– Столом окно загороди! – неожиданно рявкнул Голос, возвращая Микулке способность соображать. – И не спи! Упыря кинжалом не свалишь. Даже если в голову. Его в капусту порубить надобно.
Паренек перевернул стол и поставил его на ребро, тут же Ярушка подскочила с тяжелым ухватом, скособочившись от такой ноши и они вдвоем подперли добротную столешницу вплотную к окну. Сюда же пошла и лавка из крепкой акации.
– Все, через окно не влезет! – потер руки Микулка.
Да видно понадеялся преждевременно, потому как отлетевший от окна стол чуть не сшиб его с ног. Паренек едва увернулся, а столешница грохнулась об печку, засыпав весь пол отлетевшей побелкой. Откинувший препятствие упырь мигом влез в окно почти до половины, но молодой витязь рубанул его мечом наотмашь и чудовище задом вывалилось наружу, а зловонный кусок с руками и головой остался лежать на полу хаты.
Они снова прикрыли окно столом и на этот раз подпели двумя лавками и ухватом. Снаружи снова заухали, на этот раз одновременно в окно и в дверь.
– Да он тут не один… – похолодевшими губами прошептал Микулка.
Ярушка брезгливо скривившись подбежала к неопрятной куче гнилого мяса, валявшейся у окна и выдернула из нее кинжал, но не успела отбежать и на пару шагов, как остаток злобной болотной твари ухватил ее ледяными пальцами за лодыжку. Девчушка вскрикнула и грохнулась на пол, уронив в темноте оружие, но Микулка изловчился и отсек мерзкую руку у самого локтя, а прицепившийся к детской ножке кусок, пинком отправил в дальний от печки угол. Там жирно чавкнуло и по всей комнате разлилась тошнотворная вонь, хотя казалось, что хуже вонять уже просто не может.
– Не кисни! – успокоил паренька обыденным тоном Голос. – Силы в упыре действительно много, зато ума ни капли. Нету в нем равновесия. Сдюжим.
Что-то знакомое послышалось на этот раз в интонации Голоса. И это "нету в нем равновесия"…
– Дед Зарян… – едва слышно шепнул Микулка, но голос не отозвался.
В дверь снова ухнули, да так, что труха с потолка посыпалась, но паренек уже не боялся, словно воспоминание о старом Заряне придало ему новых душевных сил.
– К окну не подходи! – крикнул он девочке. – А то стол отлетит, набьет на лбу шишку. Будешь потом горшок со студеной водой к голове прикладывать.
Ярушка улыбнулась, но даже в густом сумраке было видно, как дрожат ее руки.
Стол и лавки затряслись от целого града ударов, потом послышалось яростное шкрябанье ногтями по дереву и треск отдираемых щепок. Микулка вспомнил, как бывалые люди рассказывали, что упырь может зубами двери в избе прогрызть и внутри у него снова все похолодело от липкого страха. В дверь бухали настойчивой чередою ударов, гвозди из петель начинали вылазить как грибы от осенней сырости.
– Когда упадет дверь. – посоветовал Голос. – Секи упыряку мечом накрест. Тогда ноги и руки в раздельности будут и вреда никакого не сделают. Главное голову размозжи. В упыре самое страшное, это его зубы. Если укусит, то это похуже всякой смерти будет. Их осталось всего двое. Сдюжите, если страху не дадите себя одолеть.
Дверь скрипнула и покосилась на одной петле, еще пара сокрушительных ударов и она с треском влетела в хату, впустив в комнату огромного упыря в изгнивших печенежских доспехах. Микулка дважды рассек воздух мечом и по полу звякнули уцелевшие чешуйки доспеха, а само чудище развалилось в зловонной жиже как свиная туша. Через дверной проем ворвался свежий воздух, смешанный со светом мерцающих звезд, и тут же метнулась в сторону быстрая тень. Стало совсем тихо, только быстрые шаги удалялись по размокшей глине на юг.
– Ветерок! – воскликнул Микулка, ужаснувшись мелькнувшей в голове мысли.
Он выскочил из хаты и громко позвал:
– Ветероооок!
Тишина, только ветер шуршит в полыни и улепетывает через болото незадачливый упырь.
– Ветероооок!
С запада раздался приближающийся стук копыт и молодого витязя отлегло от сердца.
– Слава Перуну-воителю! – от всей души воскликнул он, когда напуганный конь подбежал и жалобно уткнулся ему в плечо широкой взмыленной мордой.
– Ну все, все, конячка моя… – Микулка чуть не расплакался от нахлынувших чувств. – Хватит с тебя телячьих нежностей. А то потом возить меня откажешься, а после сам на мне ездить захочешь. Эй, Кладенец! А что упыряку так напугало?
– Ничего его напугать не может. – ответил Голос. – Он может только чутьем на кого-то другого перекинуться, если добыча сразу не по зубам окажется. Видать, печенегов побитых учуял. Кого еще? Ромеи по ночам караваны не водят…
– Вот Ящер меня забери! – стукнул себя по лбу Микулка. – Там же родители Ярушки!
Он мигом запрыгнул на коня, но Голос его осадил:
– Девчонку возьми! Нельзя ее тут одну оставлять.
– Ярушка! – позвал паренек. – Иди скорее сюда, надо мамку твою спасать.
Девочка как была босиком, так и выскочила, на ходу засовывая в ножны свой огромный кинжал. Микулка уже на скаку подхватил ее и усадил впереди себя, удерживая от тряски рукой ее хрупкое тельце. Впереди явственно раздался вой идущего в напуск упыря.
Полная луна посеребрила своим светом бескрайнюю степь, отражаясь в зеркалах стоячих болот. Микулка погнал Ветерка в галоп, стараясь быстрее поспеть к месту схватки людей с безжизненной тварью. Упырь может бежать десятки верст без устали, но свежего коня ему не обогнать! Ветерок быстро нагонял чудовище, и было уже отчетливо видно двух людей в телеге, запряженной двойкой коней. Они вскочили, завидев всадника и совершенно не обратили внимания на главную опасность бегущую гнилыми ногами по просоленной глине.
Мужчина что-то крикнул, но Микулка не расслышал в горячей скачке и отвечать не стал. Правда через миг уже пожалел об этом поскольку женщина в телеге лихо натянула лук и слева от Ветерка вжикнула длинная и тяжелая стрела.
– Эй! – обиженно прокричал Микулка. – Я свой! Не туда вы стреляете!
– Мамочка! – звонким голосом вторила ему Ярушка. – Там у вас упырь почти под телегой!
Чудище действительно затерялось из виду, слившись в темноте с землей своей почерневшей от гнили плотью. Тележные кони вздыбились и паренек заметил быструю тень, прыгнувшую из темноты на животных. Несчастные звери заржали и дернулись, обрывая сбрую в попытке спастись. Но одному из них спастись было явно уже не по силам, он повалился с прогрызанной шейной жилой и хрипло заржал, колотясь в агонии. Другой конь рванул изо всех сил телегу, женщина не удержалась и с кучей мешков ухнулась оземь. Микулка перепугался не на шутку, поскольку не видел ни ее, ни злобную нежить. Мужчина попытался удилами унять взбесившегося коня, да только разве такое возможно? Конь надрываясь от усилия погнал на север не разбирая дороги и вскоре стал вязнуть вместе с телегой в сверкающем лунным светом лимане.
Микулка совсем растерялся, не зная кого спасать…
– Бабу спасай! – уверенно посоветовал голос. – Она дитятей беременна.
Паренек направил коня к темневшим мешкам и разглядел невредимую Ярушкину мамку, отряхивающую полушубок от глины.
– Ты откель такой взялся посреди ночи? – ничего не понимая спросила она, не спуская глаз с дочери.
– Мамочка, он хороший! – дрожащим от слез голосом прощебетала девочка. – Он меня от упыря в доме спас и вас с батькой спасать поскакал.
– А что с отцом?! – округлив глаза воскликнула мамка. – Ааааа! Упыряка кормильца сгложет! Горе нам!
– Цыц! – рявкнул на нее Микулка. – Цыц, баба! Пошто ребенка пугаешь? Ничего не станет с кормильцем твоим. Как звать его?
– Тур… – вмиг прекратив истерику ответила женщина.
– Так… – слезая с Ветерка почесал затылок паренек. – Верхом ехать сможете?
– Смогу, смогу! – закивала головой баба. – Мне не впервой!
Микулка подсадил ее в седло и шлепнул коня по крупу, Ветерок всхрапнул и помчался к одинокому дому. Стук копыт быстро удалялся, оставляя после себя липкую от страха тишину. Луна светила ярко и холодно, освещая необозримое пространство степи мертвенным светом. Паренек достал Кладенец из ножен и неуверенно ступил вперед, зорко всматриваясь в неверную игру света и тени с отражениями в стоячей воде.
– Эгегей! Тууур! – закричал Микулка, чтобы хоть немного унять пронизывающий тело страх.
– Чего тебе? – пронеслось от лимана. – Я тут увяз по уши. А ты кто?
– Я Микулка из под Киева. – отвечал паренек, ускоряя шаг на голос. – Хотел заночевать у вас в хате, да тут упыри напали.
– Что с бабами?
– Я их на коня посадил и домой отправил.
Он уже явственно разглядел темное пятно близкой телеги в зеркальном окружении водной глади. Тур стоял на самом краю повозки, но не мог одолеть расстояние до берега из-за своей хромоты, а воду лезть не решался.
Липкий холодный пот стекал по Микулкиной спине, неприятно щекоча спину. Где-то совсем рядом бродил голодный упырь, если не залез обратно в болото. Бродил, невидимый во тьме, злобный, уже вкусивший горячей крови. Паренек почти физически ощущал на себе злобный взгляд, но угадать направление, а тем более расстояние никак не мог. Он подошел к самой кромке лимана, не зная как поступить. Коня впереди телеги не было, то ли оборвал подпруги и ускакал в степь, то ли засосала его трясина.
