class="p1">Злат внимательно осмотрел собачью цепь. Дорогая штучка. На длину не пожадничали. Пёс мог свободно разгуливать от ворот до входа в дом.
– Откройте ставни, чтобы посветлее были, – приказал Злат.
Ставни распахнулись и неожиданно за ними обнаружился плотный войлок, наглухо закрывавший оконный проём.
– Это что же она с зимы окна не разделала? Такая жара! – удивился наиб.
Долговязый водовоз сразу это отверг:
– Окна ещё с весны всегда были открыты. И ставни. Ни разу летом не видел их закрытыми. Три года сюда езжу.
Из душного мрака дома пахнуло мускусом и ещё чем-то сладковатым. Илгизар стал срывать с окон войлок, и вечернее солнце осветило просторную уютную комнату, всю увешанную войлочными кипчакскими коврами. Ими был устелен пол, покрыта просторная суфа у стены. На суфе лежала сама хозяйка этого мягкого гнёздышка. Никакого беспорядка, следов борьбы. Всё на своих местах. даже потухшая лампа бережно поставлена на невысокий резной столик посередине между каких то коробочек. Только удушливый запах и связанные за спиной руки хозяйки разбивали эту идиллию.
Злат наклонился над телом, осмотрел пол возле суфы. Поднял изжёванный платок.
– Рот затыкали. Потом платок вытащили. Видишь эти следы на шее и пальцах? Ожоги. Видно прикладывали раскалённое железо. Что то узкое. Нагревали на лампе. Теперь понятно для чего войлок на окнах. Хозяйку связали, заткнув ей рот. Но, ему нужно было с ней поговорить. Улица хоть и малолюдная, но не совсем пустая, да и шум здесь слышно далеко. Вот и закрыл окна войлоком. Это явно был не грабитель. Ничего даже не искал. На женщине серьги, браслет, кольца. Что-то хотел узнать.
Наиб прошёлся по комнате, мягко ступая по толстому узорчатому войлоку. Поднял глаза в потолок.
– Вон почему дом выше обычного. Раньше он по чёрному топился, очагом посередине. В потолке дыра была для дыма. Потом очаг разобрали, сложили суфу с дымоходом. Дыру заделали. Видно, дом этот строил кто-то из монголов или уйгуров. Потому и двор такой большой – там юрту ставили. Старый хозяин, видать, в смуту после смерти Тохты сгинул. Тогда много тех, кто Будды и чёрной веры держались, голову потеряли. Или сбежали. Новый хозяин переделал дом на хорезмский лад.
Злат поскрёб затылок.
– Даже не припомню, кто в этом доме при Тохте жил. Хотя бывал частенько на этой улице. Судя по юрте во дворе, какой-нибудь колдун.
– Почему?
– В чёрной вере считалось, что с духами можно говорить только в юрте. В дому никак. Вот и ставили юрту во двор. Надо бы покойнице руки развязать, а то нехорошо как-то… Судя по всему это дело не по нашей части. Сейчас передадим тело здешнему старосте и пускай у него голова болит. Это его обязанность убийцу искать. Если родственники погибшей жалобу подадут, то придётся всей улице на виру скидываться, коли его не смогут выдать. Такой порядок. Вот мы ищем тех двоих, которых водовозы на этой улице с мёртвым телом задержали, а ведь может оказаться, что они и не убийцы. Вот также нашли тело в своём квартале и решили от греха подальше отвезти в другое место. Или в реку спустить. Иначе диван заставит квартал виру платить.
Увидев, что Илгизар копается с узлом, Злат вытащил нож и поспешил на помощь:
– Дай разрежу, – и замер, – Смотри какая интересная верёвочка попалась. Даже не верёвочка, а шёлковый шнурок. Дорогая вещь. Ай-яй-яй! Как же я сразу не заметил. Рука в этом месте истыкана. И на шнурке следы. Развязать пытался. И разрезать. Тыкал остриём в узел, а оно соскакивало. Лезвие, видно, тупое было, не взяло шнурок.
Злат осторожно разрезал путы, стараясь не задеть узел. Потом завернул его в платок.
– Мудрёный узел. Нужно будет показать его на пристани. Там по узлам доки.
Во дворе раздались новые голоса. Подошёл уличный староста с помощником.
– Заходите, не стесняйтесь. Это по вашей части. – окликнул наиб, – За родственниками послали?
– Одна жила, – пояснил староста, – Как муж умер пять лет назад, так даже слуг не держала. Только собаку страшенную (Он с опаской покосился в сторону дохлого пса). Да гостей водила.
– Не скучала, значит.
Своего отношения к покойнице староста не скрывал:
– Женщина была молодая, красивая. Муж у неё был старый, из персов. Лавку держал на Большом Базаре. Как умер, всё ей осталось. Лавку продала, деньги были. Женихи вокруг неё крутились. И свахи захаживали (замялся), и сводни.
– Часто? Сводни, спрашиваю, часто ходили? Когда в последний раз видал здесь гостей?
– Да вчера днём и видал. Немолодой такой, в чёрном кафтане. Долго ещё через забор разговаривал, пока впустила.
– Видел, когда уходил?
– Нет. Я же за ней не слежу.
– Я уж и так понял, что не следишь. Второй труп на вашей улице за три дня. И никто ничего не видел. – Злат сделал многозначительную паузу, – А теперь слушай меня внимательно. Я могу тебя выручить. Забрать это дело себе помимо Дивана. Мне и так этого франка навесили, что здесь нашли. Но, и ты должен мне помочь.
– Да я… – обрадовался староста.
– Да ты… – прервал его наиб, – Хоть убейся об стену, но найди мне свидетелей, которые в последние дни хоть что-то видели. Кто сюда приходил, кто уходил, подозрительный – неподозрительный, мне всё равно. Покойницу схороните, собаку зароете. Дом я пока опечатаю и завтра опишем имущество на хана. Но! Если через два дня не будет обещанный свидетель, дело отправлю в Диван. Говоришь у вдовы деньги водились?
– Не могло не водиться. Но, не дура же она их дома в сундуке держать. Скорее всего, у какого менялы в городе.
– Что за народ сейчас живёт на вашей улице? Сам вот ты чем промышляешь?
– Книгами торгую. На заказ. Лавку не держу, а на заказ переписываю. Каллиграф. Нас тут двое. Есть, кто хиромантией занимается, гаданием. Врач, один гороскопы составляет. Вот он как раз ночами не спит – за звёздами наблюдает. Нужно будет его поспрашивать. Несколько домов вообще пустуют. После смерти хозяев их забирали в казну и потом продавали за бесценок. Покупали на перепродажу, да так и не нашли желающих. Окраина…
– Из старых уйгуров есть кто?
– Есть. Старики. Век доживают. Дети в городе.
– Хорошее у вас местечко.
Староста побежал хлопотать о погребении, а Злат вышел во двор. Видно было. что упоминание о человеке в чёрном кафтане сильно его озаботило. Он долго рассматривал собачью цепь, ходил из стороны в сторону. Пояснил Илгизару:
– Собака по всему двору бегала. Обычно, когда бабы гостей принимают, то обязательно мужика держат для подстраховки. Вдруг не заплатит, а то и ограбит. А здесь собака. Когда гость входит, хозяйка пса держит. Потом отпускает. Если что не так, обратно из дома не выйдешь. До летнего домика тоже цепь достаёт. Значит, можно и там гостей принимать. Тот, кто её убил, видно сразу с собой отраву принёс. Иначе бы не ушёл. Хорошо всё продумал, приготовился. Что вот только он хотел выпытать у этой Шамсинур? Среди вещей явно ничего найти не пытался. Судя по описанию Туртас сюда приходил. Зачем? Если он идёт по следу двадцатилетней давности, зачем ему эта женщина, которой и тридцати то не было?
Останки хозяйки и её пса положили на одну повозку и вывезли со двора. Остался только Бурангул. Солнце уже уходило за верхушки деревьев и в закоулках начинали сгущаться сумерки. Скоро ужинать. Пока закрывали ставни Злат сходил в чулан и вернулся оттуда с мужской одеждой.
– Вот ещё что нашёл у одинокой вдовушки. Штаны с рубахой и поясом. Сапоги. Глянь, какие диковинные. Сапоги – не сапоги, а вроде как полусапожки. Я таких не разу не видел. Носки острые – торчат на полтора пальца. В таких и ходить неудобно. Да и засмеют. А кожа самая, что ни на есть дорогая. Кто же это здесь такие позабыл?
XX. Путь паладина
Заезжать в гости к водовозам Злат отказался, попросил Бурнагула лучше подвезти их неподалёку, к берегу за Булгарской
