И все-таки это был момент его триумфа, его славное возвращение. Он сполна насладится своим торжеством, невзирая на то, что это всего лишь видимость, не имеющая ничего общего с реальным положением вещей. Итак, Чжи-Ган уселся в кресло, широко расставив ноги. Так обычно сидят воины. Его знаменитые ножи с рукоятками из оленьего рога, привязанные к поясу, довершали общую картину, придавая палачу более внушительный вид. Цзин-Ли тоже был вооружен. У него был меч его отца. Когда он занял место позади Чжи-Гана, этот клинок с тихим звоном ударился о стену. Двое слуг, которые пришли вместе с ними, встали по обе стороны от кресла. Казалось, что они настоящие телохранители, а не простые моряки, к тому же плохо вооруженные. Чжи-Гана удивило, что к ним так до сих пор никто и не вышел. Он не мог понять, куда подевались жители деревни. По дороге сюда они не встретили ни одного человека.
И тут на лестнице появилась чья-то фигура. Чжи-Ган подождал, пока эта фигура приняла ясные очертания. Оказалось, что это женщина. У нее была большая грудь, а во рту не хватало нескольких зубов. Судя по всему, она очень спешила и поэтому не успела тщательно вытереть лицо и пригладить волосы. Через всю ее левую щеку тянулась грязная полоса, а на волосах блестели капельки свиного жира.
— Благородный господин! Какая огромная честь видеть вас здесь! — прохрипела она.
Цзин-Ли кивнул, а потом повернулся к своему так называемому господину и прошептал ему на ухо:
— Помнится, ты говорил, что все здешние женщины просто красавицы.
Чжи-Ган пожал плечами.
— Восьмилетнему мальчику любая грудь кажется красивой.
Цзин-Ли в ужасе отшатнулся от него.
— Это полная ерунда, — сказал он и обратился к женщине: — Чай для мандарина!
— Чай для мандарина! — закричала женщина визгливым голосом.
— Чай для мандарина! — повторил еще чей-то голос, доносившийся с нижнего этажа. — Чай для мандарина! Чай для… — Эти слова эхом разнеслись по всему дому.
— А может быть, еще клецки? У нас великолепные клецки, ваша честь. Лучше, чем в Запретном городе.
Чжи-Ган, честно говоря, очень сомневался в этом. К тому же ему сейчас хотелось совсем другого, чего-нибудь попроще, того, что напомнило бы его бедное детство. Он посмотрел на Цзин-Ли и тихо передал ему свою просьбу. Его друг-слуга широко раскрыл от ужаса глаза, однако не посмел перечить. Чуть помедлив, Цзин-Ли громко застонал и повернулся к женщине.
— Мандарин просит подать ему рисовый отвар… — сказал он и, собравшись с духом, продолжил: — И творог.
— Нет! Нет! — потрясенно пробормотала женщина. — Все это недостойно его превосходительства! У нас есть прекрасные клецки! Такие горячие…
Чжи-Ган улыбнулся. Он решил, что настало время раскрыть инкогнито.
— Признаться, я хорошо помню вашу овсяную кашу, мадам Суй. Я даже рассказывал Цзин-Ли о том, как вы прекрасно готовите. Ему не терпится попробовать вашу стряпню, — добавил он. — Неужели вы не помните маленького Тау Чжи-Гана, который часто воровал у вас клецки?
Мадам Суй бросила на него неодобрительно взгляд, и ее круглое лицо в одно мгновение как-то сжалось. И все же она осмелилась подойти к гостю поближе, чтобы рассмотреть его более внимательно. Чжи-Ган ждал, затаив дыхание. Вот и наступил тот самый долгожданный момент, о котором он так долго мечтал, момент его славного возвращения в родные места.
На лице хозяйки появилось какое-то странное выражение. Она натянуто засмеялась, а затем, явно смутившись, пробормотала:
— Конечно, конечно… — Ее голос звучал неуверенно. — Маленький Жу…
— Чжи-Ган. Еще у меня были два брата и сестра. Мы жили немного севернее…
— К северу от нашей деревни находятся только какие-то развалины и…
— Да, да, развалины. Это наш дом. Мы продали его, когда мне было десять лет.
— Сильный ураган разрушил этот дом. Теперь там остались только развалины, — произнесла мадам Суй и, улыбнувшись, хлопнула в ладоши. — Я сейчас принесу вам клецки, достойные самого Сына Небес! Горячие клецки для мандарина! — закричала она.
— Горячие клецки для мандарина! — повторил ее слова чей-то голос.
Чжи-Ган смотрел на удаляющуюся женщину и чувствовал, что у него от злости все просто закипает внутри. И тут он услышал смех Цзин-Ли.
— Она даже не помнит тебя! — воскликнул он, давясь от смеха. — Интересно, как долго ты мечтал об этом? Наверное, все ночи напролет думал о том, как вернешься домой, в свою маленькую деревушку, и будешь…
— Молчать! — в гневе закричал Чжи-Ган и, видя, что друг не собирается подчиняться приказу, схватил его за воротник и встряхнул. — Найди мне работорговца, — злобно прошипел он. — И больше не упоминай ни о каком возвращении домой.
Цзин-Ли перестал смеяться, но в его глазах все еще горели озорные огоньки.
— Ты сказал, что в этот чайный дом приходят все.
— Да, — подтвердил Чжи-Ган и отпустил друга. Он снова сел на это забавное кресло — его трон.
— Значит, он сам придет к тебе.
— Я хочу, чтобы ты нашел его! — крикнул Чжи-Ган. — Вы, все трое, уходите! — приказал он, окинув комнату тяжелым взглядом.
Цзин-Ли продолжал стоять на месте и переминался с ноги на ногу.
— Но ты останешься совсем один. Без защиты…
Да к тому же еще наполовину слепой.
— Неужели ты думаешь, что я не справлюсь с горсткой полуголодных крестьян? — спросил Чжи-Ган. — Уходите!
Цзин-Ли пришлось подчиниться. Друг-слуга кивнул в знак согласия, хотя по его лицу было видно, что он очень беспокоится за Чжи-Гана. Помедлив, он все-таки покинул комнату. Что касается Чжи-Гана, то он не придал значения его беспокойству. Он был уверен, что здесь с ним ничего не случится. Даже несмотря на то, что у него не было очков. В этой забытой Богом деревушке, затерявшейся между Великим каналом и провинцией Цзянсу, никто не помнил его.
Тем временем мадам Суй принесла ему клецки и чай, похожий на отвратительное пойло. Он даже не посмотрел на еду.
— А где все жители деревни? — спросил Чжи-Ган и посмотрел в окно. — Я уверен, что кто-нибудь из них обязательно вспомнит меня.
— Я помню вас, благородный господин, — солгала хозяйка. — Вы были самым вежливым и самым умным…
— Где все люди, мадам Суй? — перебил ее палач.
Женщина недовольно скривилась и огляделась по сторонам.
— Я точно не знаю, — ответила она, — но в деревне, кажется, болтали о привидении. Кто-то якобы увидел привидение на полях лотосов возле Хуай-ань.
Чжи-Ган почти не слушал ее, думая о работорговце и о цели своего приезда сюда. А еще он ни на минуту не забывал о сестре Марии. Где она сейчас? Как она сможет выжить без денег и без опиума? И… тут он понял, о чем говорила мадам Суй. Только сбежавшую белую женщину крестьяне могли принять за привидение!
