— В общем, все началось с моей смерти.
— Сомнительный опыт. — Прокомментировал Феникс, и я продолжил:
— В Квархаде. В пятьсот тридцать шестом году по тамошнему летоисчеслению.
— А сейчас…
— Пятьсот первый. Нет, пятьсот второй.
Тяжело выдохнув, я уставился на слушателя. Тот кивнул, и я перешел к “мякотке”:
— Умер в тридцать шестом, очнулся во втором. На жертвенном алтаре. Где через пару минут мне должны были отрезать правую руку.
— Не вышло? — Едко заметил мужчина, взглядом пересчитав мои конечности.
— Не вышло. — Кивнул я. — Более того, одна из похитительниц сама угодила за решетку. И хоть разговорить ее не удалось, но дело вот в чем: моя культя должна была стать последним элементом некого заклинания, открывающего доступ в мир домену праха. Сиера потонула бы в покойниках и превратилась в черную тень себя самой. Город мертвых…
Не спрашивая разрешения, я дрожащими пальцами вцепился в чашку чая, и одним глотком осушил ее.
— Самое жуткое место в мире…
— Поверь, есть и хуже. — Феникс проигнорировал захват посуды и словно обратился в сам слух. — В прошлом, в будущем, в настоящем… Продолжай.
— Мы схватили одну заговорщицу, после убили другого, но главарь все еще на свободе.
— Так лови его.
— И тут мы переходим к сути…
Отставив пиалу, я задумчиво уставился на собеседника. На языке вертелось множество слов, но правильные… Кто знал, как отреагирует этот совсем непростой человек на правду? Как воспримет ложь? Как оценит их смешение? Каждая неловко оброненная фраза могла изменить грядущее, погрузив сущее в хаос.
Собрав храбрость в кулак, я решил не юлить:
— Порой… Редко, но все-таки, мне являются видения. Даже не видения, а что-то вроде воспоминаний. Реалистичные до ужаса, но невозможные. Проблема в том, что в них можно почерпнуть абсолютно верные знания… В одном из таких воспоминаний я оказался на корабле и общался с неким Юлианом. Он погиб около года назад, если я правильно понимаю, но там все еще был жив. И упомянул, что разобрался с Коллекционером, главарем той банды, за которой я охочусь. А на цель его вывел ты.
— Интересненько… Знаешь ли ты, что время не то, чем кажется? — Вдруг спросил Феникс и, закрыв глаза, погрузился в раздумья. Минута тянулась за минутой, а он так и сидел застывшей статуей, пока снаружи неожиданно не постучали.
Недоуменно переглянувшись, мы замерли в ожидании.
Красавчик торчал внизу. Субординация и дисциплина для наемников его уровня означали возможность хвататься за самые жирные контракты.
Приятели моего нового знакомого? Признаться, я вообще сомневался в их существовании. Подобные ему не стремились обзаводиться социальными связями и жили точно соколы. Одинокие и ни от кого не зависящие.
Случайные прохожие в воровском притоне не водились.
Не желая гадать, я уставился на ведущую в коридор дверь.
Давно несмазываемые петли нервно скрипнули, и в комнату неспешно зашел он. Красноглазый собственной персоной.
— Господа. — Поздоровался вторженец, замирая в проеме.
— Рубиноокий.
— Давно не виделись. — Буркнул Феникс. — И с удовольствием бы не видел тебя в сто раз дольше.
— Я тоже, старый враг. Я тоже. — Нелюдь ответил взаимностью. Несколько секунд ничего не происходило, а затем он медленно поднял правую руку. Между неспешно двигающихся пальцев пробежали искры, и, казалось, все помещение заполнилось давящей силой.
— Ты забыл наш договор? — Обвиняющим тоном поинтересовался пришлый. — Забыл к чему это ведет? Желаешь вновь плести интриги?
— Они бессмысленны. — Парировал человек. Поднявшись со стула, он встал напротив чужака. Спокойно и без агрессии, не принимая вызов, а давая понять: конфликт не нужен. — Рано или поздно ты проиграешь и так. А мальчишка просто нашел одну из тех табличек.
— Полностью уничтоженных табличек? — Спросил красноглазый, и, клянусь, в безэмоциональном голосе проскользнули нотки иронии.
— Неудачно получилось. — Виновато улыбнулся Феникс. — С кем не бывает? Подумаешь, упустил одну…
— Господа, — поровнявшись со спорящими, я нагло влез в разборки. Благо, понимания ситуации для этого не требовалось. Вернее даже понимания не ситуации, а ее предпосылок. Нынешний расклад не уловил бы только ребенок, — присядем и обсудим…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Поток энергии отбросил меня назад, вжимая в стену. Шутки кончились. Рубиноокий атаковал без предупреждения.
Впрочем, Феникс оказался готов. Вспыхнув словно куча старой ветоши, он полностью оправдал прозвище и обрушил на противника волну огня. К чудовищному давлению воздуха добавился жар дьяволовой печи. Взорвалось единственное окно, выбрасывая наружу звенящие осколки и пропуская внутрь целую гору песка. Казалось, схватка затмила даже свет солнца.
А затем нелюдь просто хлопнул ладонями. Без каких-то красочных эффектов, без плетения узоров силы и взывания к доменам. Его руки сомкнулись и Феникс сломанной куклой завалился назад, переворачивая стул и смахивая со стола пустую кружку.
***
— Даже в прайме ты не равен мне. — Спокойно произнес Рубиноокий, глядя на валяющегося в грязи человека. Бушующее пламя, обугленные трупы, стоны обгоревших и рушащиеся здания, ничто не играло сейчас роли. Лишь оставшийся на ногах и поверженный им.
— Но я не один. — С трудом поднимаясь, Феникс кивнул в сторону моего отряда.
— Смертные? — Расхохотался нелюдь, окидывая нас полным презрения взглядом. — Не знаю, что ты наобещал этим идиотам, но они — дети. Слепые, глухие и безмозглые… Иронично… Они столь глупы, что сражаются за тебя…
— Может дашь им решать самим? Объяснишь мотивы? Или все еще считаешь себя вправе навязывать волю другим? — В усмешке избитого пряталась едва сдерживаемая боль.
— Счастье в неведении. Да и какой смысл обсуждать с семечком, в какой почве ему лучше расти?
— А ты у нас, значит, садовод?
— За неимением других. — Красноглазый покосился на катящееся к горизонту солнце. — Не считаешь, что пора заканчивать этот цирк?
— Хоть в чем-то мы мыслим схоже…
Стряхнув остатки грязи, Феникс медленно двинулся на врага, с каждым шагом преображаясь.
Шаг, и под одеждой угадываются горящие внутренним костром трещины.
Шаг, и треснувшая кожа лоскутами сползает под ноги.
Шаг, и волосы вспыхивают добротно промасленным факелом.
Шаг, и тело раздувает до размеров голиафа и даже больше.
Шаг, и стихия охватывает казавшегося самым обычным человеком, превращая того в огненного голема, с ревом несущегося навстречу судьбе.
Мгновение.
Еще одно.
Рубиноокий вскидывает руки, окружая себя шаром плотной как смола энергии.
От удара закладывает уши.
За ним следует еще один.
Второй.
Третий.
Пятый, десятый.
На целую минуту город накрывает чудовищный звон, а когда он проходит, и мы осмеливаемся поднять глаза, от лидера революции свободы остается лишь бурлящее пятно кипящей лавы.
Воплощение огня проиграло воплощению силы. А значит проиграли мы все. Ведь как бы не был умен и прозорлив победитель, ему ни за что не удержать сотворенную систему. И пусть сегодня нас ждет смерть, но камешек, начинающий лавину, уже прыгает по склону. Ни одному, пусть сто раз невероятно могущественному существу не остановить его. А даже если остановит, то за первым камнем покатится второй. Третий. Пятый, десятый…
Жаль только дождаться триумфа нашей победы у меня не получится.
***
Сколько я валялся без чувств? Не знаю. Минуту, вторую, третью, пятую, десятую… Достаточно, чтобы идиотская считалка намертво застряла в памяти, но недостаточно для осмысления произошедшего. Настоящие воспоминания? Наркотический отвар вместо чая? Слабоумие? Как бы там не было, в сознание меня привели больно стучащие по пяткам ступени и проникающий в нос едкий запах пожара.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
