что на этот счет у нее другое мнение.
– А, то есть по твоей логике в собственном изнасиловании виновата женщина, которая поздно ночью вышла из дома? Ты хоть знаешь, что делаешь сейчас?
Чувствуя, что атмосфера накаляется, я быстро произнес волшебное заклинание:
– Нет, ну я ведь твой парень!
– …
– Что мне делать, если я беспокоюсь? Ты ведь обычно так не поступаешь.
Ее лицо стало каменным. Я почувствовал себя виноватым за то, что этими словами потревожил неприятные воспоминания. Жаль, что понял я это лишь после того, как произнес их.
– То есть неизвестно, когда это может повториться, поэтому ты запрещаешь мне сидеть в баре допоздна? Я, пострадавшая, еще и наказание нести должна? – спросила она, глядя в пустоту.
Потерев в поисках ответа глаза, я нашел-таки лазейку:
– А друзьям ты рассказала? Они наверняка спрашивали, почему ты ушла с работы.
Она помотала головой. Только почему у меня вдруг поднялось настроение? Да потому, что это демонстрирует ее доверие ко мне! Мне ведь она все рассказала.
– Я просто беспокоюсь. В осторожности нет ничего плохого. Хорошо, можешь делать все, что захочешь! Хочешь выпить – пей, хочешь встретиться с друзьями – встречайся. Но когда будешь засиживаться так же, как сегодня, я буду за тобой приезжать.
– Вот из-за этой гиперопеки я и съехала от мамы. Терпеть не могу, когда за каждым моим движением следят.
– Я не слежу за тобой. Ты что, не знаешь меня?
Другая бы обрадовалась. Обычно девушки скандалят как раз из-за того, что за ними не приезжают, когда они засиживаются допоздна. Я сделал самое искреннее выражение лица, на которое только был способен, и посмотрел на нее. Удивительно, но на ее лице отразилась мука. Да, она правда очень добрая. Этот взгляд говорил о том, что она все-таки что-то усвоила. Поэтому я немного расслабился:
– Если честно, я ожидал, что ты меня поблагодаришь за то, что я приехал.
– Что? Ты приехал, потому что захотел! Я тебя даже не просила.
Я обратился к ней с улыбкой, но она ответила мне грубостью.
– Ну… да, ты права.
– А ты несешь какую-то нелепицу, да еще и в моем прошлом копаешься.
Мука на ее лице промелькнула снова, а потом исчезла. К сожалению, это было вполне в ее характере.
– А что? Это же весело! Все ведь развлекаются под такие разговоры.
– Ни разу не весело.
– Да ты не любишь, даже когда тебе комплименты делают. Стесняешься, что ли? – Мне вдруг захотелось позаигрывать с ней и ущипнуть за бок, но она решительно отвела мою руку.
В тот самый миг такси остановилось у ее дома.
– Приехали.
Она молниеносно протянула водителю свою карту.
– Ладно, я тебя поняла. Пойду домой. Не опоздай на работу. Водитель, поезжайте на станцию «Пхёнчхон», – отчеканила она и вышла из машины.
Было немного жаль, что я упустил возможность проводить ее до квартиры, чтобы потом бахвалиться этим, но едва она вышла, как я почувствовал усталость во всем теле и уселся в кресло поглубже. Глядя на мелькавший за окном сеульский пейзаж, я невольно улыбался.
В ушах звучало: «Ладно, я тебя поняла». С ее характером впредь она не сможет не считаться со мной. Если бы она не хотела, чтобы я приехал за ней, то не сидела бы там до ночи. Это ведь очевидно.
С того дня я тайно ждал, когда она снова пойдет пить с друзьями. Но она, как назло, больше не пила. Впрочем, пока не уволилась, она таким и не занималась. Поэтому проверить на практике, усвоила ли она мои слова, я не мог. С другой стороны, я тихонько радовался – видимо, нужного эффекта добиться все же удалось. Покорно слушаться она не собиралась, но и ругаться со мной удовольствия ей не доставляло, поэтому, похоже, что она просто-напросто решила избегать обстоятельств, которые могут привести к таким ситуациям.
Наконец в календаре остался последний лист – настал декабрь.
Теперь наши свидания проходили по такой схеме: сходить куда-нибудь в центре города, прийти к ней домой и валяться в кровати под «Нетфликс». Но разумеется, только в те дни, когда она не ходила на митинги. К счастью, компьютер, на перенос которого я потратил физические силы, а на ремонт одолжил деньги, работал бесперебойно. При виде него меня каждый раз переполняла гордость, и я едва сдерживал похвалу в свой адрес.
Мы наконец бросили надоевший скучный триллер и включили новый сериал, который выбрала она. Но и он оказался совсем не в моем вкусе. Слишком много про гомосексуальность, да и понять американский юмор мне оказалось трудновато. Поэтому я то думал о своем, то рассматривал ее профиль, а когда она ушла туалет, по привычке заглянул в телефон. Число сообщений в чате с моими приятелями росло со скоростью света.
Я зашел посмотреть, в чем дело. Я-то думал, что до свадьбы Кихёна еще уйма времени, но оказалось, что она уже на следующей неделе. Все спешно обсуждали, где встретятся и что подарят на свадьбу. Вдруг Тонён спросил:
«Сынчжун, а ты с кем придешь?»
Я, разумеется, думал, что пойду один, и уже начал набирать ответ, когда паршивец Тхэу меня опередил:
«Ты ведь никого не приведешь?»
Кроме меня, все были женаты, поэтому собирались прийти со своими парами. Мне было не впервой конфузиться одному, но эти слова буквально ударили по затылку. Я машинально ответил:
«Я собираюсь кое-кого привести».
«Правда? Кого?»
«У тебя что, девушка появилась?»
«Да, вообще-то…»
Я успел набрать лишь это, когда она вернулась из туалета и села рядом. Я отвернулся так, чтобы она ничего не заметила, и лихорадочно задвигал большим пальцем.
«Потом расскажу подробности».
Отправив это сообщение, я перевернул телефон экраном вниз. Засранцы наверняка лопались от любопытства, но это уже не мое дело. Я глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, и, притворяясь, что смотрю сериал, приобнял ее за плечо.
– В следующую субботу у моего друга свадьба, пойдем вместе?
– Что?
– Кихён – четыре года назад ты его встречала. Он женится. Все придут со своими женами.
Она молча посмотрела на меня. Лишь когда я сделал очень серьезное выражение лица, она поняла, что я не шучу, и поставила сериал на паузу.
– Какая еще свадьба?
– Ну, просто я ведь тоже встречался с твоими друзьями. Хочу и тебя своим представить.
– Не надо. Не перегибай.
– Ну почему?
– Думаешь, будет нормально?
– Что будет?
Я понимал, что она имеет в виду, но делал вид, что не понимаю.
Прийти на свадьбу вместе с ней.
Для меня это было сродни путешествию в невероятные края. Любой способ, который мог обеспечить мне победу, казался приемлемым. Может быть, в нынешней ситуации это шанс покрепче привязать ее к себе. Мне очень хотелось показать ей счастливую свадьбу. Она увидит поцелуй нарядных жениха и невесты и поймет, что самое прекрасное в жизни человека – это свадьба. Один-единственный день, когда ты главный герой своей жизни. Разумеется, каждому захочется такое пережить.
Я уже бывал в этом свадебном зале на Янчже, поэтому знал, насколько там роскошно. К тому же, очевидно, виновник торжества Кихён, прирожденный ловелас, будет стараться показать, что их пара самая счастливая на свете. Какой бы отпетой феминисткой она ни была, вряд ли станет вести себя там так же, как наедине со мной, и рядом с остальными парами постарается соблюдать социальные нормы. Когда мы окажемся на встрече среди женатых и встречающихся пар, она почувствует, что мы тоже пара. К тому же посмотрит на моих друзей, сравнит нас и поймет, что я гораздо симпатичнее их…
– На свадьбу я пойти могу. Но ты ведь не ждешь, что я сделаю макияж и надену туда платье?
– Нет, о таком я даже не мечтаю.
– Тогда я могу пойти прямо в этом? – Она оживилась и со смехом вытянула надетую на ней футболку с надписью про плохих девочек.
– Ой, прошу, только феминистскую футболку не надевай! Все что угодно, только не это. Ладно? – горячо попросил я.
Она ухмыльнулась:
– Ладно, хорошо. Но взамен…
– Что?..
– Пообещай, что наденешь ее одновременно со мной. Я еще в прошлый раз заметила, что этот цвет тебе очень идет.
– Подожди, сколько их у тебя?
– Три штуки. Наденешь?
Я засомневался, но решил, что главное – выбить из нее согласие, а потом я хоть ласты натяну, – и радостно кивнул.
– Ладно. Но за это на свадьбу оденься во что-нибудь обычное. Поняла?
– Обычное – это что?
– Сильно наряжаться не надо, но что-нибудь более-менее формальное. Ну, сама знаешь… Как женщины… В общем, не знаю! – Я попытался объяснить понятно, но это оказалось непросто.
– Ха!
