На столе зазвонил телефон, и Семенов снял трубку.
— Слушаю вас… А, очень приятно, Эльвира Николаевна, слышать ваш голос. Для постоянных членов клуба я готов сделать все, что пожелаете.
Он долго выслушивал, что ему говорят, и постоянно поглядывал на Журавлева.
— Хорошо. Я не очень понял, о ком идет речь, но сейчас же уточню все детали и дам ответ.
Он опустил трубку на рычаг и опять уставился на молодого пройдоху.
— М-да, задала мне старушка задачку… Послушай, Дик, а ты знаешь, куда приехал?
— Хитрово мне намекал. А сегодня я и сам увидел. Но меня это не касается. Скажут «вези к черту» — и я повезу. Все зависит от того, сколько заплатят.
— Тебе обязательно возвращаться в Саратов?
— Нет. На пару недель задержусь в Москве. Тут тоже есть дела.
— Хорошо. Допустим, я поверю, что ты парень надежный. К тому же будешь моим постоянным курьером.
— Не вашим и не Хитрово, а просто курьером.
— Можем и переиграть. Зачем тебе жить в Саратове и раз в месяц ездить в Москву, когда ты можешь жить в Москве и раз в месяц ездить в Саратов?
— Мысль хорошая. Только такие идеи с потолка не падают, а я не ваш родственник. Выкладывайте, что задумали.
— Твою персону видели члены нашего клуба. Женская его половина. Ты им понравился. Особенно одной даме. Она тебя хочет. Я надеюсь, ты еще способен удовлетворить женщину?
— Хотите сделать из меня проститутку?
— Ты красивый мужик, почему бы не воспользоваться шансом.
— И что я получу взамен?
— Скажем, так. После сеанса вернешься в мой кабинет и получишь свои пять штук баксов. А если тебе понравится, то поговорим о дальнейшем сотрудничестве. Наши мальчики довольны своей работой.
— Еще одно условие. Вы пустите меня на женскую половину, где есть молодые телки. После горького хочется закусить сладким.
— Договорились. Вход для мужчин с другого фасада здания, и он не менее помпезен, чем этот. Разница лишь в том, что мужчины там ходят одетыми и в масках. А девочки представлены в полном ассортименте. Для тебя я сделаю такое исключение. А сейчас тебе придется спуститься на первый этаж, принять душ, надеть плавки и выйти в зал. Она сама к тебе подойдет. Согласен?
— И сколько длится сеанс?
— На ее усмотрение. До тех пор, пока она тебя не отпустит. Многие наши престарелые клиентки не утратили с возрастом аппетит. Наигравшись с одним партнером, они спускаются в зал, берут второго, потом третьего, а то и троих сразу. Здесь нет ограничений. Тех, кто выдыхается, сменяют новые, но в целом у нас ребята крепкие. Бывает, что и целую смену выдерживают. Но не будем заглядывать вперед. Сначала попробуй, что это такое. От тебя не убудет, а для клуба очень важно исполнять прихоти его членов. И запомни: никаких вопросов. Здесь женщины — хозяйки, а ты — персонал.
Семенов проводил Вадима к другому лифту, и его внизу встретил крепкий парень в смокинге.
— Сначала душ. Иди за мной.
Душ ему не помешал. Он и выспаться после долгого путешествия на колесах не отказался бы, но любопытство брало верх над усталостью. Он еще не осознавал в полной мере, что с ним происходит. События развивались слишком быстро.
После душа его проводили в кабинет, где какой-то тип в белом халате, очень смахивающий на «голубого», сделал ему прическу и чисто побрил лицо.
— А крема у вас нет? — спросил Вадим.
Мужик буквально терся об него во время работы и писклявым голосом сказал:
— Ни в коем случае. Бабы обожают естественные запахи. Некоторые просят своих мальчиков даже не мыться перед сеансом. Сам понимаешь, им так не хватает духа настоящего мужика. Даже если от него несет псиной.
— Тебе, я вижу, тоже. Ладно. Куда идти?
— В эту дверь.
И он вошел. Огромный зал, ярко освещенный хрустальными люстрами, сверкающий паркет, а из мебели только кушетки. В воздухе стоял стойкий запах марихуаны, смешенный с привкусом вина. Через центр зала проходил подиум, где толпились обнаженные дряблые женщины, прикрытые только бюстгальтерами, чулками и туфлями на шпильках. Пять крепких парней показывали на подиуме стриптиз, и после каждой сброшенной вещи раздавались восторженные вопли.
По залу расхаживали мужики в плавках и галстуках-бабочках на голую шею с серебряными подносами в руках, на которых стояли запотевшие бокалы с шампанским и вином. Другие разносили коньяк и водку с лимонами. Одного такого не слишком молодая красотка прижала к мраморной колонне и запустила руку в его трусы. Свободных кушеток тоже было немного. Клубные «девочки» не очень стеснялись и отрабатывали «мальчиков» или требовали, чтобы их обхаживали. Хрусталь, бриллианты, смазанная помада на губах, мускулистые торсы, дряблые ягодицы, шум, дым и вино.
Окунулся. Сразу не очухаешься.
Она возникла из тумана, но уже без шубки.
— Возбуждает? — спросила она низким прокуренным голосом.
— Не очень.
— Меня тоже. Однообразие надоедает. А тебя я вижу впервые. Новичок?
— Проездом.
— Вот как? Пойдем в мой номер, там уютнее.
Они покинули зал через скрытую дверь и поднялись по мраморной лестнице на второй этаж.
Здесь проходил точно такой же коридор, как и на третьем этаже, с той лишь разницей, что каждая дверь имела бронзовую бляшку с номером. Вадим старался не смотреть на женские прелести своей партнерши, ему нравились ее волосы. Густые, пышные и серые благодаря седине. Еще у нее были красивые черные глаза. В них горели страсть и азарт, будто она наблюдала за крутящейся рулеткой и прыгающими на ней шариками.
Они пошли по коридору, и она обняла его за талию, прижимаясь к нему всем телом. Журавлев почувствовал, как в нем начинает просыпаться мужчина. Не деревянный же он в конце концов.
— Ты хочешь меня? — спросила она.
— Не так сразу.
— А мне надо все и сразу. Я жадная. Если ты мне дашь то, чего я хочу, то я тебя озолочу. Ты мне понравился с первой же секунды, как только я тебя увидела. В тебе живет дьявол.
— Точно. Кто-то уже называл меня чертом.
Она остановилась возле одной из дверей и толкнула ее ногой.
— Тут нам будет хорошо, — сказала она, не снимая руки с его талии.
Большая комната, большая кровать, остальное зеркала. Стены, потолок размножили вошедшую парочку в сотни раз.
Она опустилась на колени и зубами стащила с него плавки. По коже Вадима пробежала дрожь.
Начинало смеркаться. Сергей немного замерз, сидя на холодной лавке. Вокруг него собралась куча окурков.
Прошло больше часа, а уходить он все еще не решался. Усталость давала о себе знать, он клевал носом и чуть было не заснул, если бы не чей-то голос. Человеческий голос, а не отвратительные выкрики ворон.
— Точилин! Это ты, Серега?
Сергей вздрогнул и открыл глаза.
Перед ним возникла страшная картинка. На аллее в инвалидной коляске сидел молодой здоровый мужик, а коляску катил бугай, похожий на тех, что в кино показывают. Это не санитар и не нянька, а телохранитель. Немного замешательства, и Сергей его узнал.
— Старлей? Алеша?
— Узнал все же?
Инвалид без особых трудностей встал с коляски и подошел к скамейке, заметно ковыляя. Сергей тут же вскочил, и они обнялись.
— Вот уж не думал, не гадал, что увижу тебя, — похлопывая по плечу однополчанина, говорил Белоусов. — Да еще в таком месте.
После объятий они сели на лавочку.
— Так мне же доложили, что ты погиб? — удивился Белоусов.
— Странно. Нет, меня нашли. Выкарабкался. Сильная контузия. Госпиталь, потом профильтровали спецслужбы и комиссовали. Я думал, все знают об этом.
— Все, но не я. Как щенок, на растяжке подорвался. Двух ступней как не бывало. Теперь вот на протезах хожу. Нормально хожу. Коляска — ерунда, только для длительных прогулок. Долго-то я на деревяшках держаться устаю, а иногда надо воздухом подышать, подумать. Вот меня браток и катает по парку часок-другой.
Бывший старлей кивнул на бугая, стоящего рядом с коляской и делающего вид, что ничего не слышит.
— Так ты живешь здесь? Неплохо устроился.
— Да как тебе сказать. Жаловаться не на что. Ну а ты-то как сюда попал?
— Шоферю. Хозяина привез в гости. Тут рядом, по соседству. Жду, когда нагуляется, а потом повезу обратно в Москву. Тоже особо жаловаться не на что.
Они оба умели понимать друг друга с полуслова. Сергей догадался, что Леша ему ничего сказать не может. Уж больно большие локаторы у охранника. И самому болтать не следует. Тут не в палатке за чаркой водки. Будет случай, пообщаются.
— Быстро время бежит. Два года не виделись, — с грустью заметил Белоусов. — Из нашей команды немногие уцелели. А те, кто жив, никого видеть не хотят. Слишком тяжелые воспоминания, не желают душу друг другу теребить.
— Ты прав. Вот тебя увидел, и ком к горлу подкатил. То ли радоваться, то ли плакать. А вообще-то сразу выпить захотелось. Жаль, нельзя. За рулем.
— А я, пожалуй, себе позволю. Иногда появляется потребность. Вроде как лекарство принять.
