вашего чайного садика? — спросил он.
Я закрыла глаза и нарисовала себе в воображении сад таким, как если бы прошло лет пять, нет, лучше даже десять лет. Клумбы густо засажены обильными, однако элегантными, цветами, склонившими свои нежные головки. Повевает легкий ветерок, шепчется листва лип, растущих всего в нескольких футах от цветочных рабаток.
— Думаю, мне нравятся розы сорта Альфред де Дамаль за их бледно-розовый цвет и сорт Глуар де Муссо за обилие цветов, — сказала я.
— Хороший выбор, — сказал он, беря картонку, промаркированную надписью Альфред де Дамаль. — Мы используем этот сорт, ведь шпилька обычно влияет на окраску цветка.
— Обычно? — переспросила я.
— Никогда нельзя быть абсолютно уверенным. Розы иногда непостояннее, чем скучающая любовница. — На его скулах выступили пятна румянца, алые, словно розы, — То есть Глуар настолько насыщенно-розовая, что, боюсь, вся деликатность Альфреда потеряется.
Он вывел меня из теплицы, и мы зашагали к следующей, картонку он забрал с собой. В то время как сооружение, из которого мы только что вышли, было все заставлено столами, эта теплица выглядела, словно в нее под стекло заманили саму весну! В терракотовых горшках весело цвели кусты роз. Ко многим из них шпагатом были привязаны таблички из плотной коричневой оберточной бумаги.
— А вот и мы, — объявил он, когда мы подошли к кустику без бумажки. Несколько бутонов только-только начали распускаться, раскрывая свои многочисленные ярко-розовые лепестки, — Глуар де Муссо.
— Она прекрасна, — сказала я.
— Она моя любимица. А теперь, не окажете ли честь? — Он запустил руку в свой карман, вынул оттуда художественную кисточку с острым кончиком и вручил ее мне. Показал, как удалить лепестки и тычинки, прежде чем смести пыльцу, а затем осторожно стряхнуть ее на пестик. Затем он вновь нырнул в свой карман, вытащил оттуда листок бумаги и кусок шпагата, чтобы сохранить целостность скрещивания. Мы проделали это еще пять раз с пятью различными бутонами, прежде чем он провозгласил, что наша работа окончена.
— Теперь будем ждать, — улыбнулся он.
Я протянула кисточку обратно ему.
— Единственная проблема в том, что у меня нет времени ждать так долго. Мистер Мелькорт уже спрашивает, будут ли цветочные бордюры по обе стороны большой лужайки готовы вовремя, то тесть к вечеринке, что состоится следующей весной.
— А увидеть, удался ли наш эксперимент, мы сможем гораздо позже, он требует намного больше времени, — объяснил он. — И хорошо, что эта роза не для бордюров.
— Не для них? — переспросила я.
— Если вы сможете обойтись, высадив в вашем чайном садике Альфред де Дамаль, я смогу снабдить вас нужным количеством этих розовых кустов. Вы можете прикинуть, что из роз вам понадобится для других садов.
— Для сада влюбленных отлично подойдет Мадам Исаак Перер, — сказала я.
— Тогда она у вас будет. А эта роза, — он указал на тот цветок, который мы только что опылили, — какой бы она ни получилась, будет вашей и делайте с ней, что пожелаете.
Я была тронута его вдумчивым поступком, меня охватило непривычное чувство:
— Никто и никогда еще не создавал для меня розу!
— Считайте это подарком, пусть она напомнит вам о времени, проведенном в Уорвикшире.
У меня перехватило горло, странное ощущение, я едва смогла сглотнуть этот комок в горле:
— Благодарю вас, — только и смогла выговорить я.
— Это было мне в радость, мисс Смит. А теперь не позволить ли нам себе войти в дом и поглядеть, что же моей экономке удалось найти для нас на кухне на перекус. Не могу пообещать, что это будет нечто большее, чем самое незамысловатое угощение.
— Звучит восхитительно.
Он галантно предложил мне руку:
— Если вы доверитесь мне, то за ланчем я расскажу вам о необычном джентльмене, которого встретил на днях. Некий мистер Лоренс Джонсон, намеревающийся превратить поля вокруг своего недавно приобретенного особняка в рай садовода.
— Его имя упоминала ваша сестра. Она сказала, что вы снабдили его несколькими сортами роз.
— Да, и я был достаточно удачлив — он открыл мне свои планы. Я подумал, что вы, возможно, сочтете его интересным, поскольку он тоже обдумывает, как бы ему украсить свои зеленые комнаты, — сказал он.
— Мне чрезвычайно хотелось бы встретиться с ним, — кивнула я.
— Тогда я это устрою, — улыбнулся он, открывая боковую дверь дома и придерживая ее, чтобы я могла пройти.
Суетливая экономка провела нас в маленькую столовую, обогреваемую подкатной жаровней. Я села напротив мистера Годдарда. На столике между нами стояли хлеб, сыр, мясная нарезка и соленые огурчики — и очень скоро увлеклись беседой.
Могу сказать честно, никогда у меня не было трапезы лучше этой.
Эмма
Находка планов сада, выполненных Винсентой, изменила проект Эммы полностью. Две недели она перебирала обнаруженные бумаги, изучала каждый листочек, который мог бы хоть как-то относиться к делу, фотографировала, делала заметки. Ей не давал покоя вопрос о Целесте, она вся извелась из-за этого, но тем не менее она продолжала работать над тем, чтобы переделать свой проект реконструкции сада, приведя его в соответствие с планами Винсенты. Затем пришла очередь самого сложного этапа: отменить уже сделанные заказы и разместить новые, найти в питомниках огромное количество нужных растений, при этом каким-то образом вписаться в бюджет и не сорвать сроки, поставленные Сидни и Эндрю.
Стресса Эмме только прибавилось, ведь каждый день ей приходилось руководить своей командой, контролируя, чтобы ими была выполнена вся первоочередная работа — чтобы везде в саду была убрана вся грязь от выполотых неверно посаженных растений и чтобы зеленые комнаты были подготовлены для нужных посадок. Каждый день она возвращалась к себе в Боу Коттэдж смертельно уставшая, но ей приходилось продолжать работать, нередко засиживаясь до глубокой ночи, поэтому она несколько раз даже засыпала прямо у ноутбука за обеденным столом.
В конце концов однажды
