предупредив, не получив ни жалованья, ни рекомендаций?
У отеля Джозефу встретился Дмитрий Гончаров. Художник выглядел плачевно: смерть Найтли заметно его подкосила. Кажется, он не слишком поверил в отговорку, что «американец» курил на лестнице, потому что не мог заснуть. Гончаров болезненно подозрителен. А ведь он тоже слышал, как Лючия Морелли угрожала журналисту. Этим стоило воспользоваться.
Несмотря на поздний час Уолш настоял на том, чтобы заглянуть к певице. Конечно, он не ждал, что Лючия во всём сознается. Любопытно, почему она заговорила о мышьяке? Впрочем, она ведь дочь аптекаря. И, похоже, разбирается не только в ядах. Ее выдали зрачки: они не были расширены, хотя в номере царил полумрак. От Джозефа не укрылось и дрожание сцепленных рук, и ничем не обоснованная, доходящая до безрассудства уверенность в себе. Если оголить ее рукав, на сгибе локтя наверняка обнаружатся следы инъекций. Лючия Морелли – морфинистка. Это кое-что объясняет.
На следующее утро, переставляя этюдник Гончарова, Уолш заметил, что дверь номера «5» не заперта на ключ. Спускаясь в холл, он нарочно остановился на лестнице, чтобы подслушать разговор Лючии с Шабо. Певица спрашивала про комнаты, сдающиеся в доме напротив. Судя по тону, что-то встревожило или даже напугало ее – что-то, вероятно, увиденное в окнах соседнего особняка. Уолш мысленно решил наведаться туда позднее днем и на всякий случай осмотреться.
После визита Пикара, сообщившего, что журналиста пытались убить дважды, Джозефу пришлось действовать спонтанно. При первой возможности он улизнул к себе, достал из шкафа свернутое полотно и потихоньку пробрался в номер Гончарова. По счастью, русский не только забыл запереться, но и всё еще спал сном младенца. Уолш метнулся к большому потрепанному чемодану, раскрыл его и увидел на дне перевязанный лентой рулон холстов. То что надо! Кровь шумела в ушах, над верхней губой выступил пот, пришлось промокнуть его манжетой рубашки. Уолш не знал, с кого начнут обыск. Не знал, что делать, если Дмитрий откроет глаза и увидит, чем он занимается… Лишь когда картина Верещагина оказалась среди чистых холстов, заново перехваченных лентой, Джозеф позволил себе немного расслабиться. Теперь, если полицейские и найдут ее, подозрение падет на постояльца номера «5».
Уолш не успел понять, испытывает ли он угрызения совести по этому поводу. Он обернулся как раз вовремя, чтобы поймать бутылку столового вина, которую сшиб с тумбочки завозившийся на кровати художник. Бутылка оказалась пустой.
– Ну и набрались же вы вчера, Гончаров! Обедать пойдете?
В Салоне Муз в присутствии полицейского комиссара Уолш соврал о том, что принял снотворное в ночь убийства Найтли. Признать, что он разгуливал по отелю, означало навлечь на себя подозрения Пикара. Пусть уж лучше его подозревает учитель рисования. Впрочем, Дмитрия следовало успокоить, и Джозеф, оторвавшись от «Ирисов», отправился за ним на кухню.
– Не сердитесь, Гончаров, – он предусмотрительно понизил голос. – Ничего личного.
– Я вас не понимаю, Холлуорд. Вчера вы разбрасывались обвинениями, сегодня выгораживаете мисс Морелли. А меня выставили перед комиссаром не то дураком, не то лжецом. Даже не знаю, что хуже…
– Ну-ну, расслабьтесь, Дмитрий, – примирительно сказал Джозеф. – У меня и в мыслях не было выгораживать мисс Морелли. Если бы вы упомянули о ней, не втягивая меня, всё было бы куда проще. Но еще ничего не потеряно – Лючия может сама сознаться. Нам нужно лишь слегка подтолкнуть ее.
Уолш уловил во взгляде Гончарова странное выражение, более всего похожее на… гадливость. Знал бы Дмитрий, как тошно мнимому американцу в его образе. Играть роль беспринципного янки становилось всё труднее.
Он вернулся в Салон Муз и закурил, думая о перепрятанной картине. На первый взгляд сыскная бригада показалась Уолшу не особенно дотошной. Он надеялся, что, сосредоточив усилия на поиске мышьяка, люди Пикара не станут разворачивать холсты художника.
Комиссар остался доволен: почти полный пузырек с крысиным ядом был обнаружен в кладовой. А у Джозефа появилась новая забота – придумать, как вернуть себе картину.
Глава 5
Пока Гончарову не понадобится чистый холст, творение Верещагина в безопасности. Рассудив, что круглосуточно дежурить под дверью номера «5» – по меньшей мере глупо, Уолш решил перед ужином наведаться в соседний дом.
Он вышел через парадный вход и отправился на улицу Сен-Луи-ан-л’Иль, куда был обращен главный фасад особняка мадам Лепаж. Ставни на окнах закрыты – похоже, хозяйка действительно в отъезде. Уолш прошел немного вперед и остановился под аркой, раздумывая, что делать дальше. И тут мимо него просеменил человек, державший под мышкой штатив с камерой. Странный субъект подошел к изящной двери в стиле ар-нуво, с минуту повозился с ключами, а потом скрылся внутри дома вместе со своими фотографическими принадлежностями.
Выждав пару минут, молодой человек последовал за ним. Незнакомец не потрудился запереть дверь, так что Уолш благополучно миновал темный коридор и поднялся на второй этаж, не касаясь перил, покрытых тонким слоем пыли. Здесь также тянулся длинный коридор, а справа и слева располагались меблированные комнаты, которые сдавала хозяйка. Джозеф уже знал, что найдет фотографа в одной из комнат, выходящих окнами на задний двор – общий с отелем «Луксор». Легонько толкая двери одну за другой, он продвигался вперед, пока наконец не услышал невнятное бормотание. Уолш распахнул дверь и вошел.
Мужчина вздрогнул. Камера стояла у открытого окна и была направлена на освещенные окна отеля.
– Так-так, – произнес Уолш по-французски. – Вы ведь не звездное небо собрались фотографировать?
– Кто вы такой, позвольте узнать? – незнакомец, видимо, придерживался мнения, что лучшая защита – нападение.
– Меня зовут Бэзил Холлуорд, я постоялец «Луксора». А кто вы?
– Эжен Катель, частный детектив. Я делаю свою работу, мсье, и вас она не касается.
– Ошибаетесь. Дама, живущая напротив, ясно дала понять, что возмущена тем, что за ней шпионят. Кто вас нанял? Или предпочитаете поговорить в полицейском участке?
Катель побледнел так, что в сумерках Уолшу показалось, будто на детектива высыпали мешок муки. Вероятно, однажды он уже перешел дорогу полиции и с тех пор старался лишний раз не привлекать к себе внимания.
– Ну хорошо. Меня нанял ее брат, мсье Найтли. Полагаю, с ним вы тоже знакомы?
– Разве вы фотографировали не Лючию Морелли?
Сказав это, Джозеф выглянул в окно – действительно, отсюда лучше просматривалась спальня Кэтрин.
– Нет, мсье. Думаю, мне лучше уйти. Утренних снимков будет вполне достаточно для отчета.
– Так вы не знаете? – молодой человек быстро обернулся. – Ну конечно. В газетах об этом пока не писали. Калверт Найтли был убит прошлой ночью, так что ваш отчет ему вряд ли потребуется.
– Убит? Вот те
