Так и должно было быть, думала Ася, пока они шли вдоль чёрной резной ограды. Когда-то давно верховные жрицы слишком привыкли к своим святилищам и решили, что их дело — только поднимать глаза к небу, и не заметили, что небо постепенно стало другим. А ей бы пошло быть верховной жрицей, этой чокнутой девке, — уходить далеко от остальных, чтобы те не мешали понимать услышанное; рисовать на гадальных дощечках, на песке, и ровно так же, как сейчас, только сведущие понимали бы, и она шла бы не по обочине, а по главной дороге, пути наверх, проложенному навсегда. Это было прекрасно, как рассвет, но пришло другое, позднее утро — иудаизм, когда бога сначала называли просто элохим, без указания на пол, а потом стали навязывать всем седобородого и сердитого еврейского дедушку, поминутно орущего на внуков — а за что, догадайтесь, мол, сами, — а ещё позже сочинили правила, чтобы не вести себя, как неорганизованное стадо и не влипнуть в связи с этим в очередную малоприятную историю с пленом и исходом.
Они не поехали с Шимановским в Калининград: было жаль времени, лучше разобраться сразу, чтобы не ехать сюда ещё раз. По дороге их обогнала ментовская машина. Теперь, когда было совсем светло, дом был отчётливо виден: вроде бы, всё нормально, несмотря на то, что все потеряли ключи от него — никто не сломал забор, ничего не поджёг; было тихо, как на кладбище, и очень хотелось убраться отсюда, просто было ещё нельзя.
Да там случилось с ней что-то, сказала старая тётка с польским акцентом, попавшаяся им возле соседнего дома. А я про вас слышала, вы Ася Александровна? Мне ваш отец говорил. Правда, что в Берлине лифты со стеклянными дверями, — а здесь не то что лифтов, но и дверей в подъездах нет. Живём, как непонятно кто. Хорошо ещё, что местность такая, тепло, а то бы замёрзли с таким ЖЭУ. Вы проходите, вам милиция всё объяснит. Ася уже забыла, как это — входить в ободранный подъезд, опасливо огибая машину с гербом, но ощущать растерянность отвыкла ещё больше, и когда она подошла к незапертой двери с нужным номером, ей было уже всё равно. Псевдозолочёная ручка подходила к двери, как старый коньяк — к пластиковому одноразовому стакану; всё так просто, всё так быстро, не проходило никакого времени. Менты, обшаривающие кухню, смерили настороженными взглядами молодых людей на пороге. В первую минуту Асе, к счастью, не понадобилось ничего говорить: она повернулась к распахнутому окну, откуда был виден полуразрушенный готический особняк, жутковатый, словно падающая башня из колоды Альбрехта Дюрера; пожилой человек, спавший за столом, не пошевелился, пока мент не встряхнул его за плечи. Первым её желанием было шагнуть к отцу и влепить ему пощёчину, но Миша удержал её: с ним разберутся без нас, со всеми заранее разобрались без нас, каждому своё, — и не похоже было, что ему стыдно за эту фразу, как и за все остальные, сказанные накануне.
2008–2009.
Примечания
1
«Мы разучились нагибаться так низко, чтобы слышать Его голос», — слова Нахмана из Брацлава, еврейского мудреца 18 в.
2
Крупенич, Юрий — калининградский писатель-патриот, автор множества художественно слабых, но несущих яркую «идеологическую» окраску произведений (например: «Бывает так: земля не вертится, / И корабли теряют ход. / Не может быть душа немецкою / И называть Христоса — Гот»). Фамилия Крупенича стала почти нарицательной.
3
См. книгу Алистера Кроули «LIBER LXXXIV».
4
Vi Veri Universum Vivus Vivi (лат.) — При жизни я победил вселенную силой Истины.
5
Идиоматическое выражение, принятое в среде художников старой школы. Означает слишком яркие цвета (особенно сочетание жёлтого и зелёного).
6
От автора: я не понимаю, причём тут баварский диалект. Так фашисты учат языкознание.
7
Стихи Натальи Ротен.
8
Название улицы изменено.
9
О старике Дессау рассказывают очень много. Иногда это правда, а иногда — выдумки и ложь. Тому, что он умел колдовать, нужно поверить, иначе как еще можно было объяснить то, что он был неуязвим для любой пули? Он мог пройти через любой рукопашный бой с непокрытой головой и ни один волос не потерять. Или еще: он едет в середине лета на карете, запряженной шестью лошадьми, из Мемеля в Кенигсберг и, так как очень спешит, решает ехать самым коротким путем, через залив. И что вы думаете? Вода держала его так же хорошо, как и самый твердый лед зимой. Это любого заставит задуматься.
