Это и произошло с Шэрон, его тридцатишестилетней красавицей женой. Она работала в преуспевающей фирме, и в один прекрасный день у них появился новый вице-президент, сорокалетний донжуан, который тут же начал кадрить всех особ женского пола и, понятное дело, добрался до Шэрон.
Однажды вечером, когда она наконец соизволила объяснить, почему вела себя так странно последние несколько месяцев, Ладлоу заставил жену рассказать ему все, включая подробности сексуальных взаимоотношений с шефом. На самом его деле интересовало одно: был ли этот донжуан лучше него в постели. Ответ оказался неутешительным: хоть Шэрон и была предельно осторожной в словах, стараясь не обидеть мужа, Ладлоу понял, что в постели мистер вице-президент превосходил его по всем показателям, и потому Райан больше не хотел заниматься с ней сексом. Не то чтобы сознательно не хотел, но каждый раз, притрагиваясь к жене, он думал о том жеребце, как ей было с ним хорошо, как он мог продолжать часами, не останавливаясь, как он умел подобрать нужные слова после…
Конечно, у Ладлоу ничего не получалось, ведь он каждый раз сравнивал себя с ее любовником. Поединок с Призрачным Любовником, как шутил сам Райан.
Впрочем, Шэрон было не смешно.
Примерно в то же время, около двух месяцев назад, Райан решил попробовать свои силы с Ники, работающей в соседнем офисе. Ладлоу был знаком с хозяином отеля в центре города. От черного хода «Трилор Билдинг» до черного хода «Редженси» можно было дойти пешком минут за шесть. Управляющий всегда оставлял для них комнату на втором этаже, чтобы они могли пользоваться черной лестницей.
Единственное, что было не так с Ники, – ее психоаналитик. Прошлым летом муж бросил ее после восемнадцати лет совместной жизни. «Нашел себе помоложе», – говорила Ники. Ненависть к мужчинам переполняла ее. Со своим психоаналитиком Ники виделась дважды в неделю, и каждый раз, когда они оказывались наедине в комнате отеля, она рассказывала Райану об этих сеансах. Слово в слово. Однажды она сказала ему: «За что я тебя люблю, Райан, так это за то, что ты совсем не похож на мужика». Заметив, что обидела его, Ники спохватилась: «Ну, в хорошем смысле».
Но Ладлоу закрывал на это глаза, потому что она могла его завести, да еще как. К тому же она была значительно более опытной в постельных делах, чем Шэрон. Райан раньше и не слыхал о том, что она вытворяла совершенно виртуозно и без ложной стеснительности. Все это определенно ему нравилось. Ладлоу снова чувствовал себя мужчиной каждый раз, когда выходил из номера отеля, а покидая дом после того, как двадцать минут безуспешно пытался добиться эрекции, он ощущал себя неудачником. Ники, несомненно, отлично подходила ему.
Ники всегда уходила первой. Дэвид Джерард следил за ними последние три недели, и так было всегда. Она первой выходила из «Трилор Билдинг», первой же выходила из отеля. Никто никогда не видел их вместе. Обычно они приходили ровно в четыре часа, а расходились где-то в двадцать минут пятого, чтобы успеть вернуться на работу в срок.
Дэвид сверился с часами: восемнадцать минут пятого. Ники могла выйти из номера 226 в любой момент.
– Мне нравится этот лифчик.
– Да, – сказала Ники. – Черный.
– Но еще больше мне нравится то, что в нем.
– Знаешь, что он мне однажды сказал?
Не нужно было уточнять, кто он.
– Сказал: «Может, тебе увеличить грудь?»
– Увеличить грудь?
– Ну, знаешь, ее увеличивают с помощью специальных имплантатов.
– А-а-а…
– Она действительно тебе нравится?
– Я ее просто обожаю.
– Правда?
– Правда.
– А у этой его новой жены груди словно арбузы. Прямо с хирургического стола. Терпеть не могу такие.
– Я тоже.
– Правда?
– Конечно.
Она подошла к нему и обвила его руками. В Райане тут же проснулось желание: ей и вправду не нужно было прикладывать особых усилий, чтобы его завести.
– Не понимаю, как твоя жена могла тебе изменять?
Он улыбнулся, обнял ее и долго, с удовольствием целовал.
– Я и сам не знаю, – сказал он наконец, переведя дух.
Они оба посмеялись, и Ники выскользнула из его объятий.
– Мне пора.
– Да, мне тоже.
– Выжди несколько минут после того, как я уйду.
– Конечно.
Она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку:
– Салютец! – Это было ее любимое словечко. Поначалу оно выводило Райна из себя, но потом он привык. Теперь оно даже казалось ему милым.
Когда она выходила за дверь, он шлепнул ее на прощание по попке.
Через минуту-другую после того, как она ушла, раздался стук в дверь.
– Райан?
– Да.
– Это Митч.
Митчем звали управляющего отелем, который позволял им пользоваться комнатой.
Однако голос человека за дверью был совсем не похож на голос Митча. Ну, так и что с того? Ладлоу, чувствующий себя великолепно после секса с Ники, подошел и открыл дверь.
На пороге стоял симпатичный блондин, и в его руках поблескивал пистолет.
Он нацелил его прямо в лицо Райана:
– Салютец! А она ничего.
Затем он вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
– Ты поможешь мне проникнуть в студию Б через полчаса, – сказал блондин. – Или я снесу тебе башку. Понял?
– Ты Дэвид Джерард, да? – только и спросил Ладлоу.
– Какой догадливый парень, – хмыкнул блондин и в ту же секунду ударил Райана так, что тот согнулся пополам.
Затем Джерард сильно пнул его ногой в живот. От удара Ладлоу повалился на пол.
– Хотел, чтобы ты убедился, что я не шучу.
Джерард подошел к столу и плеснул себе в бокал немного скотча из бутылки с этикеткой «Блэк энд Уайт».
2
Обычно грузовик «Игл Электрик» останавливался возле здания телестудии каждый день. Им всегда нужно было что-нибудь наладить, или проверить, или же завезти оборудование – обычная ежедневная проверка всех систем коммуникации. Команде из «Игл Электрик» ассистировали штатные техники телестудии.
Харриган и Кейтс следовали за грузовиком с тех пор, как он отъехал от «Пончиков». По радио передавали сообщение об убийстве молодого полицейского. Женщина, живущая через дорогу от их временного пристанища преступников, дала репортерам подробное описание внешности Харригана и Кейтса. Маскировка вряд ли могла их спасти.
За рулем сидел Кейтс, и Харриган должен был признать, что слежку вести он умел. На улицах города было не протолкнуться из-за множества пробок. Мало того что час пик, так еще и вновь начавшийся дождь мешал водителям.
Они стали свидетелями трех аварий. Водители то и дело сигналили и показывали им средний палец, но Кейтс был неустрашим. Несколько раз Харригану показалось, что они упустили грузовик из виду, но Кейтс не терял самообладания, и через минуту грузовик вновь появлялся перед ними.
– Подъезжаем к парку, – сообщил Харриган.
– Ага.
Таков был план – заставить грузовик остановиться в небольшом парке возле реки.
Сквозь залитое каплями дождя ветровое стекло город казался картиной, написанной акварелью, – загадочной и прекрасной. Особенно радовали глаз неоновые огни и красотки, спешащие на автобус.
Однажды, чтобы убить время, Харриган пошел в картинную галерею на выставку французских импрессионистов. Не то чтобы его интересовало искусство, но ему понравилось смотреть на умиротворяющие полотна Моне и Ренуара. У него возникло непреодолимое желание оказаться в Париже девятнадцатого века.
– Готов?
– Готов, – кивнул Харриган.
Харриган потянулся к ручке и приоткрыл дверь сантиметров на пятнадцать. Он достал пневматический пистолет, положил палец на курок и дождался момента, когда грузовик будет поворачивать за угол. А затем сделал два быстрых выстрела.
Раздавшихся хлопков никто не услышал: шум машин полностью их заглушил. С грузовиком тоже ничего не произошло.
Он продолжал ехать по улице со скоростью примерно сорок миль в час. Неужели он промахнулся? Или, может, металлические шарики не смогли пробить шины?
– Черт! – выругался Харриган.
Кейтс тоже завернул за угол.
Три машины отделяли их от грузовика.
– Что-то не так, – пробормотал Харриган.
Кейтс не смог сдержать ухмылку: Харриган Безупречный больше не был таким уж безупречным. Но старик даже не заметил реакции напарника.
– Смотри, – Харриган указывал в сторону грузовика, который неожиданно свернул к парку. Ехал он неровно, западая на правое заднее колесо, и наконец остановился.
– Поехали, – скомандовал Харриган.
Когда они доехали до парка, старик заметил, что двое мужчин отогнали грузовик к павильону, сложенному из бревен. Один из них нагнулся к заднему колесу с фонариком в руках.
– Отличное место, – удовлетворенно пробормотал Харриган.
Кейтс выключил фары и подъехал ближе.
От грузовика их отделяло где-то полквартала. Они вышли, бесшумно закрыв за собой двери, и направились к грузовику, держась обочины дороги. В руке у Харригана был вальтер с глушителем. То и дело перед его глазами появлялась картина: Линда лежит на операционном столе, и у нее отрезаны обе груди.
