Прав отец – от таких, как Райлен, добра ждать не приходится.
Бал давали на первом этаже городской ратуши, в зале для торжественных приемов.
В честь Первого дня лета колонны украсили серебристым плющом, вдоль стен расставили высокие вазы, наполненные белыми и алыми розами, и зажгли все-все светильники. Паркет был начищен до блеска, стулья и скамеечки для отдыха хвастались новой золотистой обивкой, под потолком порхали магические журавлики особого назначения – на таких обычно гадают.
Оркестр расположился на специально возведенном помосте в самом конце зала. Бренчал тихо, едва слышно. Толпа гостей напоминала растревоженный улей. Правда, слегка замороженный и слишком пестрый. Девушки, как и полагается, блистали в белом. Наряды замужних и умудренных жизнью отличались невероятной яркостью. Мужчины наоборот – предпочли темные, сдержанные цвета. Все как всегда, ничего особенного. Как всегда!
Едва вошли в зал, на пути нашего семейства возник господин Дюррин – племянник мэра. Рыжий, как летняя белка, и улыбчивый донельзя.
– Господин Анрис! – радостно воскликнул он. Отвесил учтивый поклон. – Госпожа Далира! – и снова поклон, и вежливое прикосновение к руке. – Госпожа Соули!
О Богиня! Спрячь меня от этого чудовища!
– Госпожа Соули, вы позволите?
Господин Дюррин завладел моей рукой прежде, чем успела сделать вид, будто поправляю прическу или складку на платье. Тут же потянул к губам.
– Вы сегодня жутко красивы, – прошептал рыжий. Отвлекся на мгновение, чтобы кивнуть близняшкам, и тут же перешел в атаку: – Госпожа Соули, я прошу первые два танца.
– Господин Дюррин, мы только что вошли! – Я рассмеялась, хотя смешно не было. Он на протяжении трех лет за мной увивается и, несмотря на то что отец ему дважды отказал, все еще надеется обаять. – Позвольте отдышаться!
– Нет! Нет! И нет! Я же знаю: не приглашу сейчас – наверняка останусь без танца! – Это он пошутить пытался. Как всегда неудачно.
– Хорошо, господин Дюррин. Первые два танца – ваши.
– Жду не дождусь!
Рыжий снова притянул руку к губам и откланялся. А мы продолжили путь. Вот только далеко уйти не удалось…
– Господин Анрис! Добрый вечер!
Господин Данред, владелец виноградников, расположенных к югу от Вайлеса, учтиво кивнул. Папа тоже кивнул и тут же был представлен двум сыновьям господина Данреда. Последние семь лет молодые люди провели в казармах славной армии Верилийского королевства и наконец вернулись в родные земли. Нам с мамулечкой и близняшками избежать знакомства также не удалось.
Парни выглядели вполне достойно – широкоплечие, с хорошей осанкой, с приличными, хоть и заурядными физиономиями. Так что, отдавая следующие четыре танца, я не жалела. Даже порадовалась чуть-чуть – новые люди всегда интересны.
Седьмой и восьмой с меня стребовал господин Флюйе – сын управляющего банком. Девятый и десятый пришлось обещать господину Кюшу – проверяющему из столицы. Что именно он проверял, не знаю, но в Вайлесе торчал с середины зимы и порядком поднадоел.
Наконец мы все-таки достигли намеченного местечка и остановились, окончательно влившись в пеструю толпу знатных и богатых горожан. Мамулечка сияла и бросала на меня гордые взгляды, отец скептически усмехался, а близняшки вовсю стреляли глазками – в том, что стоять у стенки, пока другие танцуют, не придется, никто не сомневался. Просто… меня всегда приглашают сразу, а их чуть позже.
– Пойду поздороваюсь с мэром, – тихо сказал отец.
Мы ответили сиятельными улыбками, и едва господин Анрис отошел, сосредоточились на любимейшей забаве местного общества – разглядывании!
У кого какое платье, у кого какой наряд, прическа, украшения, цвет лица. Кто как на кого посмотрел, кто как повернулся, кто с каким выражением лица шепчется или говорит, и прочее, прочее, прочее…
Не знаю, как в столице и других городах Верилии, а в Вайлесе эта часть официальных, да и частных приемов негласно считалась самой важной. Если устроитель не дал как следует рассмотреть других и покрасоваться самим – бал назовут неудачным, а устроителя несносным. Мэр про эту особенность знал как никто другой, поэтому прежде чем подать напитки и махнуть музыкантам, выжидал не меньше часа.
– Госпожа Жейер сегодня хороша, – вполголоса сказала мама.
Я нашла госпожу Жейер глазами – улыбнулась, когда наши взгляды встретились.
– Да, ей очень идет лиловый…
– А госпожа Дюи все-таки промахнулась с платьем. Ужасное декольте и рукава дурные…
Беседа – такая же обычная и обязательная часть приема. Смотреть молча просто неприлично. Сочтут глупыми или косноязычными. Да еще и обидятся, что не обсудили. Ну а если не умеешь мило улыбаться, когда говоришь гадости, то лучше вообще дома сидеть – это еще неприличней молчания, почти то же, что отсутствие манер.
Я поддерживала неспешную беседу с мамой и сестрами, скользила взглядом по знакомым и не очень фигурам и ничуть не удивилась, когда заметила резкое оживление. Все старались выглядеть естественно, оборачивались, словно невзначай… вот только скрыть неприличное в таких случаях любопытство не получилось ни у кого.
– Пришел господин маг, – подтвердила мою догадку мамулечка.
Лицо-то я удержала, а в остальном… Это было сильней меня. Просто сильней, и все тут. Я повернулась и взглянула на Райлена.
Широкоплечий, статный, с налетом столичного лоска. В белоснежной рубашке, черном камзоле с серебряной оторочкой и до блеска начищенных сапогах. Он стоял в дверях с видом истинного хозяина жизни и наслаждался произведенным впечатлением.
Я мысленно усмехнулась, а где-то в глубине души вспыхнула боль – невероятно сильная, неукротимая. О Богиня! Ну почему он оказался таким подлым?
В этот миг Райлен резко повернул голову, и наши взгляды встретились. И хотя нас разделяло шагов тридцать, отчетливо увидела в черных глазах решимость и… толику грусти. Нет, второе почудилось. Точно почудилось!
Я отвела взор и приняла единственное верное решение – больше на мага не смотреть. В моей жизни черноглазых брюнетов с шаловливыми губами не существует!
– О, у госпожи Фаисии новое колье, – приличным моменту голосом, возвестила я.
Мамулечка тихо хмыкнула:
– Центральный камень слишком велик. Смотрится как булыжник.
– Ужасная безвкусица, – выдавив дежурную улыбку, согласилась я.
– Отвратительная, – поддержала родительница.
Постепенно зал снова наполнился шепотками и хихиканьем. Нет, всеобщий интерес к Райлену никуда не делся, просто бесконечно долго таращиться на вновь прибывшего не могли – неприлично. Теперь о присутствии в зале молодого, неженатого и перспективного напоминала непрерывная стрельба глазками и румянец девиц, кисловатые физиономии парней, восторженные лица родительниц и задумчивые – отцов. Последние явно прикидывали, как обратить внимание гостя на спелых, но незамужних. Тот факт, что Райлена рассматривают как самого выгодного жениха, сомнений не вызывал.
Среди скопища восторженных глупышек чувствовала себя скверно и мысленно благословляла отца за то, что в нашей семье тема мага не просто закрыта – запрещена. И мамулечку благословляла – она так увлеченно поддерживала разговоры о декольте, рукавах и украшениях, что я даже начала забывать о несносном, невыносимом брюнете.
Все шло довольно неплохо, жизнь налаживалась… и моя улыбка стала почти искренней, когда сердце охватила странная, необъяснимая тревога.
– О, ты только посмотри, – продолжала вещать госпожа Далира. – Они и госпожу Флер пригласили…
Портниха, которая в силу своей профессии давно и прочно дружила с большинством состоятельных дам, выплыла из-за колонны. И все бы ничего, но на госпоже Флер было платье канареечного цвета. Смотрелось жутко.
– Нет, ну как она могла такое надеть? Неужели не понимает, как такой выбор подействует на клиенток?
Мама говорила что-то еще, но я уже не слышала. Просто… просто чувство тревоги достигло пика, я невольно заозиралась, да так и застыла. Картина, представшая взору, в голове не укладывалась. Ну никак!
Они стояли в паре шагов от входа – мэр, отец и Райлен. И… беседовали. Причем беседа, судя по выражению лиц, была приятной. Потом мэра кто-то окликнул, он отвесил короткий кивок собеседникам и спешно удалился. Отец сразу посерьезнел, Райлен тоже. Брюнет чуть наклонился вперед и заговорил в совсем иной манере – никакой расслабленной светскости, никаких ухмылок и одобрительных кивков. Он как будто убеждал в чем-то…
Отец слушал с непроницаемым лицом, а едва маг замолчал, бросил что-то отрывистое и, судя по всему, едкое. Райлен опустил голову, но я увидела – губы скривились в усмешке. Не злой, а какой-то… горькой, что ли.
И снова поднял голову, и снова заговорил. В этот миг он напомнил посланника короля, который в прошлом году рассказывал на городском собрании о том, что повышение налогов – не блажь, а очень нужное, невероятно важное и полностью оправданное решение.
