для радаров, грифон должен будет выбрать какой-нибудь полузаброшенный городок (или что там велит ему Плесень?), посеять там споры и охранять их, пока новая грибница не сформируется и не станет достаточно сильной, чтобы самой себя защищать.
А теперь представь: четыре грифона, четыре стороны и так уже неприлично маленького света. Из четырёх тихих уголков, где можно спокойно набраться сил, она начнёт разрастаться во всех направлениях… И она наверняка продолжит выращивать грифонов, которые впоследствии (возможно — я не знаю точно, лишь предполагаю) составят её армию для борьбы с неугодными.
Она, как и любая плесень, стремится к выживанию и размножению и ищет для этого подходящие условия и комфорт. На Земле такие условия нашлись, но за комфорт придётся побороться — с людьми.
Хидден дочитал запись до конца, вернул блокнот Саге. Та вырвала страницу и, запалив её край зажигалкой, бросила догорать на бетонный пол. Они сидели в комнате Хиддена на высоких табуретах за барной стойкой, окутанные мягко мерцающим голубоватым светом.
— Ему пришла в голову мысль использовать их в ваших интересах? — спросил Хидден.
Сага кивнула и вновь принялась писать — это был единственный безопасный способ рассказать о таких вещах.
Сага о грифонах
Варвар решил, что его скан сможет перенаправить грифона, чтобы доставить споры Плесени для изучения. Это могло бы помочь в поиске средств борьбы с ней. Он построил по картам маршрут от Творецка до отдела госбезопасности, рассчитал его в мельчайших деталях, выучил наизусть. Продумал все свои действия от вылета до того, как войти в контакт с людьми с помощью грифоньего тела и объяснить им про споры. Сформировал в своём мозге последовательность активности нейронов, которую ты и обнаружил.
Конечно, он бы предупредил об этом в шифровке. А на случай, если она не дойдёт, он собирался выгравировать её копию на самом грифоне.
Мы со Сталью сделали его скан и начали тайно от Профессора работать над ним с целью воплотить наш план. Но не успели…
Кто-то разоблачил Варвара, донёс Медиуму, что он передаёт сведения во внешний мир. Его сняли с поста, Медиум перетряхнул всех, имевших хоть какое-то отношение к поставкам, погрузкам и разгрузкам, убрал подальше тех, кто не вызывал его личного доверия и назначил на эти места людей из своего ближнего круга. И усилил меры безопасности: теперь все списки проходят трёхфазную проверку. Проверяются и отправляемые паллеты с травой, и поставки извне. Но Варвар всё равно пытался связаться с госбезопасностью. И очень скоро его нашли задушенным у границы силового поля.
Я продолжаю, насколько могу, работать над его сканом, но ты знаешь, в чём у нас с этими сканами проблема. Ты сможешь помочь? Если справимся, мы всё ещё можем попробовать отправить грифона в госбезопасность, подменив «официальный» скан сканом Варвара. Правда, у нас нет возможности предупредить их и хоть как-то объяснить такую «посылочку». Даже на самом грифоне ничего не выгравируешь, чтобы Профессор не заметил — я не знаю никаких шифровок. Но мы могли бы попытаться…
Этот лист поджёг уже Хидден.
— Я постараюсь помочь, — тихо сказал он, глядя на Сагу поверх пламени.
Она не сказала «спасибо», но то, как потеплел сейчас её взгляд, было дороже любых благодарностей.
Хидден протянул ей руку, легким рукопожатием скрепил их договор и, секунду помедлив, прикоснулся губами к тыльной стороне её ладони. Поцелуй длился дольше, чем того требовал старомодный этикет. Сага слегка растерялась.
— Да ты джентльмен!
Хидден усмехнулся, отпуская её руку:
— Нисколько. Просто очень захотелось, и я не удержался.
Кажется, это признание озадачило Сагу ещё больше поцелуя. Она дёрнула бровью, прогоняя с лица тень замешательства, и, спрыгнув с длинноногого табурета, забрала с барной стойки свой блокнот.
— Ну… я пойду.
— Я провожу, — Хидден с готовностью встал.
— Это лишнее, — решительно отказалась Сага. — Здесь мне ничего не грозит.
— Ну хоть до дверей, — улыбнулся Хидден. — Уверена, что не хочешь остаться?
Сага обожгла его грозным взглядом и направилась к выходу. У самых дверей развернулась к идущему следом Хиддену:
— Ты… будь осторожнее, ладно? Не спались. Иначе конец котёнку — сам понимаешь, каковы тут вероятности вторых шансов.
— Да, мой командир. Котёнок останется цел, как и остальной зоосад.
Сага усмехнулась:
— Пошутист! — и её взгляд задержался на тёмно-серых глазах чуть дольше, чем следовало. — Доброй ночи, — сказала и осеклась: когда хоть ночи в Творецке были добрыми?
— И даже не поцелуешь на прощание? — осведомился Хидден.
— Не-а, — покачала головой Сага.
— Почему?
— Не хочу.
— Врёшь!
Сага изумлённо вскинула брови:
— Вот это самомнение!
— Это не самомнение, это неоспоримый факт, — пожал плечами Хидден. — Ты постоянно смотришь на мои губы.
— Потому что я их тебе разбила, и теперь мне за это стыдно! — возмутилась Сага.
— О, я знаю отличный способ извиниться!
Она склонила голову на бок, по-птичьи рассматривая Хиддена, как будто взвешивала какие-то варианты. Потом шагнула ближе, прикоснулась ладонью к его небритой щеке, медленно провела большим пальцем по запёкшейся крови в уголке рта, и тот приподнялся в полуулыбке.
— Не-до-ждёшь-ся! — прошептала Сага Хиддену в самые губы и, легонько потрепав его по щеке, вышла из комнаты.
…Сага не пошла к себе — не хотелось. Она не особенно любила бродить по Городу, но сейчас, с гудящей после выпитого головой и с неприятно тянущим ощущением в области сердца, хотелось пройтись. Она дошла до границы силового поля, до черноты огромных елей и золотого свечения купальницы, свернула на тропинку, ведущую к кладбищу, и побрела по ней, глядя под ноги. Здесь частенько попадались птичьи трупики: мелких животных силовое поле не испепеляло, как людей, но травмировало так, что те не выживали. Тэлли их хоронила. Сага просто откидывала мыском сапога обратно за силовое поле, и оно, как ни странно, их пропускало.
Вот и сейчас она уже хотела пнуть чью-то тушку, но помедлила: это оказалась не птица. Сага присела на корточки. На тропинке, вся в крови, лежала белка. От её передней до задней лапы шёл глубокий разрез, будто она напоролась в прыжке на что-то острое. Белка всё ещё дышала, хоть уже и из последних сил.
— Бедолага!
Сага осторожно взяла белку и переложила её в траву. Ещё мгновение поразмыслила.
— Пожалуй, гуманнее свернуть тебе шею, чем оставлять вот так…
Она пропустила между двух пальцев рыжую кисточку беличьего уха, поднялась на ноги.
— Эй ты, гадючья Плесень! — воззвала она в пустоту клубящегося туманом неба. — Прикончи её сам, доведи дело до конца, раз уж начал! Имей совесть, мразь, белка тебе ничего не сделала!
…И Сага, не оборачиваясь, зашагала к кладбищу.
— …А ведь я смогла бы её зашить, — шёпотом сказала она могиле Варвара, засунув руки
