Свита ее трепетала и негодовала. Даже те, кто до этого не питал к ней особых чувств, встретили эту новость с сожалением. Что касается Анны, то она, желая поскорее освободиться от своих скучных обязанностей, не испытывала ничего кроме раздражения. Ее гораздо больше волновали свои собственные проблемы. Улучив момент, когда ее никто не видит, она то и дело подбегала к окну, чтобы посмотреть в сад.
Другие кавалеры из свиты Уолси прохаживались там с другими фрейлинами, а ее поклонника нигде не было. Время отъезда кардинала приближалось, и Анна с ужасом понимала, что если эта старая ведьма продержит ее около себя еще немного, то ей уже ничего не удастся узнать о Гарри. А от этого могло зависеть все ее будущее.
— Если его там нет, то отыщи Джорджа Кавендиша, — удалось ей крикнуть Маргарэт Уайетт, которая вызвалась помочь ей.
Наконец-то Маргарэт появилась.
— Скажи, что у тебя мигрень. Придумай что-нибудь, — зашептала она, принимая из рук Анны королевскую шкатулку. — Кавендишу удалось, наконец, отделаться от этого любопытного Кромвеля. Он у садовой калитки.
Анне очень не хотелось ссылаться на недомогание перед госпожой, которая не раз выполняла свои королевские обязанности, будучи совсем больной. Но ей даже не пришлось особенно притворяться: бледное и измученное лицо говорило само за себя. Вместо того чтобы пойти к себе в комнату, когда королева милостиво отпустила ее, она украдкой спустилась по задней лестнице вниз. У калитки было людно, и Кавендиш отвел ее в сторону пустынного аптечного сада.
— Я обещал Перси, что попытаюсь поговорить с вами, — начал он.
— Какие новости вы мне принесли? — спросила она, затаив дыхание.
— Боюсь, что ничего хорошего. Разве только то, что он просил заверить вас в его верной любви.
Эти слова звучали как прощание.
— Он не сможет больше сюда приехать? — спросила Анна, заикаясь от волнения.
— Кардинал запретил ему видеться с вами. Фактически он находится под арестом.
— О, Боже! Смилуйся над нами!
Им пришлось перейти на шепот, так как в саду появились донна Мария де Салинас и духовник королевы. Анна изо всех сил пыталась сохранять спокойствие.
— Умоляю вас, господин Кавендиш, расскажите мне все.
— В тот день, когда король увидел вас в гроте, мы едва успели по приезде домой сойти с баржи, как Уолси послал за Перси и сказал ему, что он оскорбил Его Величество.
— И как он это принял?
— С достоинством. Я был рад, что имею такого друга. Он высоко поднял голову, и, хотя и говорил учтиво и вежливо, голос его звучал гордо.
— Конечно! Конечно! Я в этом не сомневалась! Но вы-то откуда знаете?
— Уолси отчитывал его перед всеми нами. У него такой метод.
— Как это было унизительно для Гарри!
— Его преосвященство считает, что это учит смирению.
— Которого у него самого и в помине нет!
— И тем не менее кардинал не упускает возможности напомнить нам, что он, который ездил на лучших лошадях, теперь восседает на муле, как какой-нибудь приходской священник.
— На муле, который стоит, как хорошая лошадь, и на котором так выгодно смотрится его пурпурный наряд! Все это показное, — ответила Анна с издевкой в голосе, забыв, что когда-то верила в его искренность. — Но продолжайте же! Что еще сказал этот раздутый выскочка?
Кавендиш поддел носком своего модного ботинка ни в чем не повинный корень майорана.
— Вам это не понравится, — предупредил он.
— Не важно. Я должна знать.
— Он сказал, что Перси уронил свое достоинство, так как, будучи наследником одного из самых благородных родов королевства, связался с «этой глупой дворцовой распутницей».
Лицо Анны из бледного стало пунцовым.
— Уолси, этот сын мясника без роду и племени! Как он посмел сказать такое? Боже правый, дай мне сил!
— Вы сами попросили меня, мисс Анна.
— Да, да, конечно. Извините меня.
— Трудно представить, как Перси с его горячностью выдержал все это. Многие на его месте вели бы себя куда более опрометчиво. — Тут Кавендиш огляделся, не подслушивает ли их кто, и продолжил: — Дальше его святейшество сказал, что король благоволил Перси и способствовал бы его продвижению, а теперь по приказу того же короля он должен вызвать сюда отца Гарри.
— Вызвать Нортамберленда! — испугалась Анна, будучи наслышана о его суровом нраве.
— Но если и он не сможет вразумить Гарри, то король накажет его сам.
Анна закрыла лицо руками и застонала. Сейчас они были в саду одни, и Кавендиш заботливо усадил ее на ближайшую скамейку.
— Похоже, что у короля и вашего отца относительно вас другие планы.
— Да, они прочат мне в женихи моего кузена Джеймса Батлера, — подтвердила Анна.
— Перси, надо полагать, знал об этом с самого начала, не так ли?
Анна кивнула и рассеянным взглядом окинула клумбу с тимьяном.
— А кардинал сказал, как скоро это случится?
— Похоже, что король торопится закончить это дело. Более того, он намерен лично поговорить с вами и надеется, что вы будете вести себя разумно.
— Разумно — это значит выйти за Батлера! — заплакала Анна. — Он что, считает меня бесчувственной льдышкой?
— Перси вел себя очень достойно. Вы знаете эту его манеру стоять, держа руку на эфесе шпаги? «Я уже не мальчик», — заявил он, готовый обнажить клинок, поразивший достаточно врагов Его Величества на северных границах. «Я достаточно взрослый, чтобы сражаться за короля и моего отца, и имею право выбрать жену по своему усмотрению», — таковы были его слова. А милорд кардинал заметил на это, что жена для него уже выбрана и он это хорошо знает. Разве Аллен, духовник милорда Шрузбери, не писал ему об этом совсем недавно? А Перси только презрительно фыркнул в ответ. «Выбрана! Хорошенький выбор! Это после мисс Анны-то, стройной как березка, с ее матовой нежной кожей… И она, между прочим, не служанка какая-нибудь, а графская дочь!»
Лицо Анны засветилось радостью.
— Он так ответил великому кардиналу? Перед всеми вами?
— Да. А его святейшество в ответ только язвительно ухмыльнулся: «Простая служанка! Графская дочь! Скажите пожалуйста! Да ее отец, будет вам известно, всего лишь нетитулованный дворянин», — возмутился он.
— О, господин Кавендиш, как я ненавижу его!
— Перси был на высоте: «Что из того, что ее происхождение ниже моего? Разве в ее матери, сестре герцога Норфолкского, не текла кровь Говардов? И не ее ли отец наследует титул графа Ормонда?»
— И тут, надо полагать, Томас Уолси не удержался, чтобы не припомнить, что мой дедушка был всего-навсего простым торговцем, а потом лорд-мэром Лондона, — негодовала Анна, которой уже не раз приходилось сносить по этому поводу ядовитые насмешки высокородных сестер Грей и Джейн Рочфорд.
