— Вставай, Вислоухов! Вставай, брат, пора! — городничий весело тряс его за погоны. — Совсем иссопливел, расслабился… Лежишь, перепуганный насмерть и мокрый, как курица, да блюёшь, как семиклассник…
Офицеры милиции стояли за спиною у мэра и подобострастно улыбались.
— Пришли брать, — догадался Вислоухов.
— Сколько можно пить, гражданин начальник?
Запах терпкого, крепкого чая наполнил его жилище. На кухне уже хозяйничал кто-то из молодых.
— Чифирнёшь, господин полковник? Труп этот проклятый нашли. Кругом кипиш, рамсы наводят… Знаешь, что ждёт тебя в ближайшем будущем? — городничий задвинул ногою тазик с блевотиной далеко под кровать и поставил на его место стул прямо напротив больного. Присел, наклонился и внимательно заглянул в глаза загулявшему другу.
— Тюрьма! — прохрипел ему тот в ответ перегаром.
Сотрудники милиции рассмеялись.
— Генерала инсульт стукнул! — торжественно объявил мэр. — На ладан дышит парализованный! Всех это человеческое мясо достало, захожу в магазин, и кажется мне, что его запах закладывает нос, а возле самого прилавка, хоть тазик у тебя бери и ставь — тошнит. Погряз, вот, в самом, что ни на есть, последнем вегетарианстве, похудел на четыре с половиной килограмма — беда… А Мирзоев — мразь!.. Божится, что не при делах… В гараже у него гильотина, ножи, вонь и крысы… Бомжи живут! Его бомжи — сам я их видел на строительстве стадиона… Футболисты хреновы…
Вислоухов клацал зубами о кружку с чаем и дрожал…
— Чего же ты не радуешься, полковник?! Телефонограмма пришла из Москвы.
— Какая телефонограмма?
— Утвердить тебя в должности начальника милиции… Генеральские погоны уже не за горами!
От неожиданности Вислоухов залпом проглотил весь оставшийся кипяток и протяжно завыл от ожога глотки.
— Да не переживай ты так искренне, полковник, не прилично это — спи!.. И завтра выходи на службу трезвый, как стеклышко, да пора ставить точку на этом страшном деле.
— Я разберусь, Иван Александрович! Я знаю право!.. Я найду кого посадить, за что посадить и как посадить…
— Я и не сомневаюсь в этом, но закодироваться тебе всё-таки надо. Каждое твоё слово и каждый твой поступок отныне взвешивают сограждане, и ты должен стать для них примером и надеждой в борьбе за правопорядок.
Серёга и Бугор были задержаны на следующий день. Прямо в гараже. Вначале они пробовали отказаться в совершении преступления, юлили и плакали, говорили, что не понимают о чём идёт речь. Но на вторые сутки дознания бродяги не выдержали милицейского пресса и раскаялись. Они сознались во всём «содеянном», честно рассказав, как долго вынашивали мечту разбогатеть, убивали собак и кошек, и вот теперь ещё и человека, вчерашнего их приятеля… Оправдывались, что, мол, бес попутал, но не принял во внимание это суд и приговорил преступников к пожизненному заключению в зоне особого режима в городе Соль-Илецке. Громкое это дело вскоре заглохло. Растаял снег, и пришла весна…
Шняга двадцать третья
Подавление доброй воли
Мое завещание читателям:
(Пусть высекут у меня на могиле)
«Зверинец ещё не вернулся в город. Хочется верить, что задержался он немного, всего чуть-чуть, как заработная плата или новоселье»
Автор Вулкан Камагатага
Вчерашние веники позеленели и расправили ветки — городские карагачи потянулись в небо. Ночью, когда умолкала дорога, и потухали окна в домах, когда оседала на улицу последняя дневная пыль, и выхлопные газы цивилизации рассеивались во мгле, запоздавшие прохожие могли услышать хруст приподнимающейся земли. Это оживала трава. А рано утром яркие лужайки, словно улыбающиеся дети, вспыхивали и там, и тут. Жёлтые одуванчики мерцали в этом море зелени, как внучата огромного солнца, и радовались, неискушенные цветами, горожане такому бурному проявлению весны. Перепачканная свежими листьями детвора ликовала: девочки плели венки, а мальчишки носились повсюду наперегонки, играя в пятнашки. Детский садик перешёл на летнюю форму одежды.
Мирзоев исчез из города. Нашкодившие повсюду супруги продали в спешке квартиру и гараж, и сегодня занимаются бизнесом где-то в Тюмени, там очень много денег и благоприятная конъюнктура рынка. Генерал Вислоухов всё ещё мечтает привлечь их к ответственности за пособничество в людоедстве, но более в отчетах и на словах, нежели на самом деле. Потому что вторичная огласка этого страшного дела не нужна ни ему, ни городской администрации.
Останки бомжа похоронили на кладбище. Его голову обернули, спущенной с него же шкурой и засунули в полиэтиленовый мешок из-под сахара. Сверху накидали костей, запаяли, и…: «царствие ему небесное». Говорят, что поп отпевал его в часовне, но это факт не проверенный. Чтобы поп отпевал и не за деньги, такого не было со времён Рождества Христова, но и это тоже не следует принимать за чистую монету — богохульничание неудачника автора.
Дедушку Васю уволили с работы. Он уже не тренирует волейбольную команду и живёт на одну пенсию. Как часто бывает в таких случаях, человек в одночасье расстроился и слег. Трагедия с братом не могла не отразиться на его здоровье. Родственники узнали об этом поздно, газеты умолчали, кто именно стал жертвой преступления. Да, слышали, что в городе съели человека, и не одного, но не догадывались кто он. Не знала и внучка о смерти Тарантула, семейное горе её обошло стороной. Дома на эту тему не говорили…
Мусорные ящики от детского сада перевезли в соседний квартал. Случается, правда, что ленивые жильцы по привычке нет-нет, да и вытряхнут свои помойные вёдра на старое место — прямо на асфальт, но добросовестные дворники рано утром уберут за ними мусор и посетуют, что люди — свиньи. Очагами инфекции эти редкие отходы не становятся…
Корова стала знатной стахановкой и начала давать рекордные надои, а собака, покалеченная колесами автомобиля, окрепла и повторно освоилась в этом мире. Теперь она бесплатно катается на автобусах и на трамваях. Вместе с первыми пассажирами зайдёт рано утром в дверь где-нибудь на самой дальней окраине города и едет в другой его конец к железнодорожному вокзалу, путаясь в ногах у суетливых людей. Там она выпрыгивает на улицу и начинает свой дневной поход через весь город мимо теплотрассы, заглядывая в каждый мусорный ящик. Но есть у неё на маршруте голодные места — промышленные, где поживиться нечем. Тогда она — мудрая вновь на остановке, занырнёт в трамвайку и выглядывает осторожно из-под лавки, тяжёло глотая воздух. Язык у неё при этом дрожит, и пеною на полы ложатся липкие слюни.
Зверинец ещё не вернулся в город. Хочется верить, что задержался он немного, всего чуть-чуть, как заработная плата или новоселье.
Но радует построенный Тарантулом стадион. Искусство зодчего пережило творца… Надолго ли? — Не знаю… Хранители искусства — потомки, и при всей деградации нынешнего общества почему-то вериться в лучшее. А вдруг художественный камень переживёт разруху и варварство, неграмотность, ну хотя бы, на двадцать лет?.. Нет, по доброй воле ни один из сильных мира сего не раскроет свою мошну для реставрации, но периодически рождаются люди бескорыстные и одержимые, способные поддержать чужую жизнь после смерти ещё двадцать лет, и ещё?.. И живы замечательные творения духа… Случается и совсем невероятное… Так не должно быть, но есть — злодеи очищаются в чистилище творчества, и однажды бригады российских бомжей и преступников построят правовое государство, как это сделали английские каторжники, вывезенные в Австралию в далёком восемнадцатом веке…
— Так не бывает, — грохочете вы…
Но не вся история — ложь и фальсификация…
* * *
Соратники Мирзоева — «новые русские» открыли весенний сезон гонками на детских автомашинах. Газеты напечатали положение, утвердили призы и сметы, и праздник состоялся. Два десятка участников пробега — малыши дошкольного возраста вышли на старт на своих игрушечных «Мерседесах» и «Лимузинах». По выстрелу ракеты вся эта спортивная колонна стартовала и по резиновому полю наперегонки заколесила к финишу. Метров сто детворе предстояло крутить педали. Они надувались от напряжения, они обливались потом… Неожиданно на трассу выскочила долговязая девочка в ситцевом платье, догнала соискателей славы и стала, весело хохоча, подталкивать отстающие машины вперёд — то одну, то другую. На спине у неё был рюкзачок. Плюшевая панда выглядывала из него наружу и пела весёлую песню о сладком. Это была самая лучшая её игрушка и игра.
— Уйди, девочка, не мешай! — рупор судьи заглушил эту песню. — Не помогай отстающим, не вмешивайся в распределение мест.
Но она не услышала крика арбитра и продолжала толкать вперёд теперь уже две отстающие машины. Кто-то из родителей бросился на поле, чтобы увести её и отшлёпать, но она вовремя увидела бегущего к ней человека, быстренько обогнала всю эту торжественную колонну и финишировала первой.
