Вообще-то он ждал, что она предложит ему зайти в дом и разобраться с базой вместе.
Оля посмотрела в окошко и прикинула: минут через десять они подъедут к ее дому и расстанутся. Расстанутся, расстанутся, потому что привести мужчину домой она не могла, ну, никак!
Она никогда никого такого не приводила домой, даже в отсутствие любящих родственников. А привести кого-то такого в дом, когда там полна горница Романчиковых, было совершенно невозможно, немыслимо, смерти подобно! Да мамочка проест их обоих глазами насквозь, просто как сито продырявит, а потом настолько истерзает Андрея Петровича бестактными вопросами, что он попросит Олиной руки лишь для того, чтобы сбежать из сумасшедшего дома Романчиковых под предлогом покупки обручального кольца!
Однажды Галина Викторовна таким образом едва не сосватала дочь за сантехника, которого Оля, пока родители были на даче, вызвала починить текущий кран. И папочка ничего не сделал, чтобы остановить мамочку в ее порыве, наоборот: схватив блокнот и ручку, он уселся за кухонный стол – набрасывать список имущества, которое готов был выделить дочурке в приданое!
Блокнот этот папа, кстати, еще не выбросил. Так что, появись Оля на пороге рука об руку с Андреем Петровичем, спектакль «Женитьба» повторится!
Она уже открыла рот, чтобы попытаться объяснить эти резоны Малинину, но тут он сам сказал:
– А мне надо окно в кухне застеклить, а то дом так выстудило, что впору пингвинов в гости звать!
– И белых медведей, Ваниных дальних родственников! – подхватила Оля, улыбнувшись.
Мысль о том, что в качестве званого гостя Андрей Петрович желает видеть не пингвина, а кого-то гораздо более теплолюбивого, ее обрадовала.
Возле дома опять ошивалась соседка в шубе, похожей на копну. Опасаясь нового столкновения соседской собачонки со своим медведем, Малинин высадил Олю на въезде во двор.
– Ну, пока, – небрежно бросил он. – И тут же, наполнив девичье сердце радостью, добавил: – До завтра!
«Завтра, завтра, не сегодня, так ленивцы говорят!» – глупо хихикнул Олин внутренний голос.
– Любимцы, – растроганным шепотом поправила Оля. – Не ленивцы, а любимцы!
Улыбаясь, она проводила взглядом старую добрую «шестерку». Продолжая улыбаться, вошла во двор, приветливо поздоровалась с соседкой и ее собачкой, поднялась на крыльцо и шагнула в подъезд.
Там было темно – на первом этаже опять то ли разбили, то ли выкрутили лампочку. Привычно подсвечивая под ноги мобильником, Оля заглянула в дырочки почтового ящика – нет ли там чего? – и направилась к ступенькам.
«Это он, это он – ленинградский почтальон!» – маршевым речитативом на почтовую тему затянул внутренний голос.
Тот, кто прятался за дверью в подвал, дождался, пока Оля повернулась к нему спиной, и в три прыжка преодолел разделявшее их небольшое расстояние.
Оля услышала шорох, обернулась, но разглядела только что-то большое, темное, квадратное, по очертаниям похожее на чемодан на двух ногах. Потом Олино лицо овеяло ветром, а затем сверху быстро опустилось что-то холодное и скользкое, закрывшее ее с головы до пояса.
Словно в пасти чудовища, ей стало душно, тесно и до одури страшно.
«Это он, это он – наш маньяк, ядрен питон!» – стремительно впадая в истерику, срифмовал внутренний голос.
Оля хотела завопить, но задохнулась – не столько от нехватки воздуха, сколько от избытка эмоций, – и потеряла сознание.
– Костя, вызывай «Скорую»!
Оля узнала мамин голос и прошептала:
– Не надо никого вызывать.
Представлялось вполне логичным, что родственники вызовут не только неотложку, но и полицию. Ведь на Олю напали!
Однако мама только поцокала языком и сказала с укором:
– Ах, не надо тебе «Скорую»? А в обмороки тебе падать надо? Опять голодная из дома умелась? И куда тебя понесло?
– Я на похороны…
– Все понятно, – это уже папа сказал. – Галя, не приставай к девочке, она и так переволновалась. Костик, помоги.
Оля открыла глаза и сначала увидела плавающие в темноте бледно-розовые пузыри, а уже потом опознала в них лица родственников. Вокруг нее столпились Романчиковы в ассортименте, весь клан: и мама, и папа, и брат, и дядя с тетей, и бабушка с дедушкой, и даже юный кузен – и тот был тут. Только Любани не было.
– Я сама, – вяло воспротивилась Оля папиной попытке взять ее на руки, как маленькую или больную. – Со мной все в порядке.
Папа и брат подхватили ее под руки и повели вверх по лестнице. Следом, образовав почетный эскорт, потянулись остальные родственники. Мама, Галина Викторовна, продолжала разглагольствовать о вреде затяжных прогулок натощак, тетя с дядей настаивали на том, чтобы Олюшка для укрепления здоровья приехала пожить у них в деревне, бабушка хвалила свою новую корову и ее замечательное парное молоко, а дед смешливо хмыкал и повторял: «Обмороки! Ха! Какие ваши годы!»
Дома Оля вырвалась из рук заботливых родственников, заперлась в ванной и сама себя осмотрела на предмет каких-либо увечий и утрат. Никаких телесных повреждений не обнаружилось. Колготки тоже были целы, белье и одежда в порядке – признаться, Оля боялась, что маньяк воспользовался ее беспомощностью, чтобы совершить над нею насилие.
«А был ли маньяк?» – справедливости ради задался естественным вопросом внутренний голос.
Оля пошарила в карманах, проверила сумку – вроде ничего не пропало. И кошелек с минимумом денег, и дорогой – во всех отношениях – диск с базой данных, и паспорт – все было на месте. Пропала только еще одна пуговица с пальто, но какой негодяй стал бы устраивать засаду ради такой ничтожной добычи? Наверняка пуговка просто оторвалась.
Выйдя из ванной, она сбросила многострадальное пальто на руки маме, скинула сапоги, пошла к себе и легла на диванчик. Родственники поочередно заглянули в ее комнату, чтобы выразить бедной Олюшке сочувствие и подоткнуть одеяльце. Оля вежливо выгнала всех, потому что хотела хорошенько обдумать случившееся.
Так кто же на нее напал? Маньяк или грабитель?
Кем бы он ни был, он не добился своей цели. Если только его целью не было как следует ее напугать!
Оля решила, что об этом происшествии обязательно надо уведомить Андрея Петро-вича.
И только тут обнаружила, что лишилась мобильника.
– Костик! – закричала она.
Разумеется, на ее призыв прискакали все Романчиковы.
– Я потеряла мобильный телефон, – стараясь говорить спокойно, объяснила Оля. – Когда я вошла в подъезд, он был у меня в руке, я подсвечивала им ступеньки. Должно быть, я выронила его, когда… когда упала в обморок.
Чтобы не будоражить родственников, она удержалась и не сказала: «Когда кто-то выскочил из-под лестницы и нахлобучил мне на голову хрустящий мешок, из-за которого я и задохнулась».
Дружному клану Романчиковых нельзя было говорить такие вещи.
Дружный клан Романчиковых после таких слов развил бы бурную деятельность, начиная с облавы по городу и заканчивая судом Линча.
– Задачу понял, побегу, поищу, – правильно понял сказанное Костик.
Дверь квартиры хлопнула, вниз по лестнице затопали как минимум шесть ног.
– И пуговицу от моего пальто тоже… – добавила Оля.
Дверь снова хлопнула, вниз протопала еще пара ног.
Оля закрыла глаза и стала ждать, мысленно считая до ста, чтобы отвлечься от пугающих мыслей.
Все восемь ног притопали на счет «девя-носто».
– Вот, держи!
Запыхавшийся Костик сунул Оле в руку костяную пуговицу.
– А телефон твой мы не нашли, хотя все углы осмотрели. Нет его в подъезде. Видно, свистнул кто-то, пока ты валялась в отключке.
Оля шумно вздохнула.
– Не расстраивайся, деточка, все равно аппарат у тебя был старый, совсем уже неказистый, – попыталась успокоить ее мама.
– Мы подарим тебе новый на Восьмое марта! – пообещал папа.
– А сим-карту можно восстановить, – добавил Костик. – У тебя денег-то на телефонном счету много было?
– Совсем чуть-чуть.
– Значит, разорить тебя звонками в службу «Секс по телефону» воришка не сможет!
Костик заржал, как пони, схлопотал от отца затрещину и удрал.
Видя, что Оля не расположена беседовать, остальные Романчиковы тоже разошлись.
Дождавшись, пока замыкавшая колонну Галина Викторовна прикроет за собой дверь, Оля резко села и немедленно вцепилась в собственные волосы. Из них тут же посыпался какой-то мелкий мусор вроде крупной соли. Напускное спокойствие тоже слетело с нее, как простыня с нового памятника в момент его открытия. Застыв, как аллегорическая фигура «Отчаяние» – с перекошенным лицом и кулачками, застрявшими во вздыбленных волосах, – Оля мучительно соображала.
Телефон! Злоумышленнику нужен был ее телефон!
Ее старому, облезлому телефону давно уже была прямая дорога на помойку, значит, ценность для напавшего на Олю негодяя представлял не сам аппарат.
«Кто владеет информацией – владеет миром!» – напомнил внутренний голос.
