Пруденс горько раскаивалась в своей глупой выходке. – Нет, я сейчас встану, – кротко сказала она, слегка приподнялась и чуть не ахнула, опустив глаза вниз: вместо ночной сорочки на ней была мужская рубаха. Конечно же, это рубашка Росса, надетая прямо на голое тело. – Что вы сделали с моей одеждой?
– Поскольку вы были явно не в состоянии шить, я отдал ваши сорочки Томпсону. Он выстирал их, а заодно – платье и фартук, в котором вы появились на корабле. Даже дыры заштопал.
– О, но ведь это моя работа…
– Большинство матросов неплохо орудуют иглой. Им то и дело приходится шить паруса.
Пруденс сползла с кровати. Ноги плохо слушались ее. Она не осмеливалась думать о том, как Росс снимал с нее сорочку. Слава Богу, все это время она была без сознания! И тем не менее Пруденс чувствовала себя очень неловко. Интересно, какие еще рисунки можно отыскать в альбоме Росса? Уж слишком поспешно он его забрал.
Росс положил на кровать свежевыстиранную сорочку и платье Марты, а потом отвернулся, не дожидаясь просьбы Пруденс.
Одеваясь, Пруденс улучила минутку, чтобы рассмотреть свои раны. Огромный синяк на плече был по-прежнему черного цвета, но начал желтеть по краям. Это хороший признак. С бедром дело обстояло еще лучше: красное пятно почти исчезло, хотя надавливать на него было больно. Пруденс, наклонив голову, уставилась в зеркало. Порез на голове заживает, через неделю-другую Росс наверняка снимет швы.
Закалывая локоны (спасибо Вэджу и его друзьям, которые подарили ей гребни!), она услышала, как колокол прозвонил шесть раз. А потом боцман засвистел в свисток, созывая матросов на ужин. Пруденс тихонько кашлянула, и Росс повернулся к ней.
– Пожалуйста, дайте мне руку. Я еще слишком слаба.
Они поднялись по трапу, уворачиваясь от поварят, которые выбегали из камбуза с блюдами, полными дымящейся еды, и неслись наверх, крича: «Поберегись!»
За ужином Пруденс пребывала в подавленном настроении. Сент-Джон снова щедро расточал комплименты, но она не могла забыть предостережений Мэннинга. Что, если лейтенант расхваливает ее отнюдь не бескорыстно? Что, если он вовсе не так добр, как кажется? Пруденс не хотела, чтобы ее поведение было понято превратно. Кроме того, она постоянно чувствовала на себе мрачный взгляд Росса. Стоит ей хоть немного поощрить Сент-Джона, и Мэннинг, чего доброго, схватит ее в охапку и утащит в каюту! Поэтому Пруденс отвергла настойчивые мольбы Сент-Джона еще раз спеть дуэтом, сославшись на нездоровье и слабость. Как только тарелки опустели, Росс встал и вывел ее на палубу.
На вечернем небе лежал отблеск закатного солнца, но темно-синий бархатный полог уже сверкал звездами. Над горизонтом висел серебряный серпик молодого месяца.
Росс порылся в кармане кителя.
– Ночь так хороша, что не хочется идти вниз. Если позволите?.. – Он вытащил трубку и кисет.
Пруденс с улыбкой кивнула. Папочка тоже курил трубку, и ей нравился запах табака.
Росс нашел коробочку с трутом, раскурил трубку и прислонился к поручню, погрузившись в глубокое раздумье. Бледно-голубой дымок вился над его головой, потом, подхваченный легким ветерком, проплыл мимо Пруденс и унесся прочь, в морскую даль.
Пруденс смотрела в чистое вечернее небо. Его величие, как всегда, вселяло в нее благоговейный трепет. Может, и Джеми сейчас глядит на новорожденный месяц. Ни разу еще они не любовались вместе красотой лунной ночи. Дедушка требовал, чтобы к закату солнца овцы уже были в своем загоне. Но скоро все изменится: они с Джеми будут стоять рядышком, и Пруденс положит голову ему на плечо, а его кольцо, освященное обрядом венчания, вернется на свое законное место и снова украсит ее руку. А потом… потом… Пруденс тяжело вздохнула. Потом наладится и все остальное. Она прижала руку к низу живота и почти физически ощутила сладостную боль.
Голос Росса вернул ее к реальности.
– Вы загадали желание на новолуние? – Он тихо рассмеялся: – Ну конечно же. И какой он – ваш лорд Джеми?
– У него черные волосы. Глаза сияют, как звезды. Он умеет посмеяться и весело пошутить. – Пруденс снова вздохнула. – И так возвышенно говорит о своей любви…
Росс иронически хмыкнул:
– Когда он говорил о любви – до или после того, как соблазнил вас?
Пруденс резко повернулась к Мэннингу. На глазах у нее выступили слезы.
– Да разве вам дано это понять? С вашим-то холодным сердцем?
Он слегка оторопел и даже смутился.
– Простите, – сказал Росс, потупив голову. – Разумеется, вы совершенно правы. В такую приятную ночь не стоило мучить вас своими мрачными мыслями. Я слишком устал от жизни.
В его голосе звучало такое отчаяние, что Пруденс растрогалась.
– Так зачем же вы предаетесь печали? Ночь прекрасна, и рука Господа простерта над всем миром! Вы тоже должны загадать желание. Желание, полное надежды на счастливое будущее. Давайте же! – И она ободряюще тронула Росса за рукав.
Он отошел подальше и выбил трубку о наружную планку борта, не отрывая глаз от разлетающихся во все стороны искр.
– Я уже загадал, – ответил наконец Росс. – У меня одно желание – умереть поскорее, избавиться от этого несносного существования. А до тех пор, пока не наступит сладостное освобождение, я надеюсь обрести покой в уединении. – Он протянул Пруденс руку. – Идемте. Если вы не очень сильно устали, я могу предложить вам свои книги. Почитаете часок-другой и развлечетесь немного.
Пруденс шагнула к нему, по тут же споткнулась: корабль качало, да и ноги ее еще не окрепли. Она едва не упала, но Росс успел вовремя подхватить ее.
Его лицо, едва различимое в темноте, было совсем близко. Пруденс слышала его прерывистое дыхание. Теплые руки обнимали се с такой силой, что сердце забилось как безумное. И вдруг Мэннинг наклонился и поцеловал ее – словно это была самая естественная вещь на свете, словно иначе и быть не могло. Пруденс потянулась к нему и снова почувствовала прикосновение пылающих упругих губ. Кровь прихлынула к ее щекам.
– Черт побери, мистер Мэннинг! Я начинаю подозревать, что ваш брак – не что иное, как ловкий розыгрыш. Ни один муж не целует так часто собственную жену!
Росс оторвался от губ Пруденс, но продолжал крепко держать ее за талию.
– Капитан Хэкетт, сэр. Вы видели мою супругу. Кто же осудит меня, зная, как она прекрасна?
– Я могу только позавидовать вам, сэр. – Хэкетт поклонился Пруденс. – К вашим услугам, мадам. Боюсь, в скором времени весь экипаж возненавидит вашего мужа.
Капитан произнес слово «возненавидит» с такой глумливой усмешкой, что Пруденс не на шутку встревожилась.
– Но к вам это не относится, капитан, не правда ли? – спросила она с чарующей улыбкой.
