Никогда не забуду лицо, которое явилось мне за стеклом. Сперва я решил, что вижу призрак. Мертвенно-бледная кожа, прическа взбесившегося дикобраза и выражение не то Медузы, не то Горгоны. Казалось, целую вечность я простоял, застыв от ужаса; на самом деле, наверное, прошло не больше секунды, прежде чем вустерский могучий ум, освеженный содержимым оттоманки, сообразил, что жуткое видение – это леди Джудит Паксли, умащенная кольдкремом и накрутившая волосы на папильотки.
Нижние конечности словно по собственной воле понесли меня прочь, вверх по ступенькам пожарной лестницы. Скрипнула, открываясь, оконная рама, но я уже взлетел на верхний этаж и, перевалившись через каменный парапет, оказался на плоской крыше.
– Кто здесь? – завопила мегера.
Замирая от страха, что она сейчас перебудит весь дом, я помчался по крыше на служебную половину. С высоты не было слышно, что происходит внизу, однако я не хотел рисковать. Кровля Мелбери-холла отличалась затейливостью конструкции. Ее ремонт сильнее всего подорвал финансовое благополучие сэра Генри. Кровельщики оставили множество свидетельств своего визита: доски, гвозди, куски холста, не говоря уже об окурках и пустых бутылках вперемежку с обломками черепицы.
Пробираясь среди мусора и преодолевая гребни и скаты, я вдруг сообразил, что по-прежнему во фраке. Вряд ли меня даже издали можно принять за постороннего взломщика. Тогда я схватил полотнище холстины и закутался в него по самую шею, заткнув край за воротник.
Внезапно яркий луч ударил снизу. Я пригнулся и затаился. Прошла минута, другая – все тихо. По моим расчетам, я находился как раз над своей каморкой. Водосточную трубу словно специально для меня тут поместили. С ловкостью, выработанной долгими годами в Оксфорде, я съехал к своему окну, по случаю жаркого дня оставленному открытым. Забравшись в комнату, я поскорее разделся, холстину затолкал под кровать и уже облачился в пижаму, когда на черной лестнице раздались шаги и голоса.
Минуту спустя камердинер приезжего джентльмена, высунув голову за дверь, возмущенно осведомился, что означает весь этот адский шум.
На следующее утро завтрак подали позже обычного, зато какие все были бодрые и оживленные! Я рассказал Дживсу о событиях этой ночи, когда относил ему поднос с чаем. Мог бы не трудиться – он и сам уже вывел умозаключение, что возможен только один кандидат на роль таинственного незнакомца на крыше, закутанного в ткань.
В столовой моя помощь не требовалась, но Бикнелл регулярно сообщал нам с миссис Педжетт и миссис Тилмен последние новости. Как выяснилось, Джорджиана сказала сэру Генри, что зашла в библиотеку за книжкой, почитать перед сном, и застала там вора. Грабитель, убегая, запер дверь в коридор, чтобы задержать погоню. Какое счастье, говорили все, что Джорджиана не пыталась остановить этого молодчика, – она его описала как человека огромного роста и отвратительной наружности. О том, чтобы звонить в полицию, речи не было, поскольку телефон все еще не работал.
– Мистер Уилберфорс, а для чего мисс Мидоус перед тем хотела вас видеть? – спросил Бикнелл, ставя на стол пустой поднос.
– Она хотела… со мной посоветоваться.
– В самом деле?
Тон этого вопроса мне не понравился.
– Да, – сказал я. – О подарке лорду Этрингему, – сымпровизировал я, не сходя с места.
– О подарке?
– Да… Она хочет что-нибудь ему подарить в благодарность за рекомендации сэру Генри по поводу скачек.
– Странно, – промолвил Бикнелл. – Скорее сам сэр Генри мог бы…
– Да будет вам, мистер Бикнелл! – воскликнула миссис Тилмен. – Прямо как полицейский инспектор – правда, мистер Уилберфорс? Вы же всего на минуту заходили в библиотеку!
– Ну да, – сказал я, слегка удивившись.
– Я сама видела, как вы через пару минут ушли к себе, спать.
– Ну да, – повторил я.
Не слишком находчиво, но внезапное алиби выбило меня из колеи.
– Мистер Бикнелл, не надо отнести наверх еще бекона? – спросила миссис Тилмен.
– Сейчас поджарю! – засуетилась миссис Педжетт, охраняя плиту от посторонних покушений.
Миссис Тилмен налила мне еще чашку чаю и – если мне не померещилось – подмигнула. Пока я пытался сообразить, что происходит, Бикнелл вернулся за добавкой кофе.
– Теперь они все рассуждают, куда девался человек, который заглядывал в окно к леди Джудит, – сообщил он. – Если это и был взломщик, то где он теперь и как ухитрился сбежать?
– Небось его-то вы и видели на крыше, мистер Б., – сказала миссис Педжетт.
– Очень может быть, – ответил Бикнелл. – Но я поставил Хоуда сторожить пожарную лестницу и сразу поднялся на крышу. Там никого не было.
– Совсем как в «Тайне дома с фронтоном»! – Я попробовал разрядить атмосферу. – Правда, в Мелбери-холле нет фронтонов. Между прочим, отличный детектив!
– А кто оказался убийцей? – спросила миссис Тилмен.
– Дворецкий, – ответил я. – Убийцей всегда оказывается дворецкий.
– Только не я, – возразил Бикнелл. – Хотя у меня есть кое-какие подозрения.
– Вот и держите их при себе! – сказала миссис Тилмен.
Я бы не рискнул так разговаривать с Бикнеллом. А она продолжила, как ни в чем не бывало:
– Мистер Уилберфорс, не пора ли вам наверх? Начинайте убирать со служебного столика.
Бикнелл посмотрел на нее с укором, но промолчал. Уж не знает ли она о каких-нибудь его тайных грешках, помимо пристрастия к хозяйскому кларету? Хорошенькая горничная там, пропавшее серебряное кольцо для салфеток здесь… А миссис Тилмен все эти маленькие слабости примечает и копит про запас, на черный день.
Я-то был очень рад избавиться от перекрестного допроса. Куда безопаснее возиться с тарелками в столовой.
– Но, леди Джудит! – взволнованно говорила Амелия, когда я вошел. – Вы же видели его лицом к лицу!
– Говорю же, не разглядела в темноте! – отвечала леди Джудит. – Я была в состоянии шока. И с тобой на моем месте было бы то же самое, уверяю тебя.
– Да, Амби! – подхватила Джорджиана. – Когда смотришь из темноты в освещенную комнату, все видно, а когда наоборот – ничего не разберешь.
– Значит, он хорошо рассмотрел леди Джудит, – объявила Амелия.
И обе девушки принялись давиться смехом.
– Джудит, ты уже успела переодеться на ночь? – спросила леди Хаквуд с сочувствием.
– Да, конечно. Я как раз дочитывала перед сном интереснейшую статью в «Журнале исследований клинописи».
Тут с Амелией случился приступ кашля, и ей пришлось спешно закрыть лицо салфеткой, а Джорджиана заботливо склонилась над ней. Плечи у обеих беззвучно тряслись.
Сэр Генри, отложив «Таймс», окинул взглядом стол.
– Скоро Гудвуд[42], – заметил он. – Есть какие-нибудь соображения, Этрингем?
– Боюсь, пока нет, – ответил Дживс. – Но скоро я свяжусь с одним знакомым из Ньюмаркета – он, возможно, что-нибудь подскажет…
– Великолепно! Умница!
– Знаете, чего я никак не пойму? – сказала леди Хаквуд. – Почему, когда Бикнелл посветил фонариком, ему показалось, что тот человек на крыше был замотан в простыню?
– В простыню? – переспросила леди Джудит.
– Бикнелл? – вопросил сэр Генри.
– Да, сэр Генри, – откликнулся дворецкий. – Неизвестный был с ног до головы закутан тканью. Вроде старинной статуи.
– Вы имеете в виду тогу? – спросила леди Хаквуд.
– Тогу! Боже праведный! – воскликнула леди Джудит. – В прошлый раз, когда ночью по крыше бегал человек в тоге, это был слабоумный племянник бедняжки Агаты Уорплесдон.
– Эй, да смотрите же, что делаете! – рявкнул на меня сэр Генри.
Я принялся собирать с пола осколки салатницы сподовского фарфора, выскользнувшей у меня из рук.
– Да-да, – продолжала леди Джудит. – Дело было в одном загородном доме близ Лудлоу.
– Шропшир – такое живописное графство! – отважно ринулась в бой Джорджиана.
А я тихонько удалился на кухню.
* * *
Остаток дня прошел без происшествий, за что, надо думать, все обитатели дома вознесли благодарственную молитву. Леди Хаквуд и миссис Венаблз отправились в церковь; Джорджиана пошла играть в крокет со стариной Вишну – он высказался в том духе, что крокетная площадка в Мелбери-холле далеко не такая ровная, как в правительственном комплексе в Симле. Амелия тем временем всухую обыграла в теннис Венаблза-младшего. У миссис Педжетт был выходной, а на обед миссис Тилмен очень даже неплохо запекла свинину. Вуди засел у себя в комнате с какими-то бумагами. Сэр Генри, должно быть, в очередной раз подводил счета в слабой надежде, что на этот раз они вдруг да сойдутся. Впрочем, стоны, доносившиеся из библиотеки, надежды не внушали. Я же занялся истреблением холста – сжег его за конюшней, где обычно жгли костры.
Иногда такое затишье даже немного пугает – словно судьба, набив песком носок, подстерегает тебя за углом. Так оно и оказалось: в понедельник разразилась кровавая бойня.
