— Насколько я знаю, электронная разведка в лице 16-го Управления КГБ о Ваших научных изысканиях знала с самого начала, но, по воспоминаниям Ваших коллег, якобы недооценивала значение созданной Вами системы вплоть до распада СССР. Извините, но решусь все-таки не поверить такому простому объяснению. Как было на самом деле?
— На самом деле, конечно, было не совсем так. Очень быстро ко мне пришли товарищи из КГБ и спросили: «Ты чего устроил?» Вполне грамотные и серьезные товарищи. Мы с ними все обсудили. И договорились, что надо писать соответствующие инструкции о том, как концентрироваться не на форме передачи конкретной информации, а на том, откуда она идет. Ведь секреты лежат во вполне конкретных местах, и к ним осуществляется вполне конкретный доступ. Вот с тех, кто имеет к ним доступ, решили брать дополнительные подписки, что они не будут распространять секретную информацию, в том числе и через Интернет. А все способы передачи информации вы никогда не проконтролируете. А если за носителями секретов стали бы ходить по два человека, то возможностей ни одной из спецслужб мира не хватило бы, чтобы всех их проконтролировать. В Советском Союзе секретов было очень много. После этого у нас были с товарищами из КГБ только спокойные, нормальные разговоры...
— ...которые спустя несколько лет привели к тому, что Вы стали советником директора Федерального агентства правительственной связи и информации, созданного на базе трех управлений КГБ: 8-го шифровально-дешифровального, упомянутого 16-го и Главного управления правительственной связи. Какова была там Ваша роль?
— Моя роль была в том, что я спецслужбам всячески объяснял возможности этой технологии и то, что ее нужно использовать. Напомню, что в 1990-е годы даже Министерство связи долгое время Интернет не считало делом, хотя у меня были прекрасные отношения с руководителями этого министерства Булгаком и Марковым, мы с ними все это обсуждали, палки в колеса они не вставляли, но фактически говорилось: «Леш, ты скажи, мы тебе поможем, но, если честно, все это игрушки...»
Спецслужбам я объяснял, что для того, чтобы Интернет не представлял угрозу безопасности страны, его закрывать не обязательно, достаточно предпринять для этого определенные шаги, и все. Ни для кого же не секрет, что существуют документы, в соответствии с которыми операторы связи обязаны предоставлять возможность прослушки. И все это согласно букве закона. Известно, как все это оформляется.
— Разве ФАПСИ занималось оперативной работой?
— Конкретно ФАПСИ оперативной работой не занималось. Я работал там генеральным директором Деловой сети России. Мы должны были использовать наработки Федерального агентства правительственной связи по защите информации для создания нормальной, конфиденциальной связи в интересах бизнеса России. Как раз то, о чем все сейчас шумят: безопасность банковских переводов, личной информации, персональных данных и так далее. Это очень высокоинтеллектуальная работа — применять мозг при защите информации, а с этим делом у нас, как известно, не всегда дружат...
— ...и, кроме того, не очень-то чужим мозгам доверяют.
— Да. Помню, в самом начале внедрения Интернета в бизнес было много всяких разговоров. Меня, например, с хитрым видом спрашивали в банках: «Вот будет идти платеж по вашей электронной сети. А кто мне гарантирует, что он не будет подменен? Кто гарантирует, что он придет в те сроки, в которые нужно? Чем гарантирует?» Объясняю, что в стандартном процессе платежа возможностей его сорвать гораздо больше. Девушка-бухгалтер, везущая платежки на трамвае в банк, может по различным причинам туда не доехать. Это раз. Второе. Девушка, принимающая в банке платежки, в лучшем случае сравнивает образец подписи с подписью на платежке. И чем она отвечает за то, что не распознает подделку? Так почему же вы требуете от электронной формы платежей защищенность на порядок выше? Я привел этот пример для того, чтобы сказать, что в деле защиты информации мало кто тогда понимал. Как, впрочем, мало понимает и сейчас.
— Когда и как отечественные СМИ впервые оказались в Интернете?
— Это произошло в июле 1991 года. К этому времени я с моими коллегами создал на базе Курчатовского института отечественный сегмент Интернета. Вначале он был предназначен исключительно для обмена информацией внутри научного сообщества, но вскоре случился целый обвал возможностей, связанных с Интернетом. Выяснилось, что кроме ученых Интернет интересен и бизнесу — предложили его на бирже, вскоре узнаем, что Интернет интересен СМИ — начинаем сотрудничать. И так далее.
— Кто стал Вашим первым клиентом?
— «Интерфакс» был одним из первых средств массовой информации, которое мы подключили к Интернету. Помню, как мы их уговаривали — у них тогда стояло море факсов, а мы убеждали их перейти на электронную почту. Чуть позже к нам подключились «РИА-Новости», стали тесно сотрудничать с «ИТАР-ТАСС».
— Технологические принципы получения информации тогда отличались от нынешних?
— Отличались. Информация в Интернете тогда распространялась не по лентам, а долгое время по так называемым ньюсам — сейчас они, кстати, тоже не вполне умерли^ То есть это были глобальные новостные телекоммуникационные конференции по каким-то определенным направлениям. СМИ на них подписывались и получали по электронной почте те статьи, которые их интересовали. Так было во всем мире.
— Как определяли цену своих услуг?
— Начальный процесс ценообразования в Интернете был очень забавный. Велись удивительные для нашего времени разговоры. Ну, например. Сколько стоит факс, все знали, сколько стоит модем, тоже, а вот сколько стоила услуга электронной почты, никто не представлял — услуга вроде бы есть, а ценника на нее нет, поэтому многие считали, что она должна быть даром. А ученые, скажем, несколько лет после внедрения в нашей стране Интернета принципиально считали, что он должен быть бесплатным. При этом тот факт, что в США за Интернет платило государство, их интересовал мало.
— Нередко можно услышать, что Интернет не оправдал надежд человечества, поскольку не стал самосовершенствующимся тлением. Так?
— Нет, конечно, у специалистов таких надежд никогда не было. Сам по себе ни компьютер, ни Интернет ничего не придумывают. Компьютер анализирует лишь то, что вы вложили в него в качестве алгоритма анализа. И в качестве результата — как это ни удивительно прозвучит — вы получаете то, что придумали сами. Ведь если изменить алгоритм, изменится и ответ. Компьютер — это абсолютно тупая штука. Что туда положишь, то оттуда и возьмешь.
Москва, май 2011 г.
Часть II. АГОНИЯ ДЕМОКРАТИИ И РАСЦВЕТ ОЛИГАРХИИ
Глава первая. ПЕПЕЛ БЕЛОГО ДОМА
На мой исторический взгляд, как это ни покажется странно, расстрел Ельциным здания Верховного Совета России был стыдом и позором России, но по методам действий не историческим преступлением. Да, это был апофеоз краха демократии, ее агония и позорная смерть, но, повторяю, не истб-рическое преступление как поступок. Историческим преступлением было бездействие ГКЧП в аналогичной ситуации. (Предвидя недоумение отдельных читателей: мол, любая кровь — преступление, отправляю державников-патриотов в 1937 год к их любимому Сталину, а либерал-западников — в шатер к Каддафи и его внукам, что еще живы.)
Другое дело, что ситуация чисто внешне, конечно, была дикая. Вообще все в тот день, 4 октября 1993 года, было дико. Дико до сюрреализма. Чего стоит одна только прямая трансляция телекомпанией CNN танковой пальбы по парламенту в центре Москвы. Апокалипсис, да и только! Нет, фарс общероссийского розлива. (Впрочем, если вспомнить, какие секретные обязательства подписывал перед гибелью СССР с американцами Ельцин, то ситуация представляется не такой уж и необычной.)
Ну а главный абсурд происходящего, конечно, состоял в том, что президент России стрелял по вчерашним соратникам, с которыми он всего 2 года назад в этом самом здании боролся с ГКЧП. Идентичность ситуации, вплоть до деталей, лично мое историческое воображение поражает до сих пор. Тот же Дом правительства, те же танки, та же толпа, те же главные действующие лица... Ну просто один к одному. Так не бывает, думалось в те дни.
Уверен, выкуривай хоть напалмом Борис Николаевич из Белого дома только Баркашова с Анпиловым, никто бы ему, кроме самих леворадикалов, сегодня это особо в вину не вменял бы. Не Штаты бы, в самом деле, упрекнули бы Россию, когда с улиц Багдада тогда еще смывали кровь мирных жителей — жертв натовских бомбардировок. Маячила Югославия. Снова Ирак.
Тем не менее я бы на месте Ельцина, памятуя о том, что ГКЧП силовыми методами против него не действовал и жертв[19] не допустил, на расстрел не решился. Уж больно в невыгодную историческую позицию после этого он попадал. Получалось, что настоящим Пиночетом был вовсе не маршал Язов, а сам Ельцин. При этом мне отнюдь не жаль, например, Хасбулатова или Руцкого. По вышеприведенной причине. Всего пару лет назад эти субчики во главе с Ельциным в демократическом угаре заморочили голову десятку тысяч столичного населения и сумели свергнуть советскую власть. (Уже в 1993 году им не помогла поддержка и 300 тысяч человек. Что говорить, решительный был человек Борис Николаевич, не в пример коммунистам.) Так что тот факт, что Руцкой, арестовавший членов ГКЧП, оказался с ними на одних тюремных нарах, вполне укладывается в понятие исторической справедливости.
