не то родство, которым бы я гордился, – холодно заметил Этьен.
Хозяин кивнул:
– Простите, мсье. Вы безусловно правы, родственников мы не выбираем. Я немедленно лично сварю вам кофе, – он исчез за прилавком.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Странная реакция на ваше имя, – заметила Франсуаза.
– Возможно… – Этьен задумчиво смотрел вслед усатому хозяину кофейни, а потом, спохватившись, перевел взгляд на свою спутницу. – Так за что вас отстранили?
– За нарушение закона, конечно! – она горько усмехнулась. – Женщинам же запрещено проводит практикумы на кладбищах.
– Этот верзила свалил все на вас?
– Жан-Жак? Нет, он оказался более порядочен, чем я ожидала. Это Николя Камбер.
– Кто?
– Тот адепт, которого вы вчера арестовали. Он дал показания, что это я подняла мертвецов из могил.
– Но… – Этьен осекся и покачал головой. – Черт… так и знал, что не стоило везти его к де Гра!
– Простите? – растерянно произнесла Франсуаза. Полисмаг шумно выдохнул и запустил руку в волосы, растрепав их еще больше.
– Вчера ночью Пьер уговорил меня передать дело о поднятии мертвецов по месту совершения преступления, в центральный участок.
– Тот самый, куда меня отвели днем?
Полисмаг кивнул.
– Да, им руководит Гаспар де Гра.
– Брат Лионеля де Гра с целительского?
– Именно. Он не в первый раз проворачивает подобное, выгораживая тех, кто ему платит. Вот почему Гаспар сегодня с утра заходил к префекту… – Этьен покаянно вздохнул. – Простите, мне надо было все-таки первым подать рапорт о случившемся, а я отложил все на вечер…
– Это не ваша вина, – отмахнулась Франсуаза. – Профессор Копен давно мечтал избавиться от меня, а тут такой повод…
Она замолчала, поскольку Клод ле Пти снова появился за их спинами на этот раз с подносом, на котором стояли две фарфоровые чашки, а также блюдце с печеньем.
– Прошу! Комплимент за счет заведения! – он торжественно сгрузил все на стол.
– Спасибо, – Этьен кивнул. – Скажите, я могу задать вопрос? Чем вам так не угодило семейство Гарне?
– Не семейство, мсье… только ваш отец… и это всего лишь слухи!
Этьен махнул рукой, призывая продолжать. Хозяин кофейни нахмурился и зачем-то оглянулся на остальных посетителей. Убедившись, что двое мужчин и почтенная дама заняты разговорами друг с другом, Клод ле Пти склонился к столику.
– Это очень давнее дело, – тихо произнес он. – Маркиз де Гарне тогда учился в Суар де Бонне…
– И? – поторопил его полисмаг.
– И… но, как вы понимаете, это всего лишь слухи… – толстяк вынул платок и промокнул внезапно вспотевший лоб.
– Разумеется.
– Говорили, что он причастен к похищению девушек и… надругательствам, простите, мадемуазель, я… я не должен был…
– Ничего, – отмахнулась Франсуаза, наблюдая за полисмагом.
На его щеках играли желваки.
– Это все? – сухо поинтересовался он.
– Не совсем, – Клод ле Пти выглядел виноватым. – Еще говорили, что это общество… Амф… амиф…
– Амификноты, – машинально подсказала Франсуаза, не сводя взгляда с Этьена.
– Да, да, именно! – затряс щеками хозяин таверны. – Амификноты!!! Так вот, поговаривали, что они участвовали в темных ритуалах и в полнолуние приносили в жертву животных, а потом закапывали на освященной земле.
– Неужели? – процедил полисмаг. – И почему же их не арестовали?
– Кого? Аристократов? Представителей почтенных фамилий? – Клод ле Пти покачал головой. – Не мне вам рассказывать, мсье капитан, как полисмаги относятся к таким преступникам. Им почти все сходит с рук!
– Верно, – Этьен залпом осушил чашку с кофе, даже не почувствовав вкуса напитка. Хозяин кофейни смутился, вдруг вспомнив, с кем разговаривает.
– Что-то заболтался я… вы уж простите, мсье капитан, – пробормотал он, пятясь обратно за стойку.
– Если хотите, мы можем уйти, – предложила Франсуаза.
Этьен мотнул головой.
– Пейте свой кофе! – голос прозвучал слишком резко.
Девушка опустила голову, а полисмаг тяжело вздохнул.
