Я назвал себя старшему официанту, и он, сверившись со списком, провел меня к столу, стоявшему у самого края центральной линзы. Одри уже была здесь.
— О, СП, ты выглядишь просто потрясающе! — воскликнула она, поднимаясь со своего места и делая мне навстречу несколько шагов. Но если кто-то в зале и выглядел по-настоящему потрясающе, так это она сама. На Одри было узкое платье цвета электрик, облегавшее ее тело плотно, словно вторая кожа, и я невольно смутился. Одри заметила это и встревожилась.
— Что-нибудь не так?
— Н-нет, все в порядке, — пробормотал я. — Просто я… Это твое платье… а еще мой костюм. Мне никогда не приходилось…
Одри звонко рассмеялась.
— Можешь не беспокоиться! Я уверена, абсолютное большинство мужчин в зале чувствуют себя точно так же. Эти парадные костюмы просто созданы для того, чтобы причинять всяческие неудобства. А мужчину, которого что-то отвлекает, гораздо легче застать врасплох.
«Застать мужчину врасплох»…
В ее устах эта фраза прозвучала настолько старомодно и вместе с тем агрессивно, что я растерялся еще больше. Одри поняла это и взяла меня за руку.
— Ну же, СП! Я пошутила…
— Да-да, конечно, — ответил я, чтобы не показаться полным идиотом, но в глубине души чувствовал, что застать врасплох меня ей и в самом деле будет легче легкого.
— Проходи скорее, садись! — Одри потянула меня к столу. — Здесь все ужасно хотят с тобой познакомиться.
И она провела меня к креслу рядом с собой. Только тут я понял, что означает выражение «быть приглашенным за капитанский стол». Сам капитан Признер — высокий, худощавый мужчина с задорной мальчишеской улыбкой, знакомой мне по рекламным буклетам «Стеллы», во множестве имевшимся в моей каюте — поднялся для приветствия со своего места во главе стола.
— Счастлив познакомиться с вами, СП, — сказал он. — Мисс Одри и ее отец как раз повествовали о вашем замечательном подвиге.
— Ничего замечательного я не совершил, сэр, — возразил я, отвечая на рукопожатие капитана.
— Ты ведь помнишь СП, папа? — Одри торопилась представить меня своему отцу.
— Рад видеть тебя снова, сын мой…
Преподобный Пеннебакер был еще выше капитана. Его бледное лицо венчала шапка ярко-рыжих волос, уложенных таким образом, что издали они напоминали пламя свечи. Устремив на меня пристальный взор, он тоже поднялся и протянул руку. Взгляд его не был откровенно враждебным, но и дружеским я бы его тоже не назвал.
— Позволь представить тебе графа Лэттри, — вновь выступила Одри. — Граф — посол Тансиса в Сети.
Посол оказался крошечным человечком, который мрачно курил ароматическую сигарету. Вздохнув, он разгладил на груди тунику, положил сигарету в пепельницу и встал, двигаясь так же плавно и быстро, как и поднимавшийся вверх странный сизо-коричневый дымок. Руку он не предложил, только церемонно поклонился. Я поклонился в ответ. Так и не вымолвив ни слова, граф сел и снова поднес сигарету к губам.
— Помнишь, я рассказывала тебе о переговорах, СП? — спросила Одри. — Похоже, война между Древом и Тансисом наконец закончилась.
— Не хотелозь бы противоречить вам, мэм, — проговорил граф с характерным скрипучим акцентом, — но мы договорилизь только о попытке провезьти мирную конферендзыю.
— И все равно это большой шаг вперед, — убежденно сказала Одри. — Садись, СП. Ты есть хочешь?
— Конечно, хочу, — ответил я, хотя голода не чувствовал. Трудно было думать о еде, когда Одри сидела так близко и выглядела столь обворожительной.
— Позвольте предложить вам вина, СП, — проговорил капитан приятным баритоном. — Насколько мне известно, это французское. Вам приходилось бывать во Франции?
— Только слышать, а бывать — нет, не приходилось.
— Значит, вы никогда не были на родине?
— Нет.
— И никогда не покидали Древо?
— Генри — так звали моего клиента — собирался посетить Землю. Он планировал взять меня с собой, но из этой затеи так ничего и не вышло.
— Значит, для ваз это первый прыжок? — уточнил граф Лэттри.
— Да, — подтвердил я, чувствуя себя все более и более неловко.
— Тогда позвольте приглазить ваз в команду Протея, ЗП. — В его устах мое имя прозвучало именно так.
— Простите, граф, но СП уже включен в команду Царя Нептуна, — возразила Одри, сжав под столом мою руку.
— Ага! — воскликнул капитан Признер, поднимая свой бокал. — Первое предложение!..
Похоже, это было что-то вроде тоста, потому что все сидевшие за столом поднесли бокалы к губам.
— Ох, капитан! — рассмеялась Одри. — Вы его совсем смутили!
— У нас, на межзвездных лайнерах, свои традиции, — объяснил мне Признер. — Когда кто-то принимает предложение команды, все присутствующие обязаны выпить за него.
— Ведь ты принимаешь предложение, сын мой? — вмешался преподобный Пеннебакер.
— Ну, я… А что я должен делать? Я имею в виду — если я соглашусь?…
— Просто скажи «да», и все узнаешь сам, — сказала Одри. Гости рассмеялись, а я почувствовал, что краснею.
— А если я присоединюсь к ордену Нептуна вместо него? — сказал вдруг какой-то мужчина, незаметно подошедший к капитанскому столу.
На мгновение за столом воцарилась тишина. Мужчина, задавший этот странный вопрос, стоял за спиной Одри. Он был одет в белую рубашку с короткими рукавами и открытым воротом. Совершенно белая густая борода падала ему на грудь; длинные седые редеющие волосы были зачесаны назад. Глаза у него были светло-голубые, водянистые, лицо — красное, обветренное, а сильные, мускулистые руки были покрыты старческими пигментными пятнами, похожими на следы раздавленных ягод.
— Привет, Джордж! — сказал капитан Признер. — Я думал, ты давно не играешь в эти игры.
Я почувствовал, как кто-то пнул меня в лодыжку, и покосился на Одри.
— Это Джордж Джонсон, — прошептала она, едва шевеля губами, но глаза у нее широко раскрылись от изумления и любопытства.
— Я случайно проходил мимо, капитан, — невозмутимо ответил Джонсон, — и услышал, о чем вы тут говорите. Вот мне и подумалось, почему бы не тряхнуть стариной и не присоединиться к ордену Нептуна? Если, разумеется, их преподобие не возражают…
И он пристально посмотрел на преподобного Пеннебакера.
— Нет-нет, мистер Джонсон, — ответил тот и холодно улыбнулся.
— Боюсь, ничего не выйдет. Вы же отлично знаете, что команда Нептуна — христианская организация.
— Вы хотите сказать, что я — хреновый христианин?
Лицо Пеннебакера стало таким же красным, как и его волосы. Вскочив на ноги, он швырнул салфетку.
— В моем присутствии можете сквернословить сколько угодно, Джонсон, — отчеканил он. — Для меня в этом нет ничего нового — я давно знаю, что вы за фрукт, — но я не потерплю, чтобы вы выражались подобным образом в присутствии моей дочери.
— Все в порядке, папа, не волнуйся… Он не хотел… Все в порядке, — пролепетала Одри.
— Нет, не в порядке! — отрезал Пеннебакер.
— О'кей, я готов извиниться, — сказал Джонсон. — Но только перед вашей дочерью.
Одри пыталась исправить положение, но ее усилия ни к чему не привели. Я ясно видел, каких трудов стоило ее отцу сдержать себя. К счастью, он все же сумел взять себя в руки. Когда Пеннебакер заговорил, в его голосе звучал убийственный холод.
— Капитан, господин посол… — промолвил он и слегка поклонился. — Боюсь, что не смогу преломить с вами хлеб. Этот стол осквернен. Идем, Одри!
— Но папа!..
— Я сказал — идем!
— Да, сэр, — негромко ответила Одри, опустив глаза. — Я позвоню тебе позже, — шепнула она мне.
Одри и ее отец вышли из зала.
— Ну и черт с ними! Хорошо, что избавились, — заявил Джордж Джонсон и, не тратя времени даром, опустился на стул, который только что освободил отец Одри. — Мир еще не видел другого такого двуличного типа, как его преподобие. Этот его культ Возрождения — самый настоящий рэкет.
— Мизтер Пеннебакер был очень полезен нам при организации переговоров з Зетью, — заметил граф.
— Всем давно известно, что старик Пеннебакер — любитель таракашек, но меня это не трогает. — Джонсон отломил кусок хлеба и отправил в рот. Некоторое время он задумчиво жевал, потом вдруг повернулся ко мне.
— Что ты так на меня уставился, приятель? — спросил он.
— Познакомься, Джордж, это СП, — представил меня капитан Признер. — СП, это Джордж Джонсон, знаменитый писатель.
— Как поживаешь, малыш? — Джонсон слегка осклабился, обнажив стертые, пожелтевшие зубы.
— СП работал проводником у жителей Древа.
— Это правда? — Джонсон слегка приподнял брови. — Значит, ты тоже тараканий прихвостень?
— Боюсь, в настоящее время летатели не питают ко мне особенной любви, — осторожно сказал я.
— Ну и черт с ними, нужны они очень!.. — рявкнул Джонсон. — Пошли бы они знаешь куда!..
