Тем не менее я бы на месте Ельцина, памятуя о том, что ГКЧП силовыми методами против него не действовал и жертв[19] не допустил, на расстрел не решился. Уж больно в невыгодную историческую позицию после этого он попадал. Получалось, что настоящим Пиночетом был вовсе не маршал Язов, а сам Ельцин. При этом мне отнюдь не жаль, например, Хасбулатова или Руцкого. По вышеприведенной причине. Всего пару лет назад эти субчики во главе с Ельциным в демократическом угаре заморочили голову десятку тысяч столичного населения и сумели свергнуть советскую власть. (Уже в 1993 году им не помогла поддержка и 300 тысяч человек. Что говорить, решительный был человек Борис Николаевич, не в пример коммунистам.) Так что тот факт, что Руцкой, арестовавший членов ГКЧП, оказался с ними на одних тюремных нарах, вполне укладывается в понятие исторической справедливости.
Повторяю, мне не жалко тех, кто сидел в 1993 году в Белом доме. (За исключением случайных людей, конечно.) Ибо засевшие в Белом доме люди в разной степени были разрушителями Советского Союза. Причем самыми главными разрушителями, ведь именно депутаты Верховного Совета РСФСР денонсировали Беловежские соглашения не вполне трезвого Ельцина, а еще раньше голосовали за суверенитет РСФСР, за ее новый флаг, гимн и руководителя. С чего, скажите на милость, мне их было жалеть в 1993-м?
К ним бумерангом вернулось все то, чем они добивали советскую власть. С одним лишь различием. Если август 1991 года вписывается в понятие истории — странной, негероической, но истории, то год 1993-й — исторический фарс и подлог.
Я нередко прикидываю, проводили или нет Руслан Имранович и Александр Васильевич аналогии с событиями двухлетней давности, когда сидели в Белом доме без света и канализации? (Постарался Лужков, хотя в 1991-м он с беременной Батуриной разгуливал по Дому правительства, который был прекрасно освещен.) Мучила ли их совесть? Раскаивались ли они в том, что содеяли? И прихожу к неутешительному выводу. Если в чем-то и раскаялись, то только в том, что не выкинули из политики Ельцина сразу после провала ГКЧП и не сосредоточили власть исключительно в своих руках. Более того, принимая решение запереться в Белом доме, то есть копировать события августа 1991-го, они исходили из исторических аналогий типа: мы-то по-прежнему в Белом доме, а значит, справедливость за нами, а Ельцин, примеривший шкуру ГКЧП, сам себе подпишет приговор.
В принципе, логично. Хотя, проработав с Ельциным несколько лет, могли бы и получше изучить его характер. Не изучили. Опростоволосились. Другой вопрос, было бы России лучше с ними или нет? Поскольку тема нашей книги — последствия развала Советского Союза, отложим этот непростой ответ на другой раз. (Хотя, разумеется, Руслан Хасбулатов убежден, что с ним России стало бы лучше.)
Касаемо чисто личностных впечатлений тех дней, могу сказать, что, как я уже говорил, сам московский воздух был пропитан опереточным абсурдом. По городу сновали грузовики с людьми в темных масках. Какие-то казаки, другие ряженые. Весь день были слышны выстрелы, но страшно почему-то не было. Как такового, знаменитого 300-тысячного шествия на Останкино я не видел, да и не имел желания. Ни видеть, ни тем более к нему примыкать. Ибо это была та же самая толпа, что в последние годы существования Советского Союза перегораживала столичные проспекты из-за дефицита дешевого табака и алкоголя. Это были те же самые люди, которые не вышли на улицы ни в день закрытия КПСС, ни в день роспуска Советского Союза в декабре 1991-го. (Когда и надо было выходить! Спасать СССР.) И логично было предположить, что если бы у Ельцина были тогда деньги на дешевые продукты для населения, то никто бы из этих людей не стал вникать в его конфликт с Верховным Советом. В Хасбулатове видели чудодейственного избавителя от бедности, и только. Волшебника, который вернет колбасу по два двадцать и молоко — 30 копеек пакет. (И снова предвижу упрек некоторой категории читателей: как же так о народе? Дело в том, что я не политик, гоняющийся за электоратом, а посему могу говорить исторически бескомпромиссную правду.)
Да, знамена в руках этой толпы были в большинстве случаев красными, чаще всего мелькали серп и молот, портреты Сталина, звучали советские песни. Но, во-первых, там околачивалась еще масса любителей уличного политического экстрима в казачьих шароварах и поповских рясах, которым, понятно, любить советскую власть не пристало по определению. А во-вторых, я убежден и буду уверен в этом всегда, что атрибутика советской державы использовалась этими людьми по инерции. Раз при красном знамени не голодали, хоть и стояли в очередях, с ним наперевес и надо идти свергать растреклятого Ельцина. Будет над Кремлем не триколор, а полотнище с серпом и молотом — будет и заветная колбаса.
Наивность, конечно. С другой стороны, могу предположить, что если бы такая армада народа выплеснулась на улицы Москвы 17 декабря 1991 года, когда Ельцин отсыпался в Виску лях, то кто его знает, как все могло дальше сложиться.
В этой главе представлена беседа с покойным Владиславом Ачаловым, который командовал защитой Белого дома. Судьба Владислава Алексеевича сложилась трагично, но за него, в отличие от некоторых других героев книги, лично мне не стыдно. Ибо вся жизнь Владислава Ачалова была направлена на сохранение СССР. В конце 1980-х — начале 1990-х он в качестве командующего ВДВ СССР мотался по всем горячим точкам страны, гасил межнациональные конфликты, которые уже разъедали тело державы. Карабах, Баку — в этих местах и по сей день живут люди, обязанные Ачалову и его бойцам жизнью. В 1991 году, после провала ГКЧП, 46-летнего замминистра обороны СССР Ачалова, который все три августовских дня умолял Язова действовать или передать командование ему, выкинули на пенсию. Некоторое время Ачалов занимался тем, что от имени Верховного Совета России сглаживал нарождающиеся на постсоветском пространстве противоречия. Грубо говоря, пытался остановить фактическое разрушение Советского Союза. Конечно, все это давалось нелегко. Не потому ли генерал Ачалов так рано ушел из жизни, что всем сердцем радел за родину — за Советский Союз.
Когда говорят, что Советский Союз никто не защищал, что он никому не был нужен в свои последние годы существования, поскольку всех только раздражал, я не верю. Был же Виктор Иванович Илюхин, возбудивший уголовное дело в отношении Горбачева. Тоже ныне покойный. Был генерал Ачалов со своим ВДВ. Были люди, которыми руководило чувство долга по отношению к государству, а не сиюминутная политическая целесообразность. А то, что у них не получилось, не их вина.
РУСЛАН ХАСБУЛАТОВ
Хасбулатов Руслан Имранович - завкафедрой мировой экономики Российской академии им. Г.В.Плеханова, член-корреспондент РАН. Родился 22 ноября 1942 г. в Грозном Чечено-Ингушской АССР. С 1991 по 1993 г. — председатель Верховного Совета России. С октября 1993 г. по февраль 1994 г. был помещен в следственный изолятор «Лефортово». Освобожден по амнистии.
— Знаменитое гайдаровское «Раздавите гадину!» непросто забыть даже сторонним наблюдателям расстрела Белого дома в 1993 году. Откуда у демократа Егора Тимуровича, который, кроме прочего, был Вам лично, Руслан Имранович, обязан за свое формальное утверждение в фактической роли главы правительства, было столько антипатии к избранному народом парламенту?
— Да, это я буквально протащил Гайдара на заседании Верховного Совета, когда его по просьбе Ельцина утверждали руководить правительством. Все же депутаты были категорически против. И это было правильно. Что о нем знали? Что он работал в газете «Правда»? Фигуры в нем не видели, да и смешной он был. А в то время был большой выбор серьезных претендентов на должность первого заместителя Ельцина в правительстве. Даже среди наших депутатов было несколько таких талантливых, толковых организаторов. Тот же Юрий Михайлович Воронин, который потом стал у меня после Филатова первым заместителем. Из него бы вышел прекрасный премьер — динамичный, сильный, грамотный; к тому же Воронин был доктором экономических наук, производственник, работал министром. И мы бы ему помогали. Откровенно говоря, я сейчас завидую председателю Думы — если он только использует свои возможности: с Путиным ведь можно хорошо работать, с Медведевым можно хорошо работать.
Конечно, я помню эту фразу Гайдара. Политические взгляды этих неолибералов-монетаристов всегда смыкались со взглядами крайне реакционных деятелей, которые наступали на права трудящихся. Наиболее яркий представитель этого направления — Аугусто Пиночет, еще один «либерал», которого очень любила Маргарет Тэтчер. Пиночет ведь тоже пришел к власти при помощи американцев, а точнее ЦРУ. Поэтому не случайно ельцинисты, в частности Бурбулис, выезжали в Чили изучать опыт Аугусто Пиночета; он был в моде в среде кремлевских соратников Ельцина. Они так и говорили: «Мы должны действовать, как Пиночет!» То есть они хотели сосредоточить всю власть в руках Ельцина, чтобы он быстро провел счастливые реформы, а потом даровал демократическую Конституцию. Была такая схема, и Ельцин быстро понял все ее выгоды — речь ведь шла об укреплении его власти. Так они и действовали. Какой Гайдар демократ? Он один из столпов Ельцина — наследника Пиночета, кровавого диктатора! Тогда-то они не скрывали своих идей и взглядов, это сегодня их пытаются преподнести как представителей демократического крыла. Какая демократия? Она там и близко не проходила!
