дождя и повисла на самом кончике, веки потемнели от потекшей краски. И кое-что еще: в глазах Элойн появился блеск, и дождь тут был точно ни при чем.
Слезы? Я сделал вид, что ничего не заметил – молодая женщина явно этого не желала. Возможно, потому и сидела под проливным дождем.
Подобравшись к Элойн, я опустился на колени, и она улыбнулась:
– А говорил, что не джентльмен…
Я уселся, прислонился к кирпичной стенке и, приподняв полу плаща, предложил ей укрыться. Она не возражала, даже позволила обнять ее за плечи. Я рывком притянул женщину к себе.
– Думаю, сегодня все же исполню эту роль.
– Хм… – Задумчиво поджав губы, Элойн коснулась пальчиком верхней губы. – Джентльмены, между прочим, обычно выполняют просьбы дам.
Она прижалась плотнее, упершись плечиком мне в грудь.
– Обычно выполняют, – неуверенно ответил я.
– А если попрошу тебя сдержать обещание?
Элойн взглянула на меня в упор, и глаза ее показались такими огромными… Я едва не утонул в их бездонной зелени, пусть и слегка поблекшей в непогоду. Теперь они скорее напоминали цветом мягкие и хрупкие сосновые иголки. В ее тоне звучали умоляющие нотки, которые я не раз слышал от тех, кто нуждался в моих сказаниях отнюдь не для развлечения. От тех, кто желал сбежать от тяжелой реальности, готов был на многое, чтобы хоть на время сбросить с плеч груз, норовивший затянуть в трясину.
Я коротко кивнул. Устроить подобный мысленный побег было в моей власти. Возможно, отвлечение станет мимолетным, и все же Элойн ненадолго избавится от терзающих ее дум.
– Видишь ли, мне не слишком приятно рассказывать свою историю.
Отчего бы не подразнить ее еще немного? Я искоса взглянул на девушку, потом выдохнул и вновь набрал полную грудь воздуха. Кто знает, как она воспримет повесть о моем прошлом, насыщенном глупостями и нелогичными поступками? Я задумался, однако терпение Элойн обезоруживало.
– История эта долгая и непростая. Она охватит тысячи миль и событий, случившихся под небом самых разных стран. Ты услышишь повествование об истинах и благородных поступках, о лжи и легенде… Я расскажу о том, как превратился в Дракона Рокаша, как воспылал пламенем среди его замерзших степей. О том, как стал Первым мечом Нефритовых хором в Лаксине – далеко на востоке, где земля встречается с небом. Я – Орел Эддерита, Лев, возжегший огонь вечности, нанесший удар по Шаен во имя любви принцессы. Я допустил страшный просчет и навлек на себя вечный гнев черных всадников. Изучив десять формул плетения, которые должен знать каждый, овладел ими в совершенстве. Провел сто одну ночь с Эншае и вырвал ее из лап воинственных Владетелей Зари. Ушел, но поклялся вернуться в кроваво-красных одеяниях, чтобы сдержать обещания.
Ворот моего плаща туго стянулся и тут же ослаб.
– Я видел лицом к лицу десятки существ, о которых говорили: «они – истинные боги», и превзошел их всех. Поджег легендарный Ашрам и похоронил деревню Ампур под горой льда и снега. Я похитил забытую магию и был проклят. Я грабил богатых торговцев и плавал на край света, потерял больше денег, чем могло присниться десятку высокородных господ. Собрал величайшие предания, одно из которых скрыл так, что до него не добраться никому. Соблазнял мифических дев, что пением своим разрушали сердца и разум мужчин. Это лишь малая часть моих деяний, и они станут легендами на все времена. И все же среди них есть величайший в истории грех. Я выпустил на свободу существо, что поглотит мир без остатка, а с ним – и свет, и надежду.
Прижав руку к пронзенному болью сердцу, я скомкал в горсти ткань своего одеяния.
– Ты услышишь не только о чудесах, но и о великом ужасе. О героизме и грязном предательстве. Это не сказка, а подлинная трагедия. Прожитая жизнь заставила меня искать спасения, хоть я и не уверен, что смогу его обрести. Каждое мое слово – правда о поиске своих корней, о том, как, найдя их, я следовал им до конца. История до сих пор не окончена. Я погубил мир, только о том никому не ведомо. Тебе станет известно, почему люди боятся моего истинного лика.
Элойн сжала мне плечо и вперила в меня горящий решимостью взгляд:
– Я не боюсь!
Я отвел ее руку:
– А бояться следует. Сейчас расскажу почему.
8
Звуки для сцены
История моей жизни началась далеко на востоке, в месте, где улицы засыпаны песком, где огромные кирпичные дома скрываются за высокими каменными заборами. Я появился на свет в стране мрамора и золота, соли и пряностей, на богатейшем перекрестке торговых путей.
Не буду лгать – в юности мне этими чудесами насладиться не довелось.
Детские годы я провел в Абхаре – процветающем королевстве Империи Мутри. Отчаянной нищеты там тоже хватало, особенно на улицах города Кешума, где я и жил. Все зависело от того, кем ты родился.
Об этом я говорю не просто так: появиться на свет мне довелось не в той семье, и родители были вынуждены от меня избавиться. Сочувствия не прошу, лишь рассчитываю на понимание причин, по которым я до сего дня одинок.
Не помню ни лиц родителей, ни их голосов. Ничего не отложилось в памяти.
Зато прекрасно помню то место, которое называл домом.
* * *
Трюм под сценой – кошмар моих детских снов.
Пространство внизу было огромным, словно пещера в полости горы. И холод там стоял как в пещере. Деревянные, каменные и металлические конструкции занимали весь трюм, отбрасывая на стены странные длинные тени – если, конечно, вниз проникал хоть лучик света. Любой ребенок вообразил бы, что из этого подвала выползают жаждущие его крови чудовища. Я жил в мире шкивов и веревок, извивающихся над головой замысловатой и на первый взгляд бессмысленной паутиной. На самом деле ни один из отрезков шпагата не цеплялся за другой и не был закреплен намертво.
По одной из стен шли полые трубы, наводившие меня на мысль о высоких худых существах, что следят за мной по ночам. В углу устроилась старая ржавая печь, напоминающая дракона с разверстой пастью. Глядя на тусклый огонь в ее чреве, я именно так и думал, порой мучаясь от бессонницы.
Трюм представлялся мне одним из чудес света, когда я вспоминал, как холодные мертвые вещи вдруг оживают под моими умелыми руками – дышат, двигаются, работают. Набор хитроумных приспособлений даже издавал звуки, потребные лицедеям на подмостках нашего театра.
Руководил мною один
