– Вы… – глухо выдохнула я. Спорить или отчитывать брюнета сил не было, но промолчать тоже не могла. – Возмутительный, наглый, бессовестный…
Он стоял в двух шагах, важно скрестив руки на груди, и внимательно следил за каждым моим движением.
– Госпожа Соули, вы всегда столь болезненно на нотации реагируете?
Я как раз сделала глоток, а после вопроса брюнета поперхнулась и закашлялась.
– А как я должна реагировать? Наплевать? Отмахнуться?
– Ясно.
Маг стремительно приблизился, бесцеремонно отнял стакан. Потом столь же бесцеремонно склонился, ухватил за подбородок и уставился в глаза.
– Господин Райлен!
Мое возмущение было проигнорировано. Более того – герцогский сынок заставил запрокинуть голову и поочередно оттянул оба века. Галантный, ничего не скажешь.
– Господин Райлен!
– Не кричите, – шикнул нахал. Все-таки отпустил подбородок и задумчиво хмыкнул: – Повышенное эмпатическое восприятие, усиленное усталостью.
– Вы о чем?
Маг будто не слышал. Или не желал слышать.
– Вы упоминали, что всю ночь провели в компании призрака. Стало быть, почти не спали. Эффект обусловлен именно усталостью.
– Какой эффект? – Я попыталась встать, но не смогла.
В этот раз мне все-таки ответили:
– Дурнота, госпожа Соули! Даже при таком уровне эмпатического восприятия дурноты не бывает. Субъект остается полностью вменяем, моторика и способность к мышлению не нарушаются. Вы же до сих пор пребываете на грани обморока, что неестественно.
Все. Ничего не поняла и окончательно запуталась.
– Какое еще восприятие? Какая эмпатия? Вы о чем?
Брюнет смерил сердитым взглядом, присел на корточки. Я не сразу сориентировалась, какое-то время еще таращилась вверх и удивлялась – почему вместо лица мага вижу потолок и кусочек темной гардины.
– Госпожа Соули, вы обладаете повышенными эмпатическими способностями. Это специфическое свойство, родственное магическому дару.
У меня от такого заявления глаза округлились, а Райлен продолжал:
– Эмпатия – это способность очень точно улавливать эмоции другого индивида. В большинстве случаев эмпатическое восприятие сопровождается осознанным сопереживанием. Но порой сопереживание бывает настолько сильным, что субъект воспринимает чувства другого индивида как свои собственные.
О Богиня! Если после встречи с отцом перед глазами стоял туман, то после пояснений Райлена напала мигрень. Маг, кажется, понял и сжалился. Вернее, почти сжалился…
– Только что вы испытали сильнейший эмпатический контакт, госпожа Соули. Вы уловили всю гамму чувств, испытанную господином Анрисом, неосознанно согласились с его точкой зрения и пообещали себе никогда не делать того, что вызвало такую ярость. Вы будете послушной, чтобы не допустить повторения эмоциональной атаки.
– Откуда знаете, что я согласилась и решила?
Брюнет равнодушно пожал плечами.
– Обычная реакция на такого рода связь. – И добавил с усмешкой: – Зато теперь ясно, почему вы считаете отца строгим и стараетесь быть примерной девочкой. Почему придаете всему, что происходит, гораздо большее значение, чем… чем ваши сестры, например. И ваш отец, судя по всему, об этом свойстве знает и с большим удовольствием использует.
Эти слова показались настолько обидными и неправильными, что я даже отстранилась, вжавшись в спинку кресла.
– Вы осуждаете нашего отца, господин Райлен?
Улыбаться маг перестал, да и сам ответ прозвучал крайне серьезно:
– Нет, госпожа Соули. Не осуждаю.
– Тогда к чему этот рассказ?
Черноглазый поднялся и снова пожал плечами.
– Я пытаюсь понять вас, только и всего.
– А зачем вы пытались меня поцеловать? Почему настаивали на знакомстве с отцом, но в последний миг притворились невидимкой? Зачем вы… – Я нервно сглотнула, вспоминая недавние события, вот только сказать про поцелуй в шею так и не смогла.
– Госпожа Соули! – Нахальный аристократ снова повеселел. А я вдруг почувствовала себя подопытной мышкой. Все верно – Райлен намеренно провоцирует на эмоции. Раз за разом! – Госпожа Соули, я не мог остаться в вашей спальне.
Я картинно заломила бровь и скривила губы в усмешке. Надменной, разумеется – иной Райлен не заслуживал.
– Почему же?
Меня смерили новым внимательным взглядом. Ответ, как ни странно, прозвучал тепло:
– Потому что я нахожусь под покровом вашей ауры, госпожа Соули. Мне нельзя отходить от вас далее чем на десять шагов – иначе связь разорвется, маскировка рассыплется, а призрак вашей тетушки…
Договорить Райлену не удалось – в спальне резко похолодало, а из темноты, укрывавшей половину комнаты, донеслось недружелюбное «кхе-кхе».
Глава 11
Белесая фигура стояла на границе света, уперев руки в бока. Различить выражение лица тетушки я, разумеется, не могла, зато кожей чувствовала взгляд – суровый и тяжелый, как грозовая туча. Еще слышала нарочито громкое сопение и легкое постукивание каблучком.
– Так-так-так… – наконец, протянула тетушка Тьяна. Сделала несколько шагов вдоль границы и повторила уже громче: – Так-так-так!
А мне вдруг вспомнилось, что тетка по наши с близняшками души явилась, и никто, кроме нас, видеть и слышать ее не должен. От этой мысли сперва обмерла, а потом догадалась взглянуть на Райлена. Судя по кислому выражению лица, брюнет призрачную даму видел неплохо.
– А как? – не удержавшись, шепнула я.
Райлен скосил глаза, пояснил едва слышно:
– Ну я же маг…
Тетушка Тьяна запнулась, а меня словно молнией прибило – о Богиня! Прокололись!
– Маг? – изумленно переспросил призрак. А потом как заорет: – Маг?!
Сказать по правде – мне жутко, прям-таки нестерпимо захотелось уплыть в обморок. Но увы. Перипетии минувшего дня, да и ночи, да и… ох, ладно – перипетии всех последних дней и ночей сделать этого не дали. Я просто так устала бояться, что сил хватило лишь на то, чтобы виновато закусить губу.
– Госпожа призрак, перестаньте, – строго сказал Райлен. – Я не собираюсь причинять вам вред. Я вообще по другому, непрофильному делу.
Тетка встрепенулась. Спальню поглотила недоверчивая тишина, которую оборвал слаженный удивленный возглас:
– Что?
Маг шумно выдохнул и укоризненно взглянул на меня. И я искренне порадовалась, что сижу, ибо удержаться на ногах после следующего заявления было невозможно:
– Дорогая, не кричи, пожалуйста. Родителей разбудишь. И вообще, тебе нельзя волноваться. Ты же помнишь о своем положении?
Кажется, у меня рот от удивления приоткрылся. Хорошо, что матушка не видит, – она бы за столь явное нарушение этикета весь мозг выела.
– Каком положении? – встряла тетушка.
Губы Райлена дрогнули в улыбке, нежной, как первоцвет.
– Госпожа Тьяна, ну к чему уточнять? Вы же и так все поняли…
С этими словами нахал черноглазый наклонился ко мне и аккуратно коснулся живота. О Богиня!
– Лжете, господин маг. Лжете и не краснеете. Я прекрасно вижу ауру Соули, и она четко показывает – беременности нет!
Улыбка мага из нежной стала какой-то… шальной, что ли.
– А что вы хотите? – нагло заявил он. – Всего полчаса прошло.
До этого момента я была уверена, что призраки краснеть не умеют. Ошибалась.
– Полчаса? – выпалила вконец ошарашенная тетка. Бросила взгляд на распахнутую постель. – Так вы… так ты… и прямо тут?! – Голос призрака сорвался на визг.
Я честно хотела опровергнуть, но на меня немота напала – брюнет явил такую наглость, какой даже у героев сентиментальных романов не встречала. А среди них наглецов тьма-тьмущая.
– Погоди! – Тетка резко выпрямилась, стала невероятно серьезной и хмурой. – Полчаса? Тогда откуда знаешь, что она беременна? Может, обошлось!
– Ну я же маг… – Райлен развел руками, но выглядел при этом не растерянным, а невероятно счастливым.
– О Богиня! – воскликнула призрачная тетушка и с грохотом осела на пол. – Так вот почему у вас ауры сливаются! А я-то решила – маскировка…
Райлен хмыкнул. Выдержал минутную паузу, позволяя тетушке как следует осознать произошедшее, а после продолжил с самым серьезным видом:
– Теперь позвольте объяснить, почему мы так поступили… Видите ли, госпожа Тьяна, наша любовь… – он вздохнул так тяжело и горестно, что мурашки по коже побежали, – наша любовь… сложная. Слишком велика разница в положении.
– Наша девочка не бедная! – Тетушка Тьяна уже успела подняться и нахмуриться.
Райлен отмахнулся от заявления родственницы, пояснил угрюмо:
– Госпожа Тьяна, дело не в богатстве. Понимаете, я… – снова вздохнул и сделал такое лицо, словно собирается признаться в чем-то невероятно стыдном. – Я наследник герцога Даорийского.
– Да ты что?! – выдохнула тетушка и опять осела.
– Да. – Теперь в голосе Райлена звучал трагизм. Причем неподдельный. – Вы, несомненно, знаете, как общество относится к бракам аристократов и… простых подданных королевства. Даже мелкий, разорившийся барон не может жениться на простолюдинке без особых причин, что уж говорить о герцоге?
