она.
Я вспомнил перевод Элойн. Баша… Поганец? Поганка? Значит, это не случайное оскорбление, брошенное трактирщиком, причинившим ему лишние хлопоты запоздалым посетителям. Словцо было рассчитано именно на то, чтобы уязвить Элойн. И та слышала его явно не в первый раз – иначе реагировала бы по-другому.
Тяжело сглотнув, певица посмотрела на блюстительницу Правосудия, затем перевела взгляд на меня:
– Терпеть не могу это слово…
Лицо незваной гостьи исказила жестокая гримаса, рот растянулся в ледяной ухмылке:
– А мы здесь ненавидим особ твоего рода-племени!
Во мне поднялась волна обжигающего гнева.
Похоже, один из пастырей заметил, как мои глаза загорелись, и потянулся к оружию – короткой толстой дубинке из темного дерева с окольцованным железными обручами утолщением на конце.
Блюстительница отвела меч от моего лица и уперла его острие в горло Элойн:
– Проткнуть тебя – все равно что заколоть молоденького ягненка. Все только обрадуются, узнав, кого я прикончила. – В ее зрачках зажегся опасный огонек. – И все же куда лучше будет доставить тебя на церковный суд. Публичная казнь – то, что надо. Взять ее!
7
Дьявол в алых одеждах
Ткань моего разума сложилась раз, другой. Секунды не прошло, а в мозгу у меня уже возникла дюжина граней восприятия, каждая из которых отразила один и тот же образ. Мой голос сплелся с воздушными потоками и раскатился по залу.
Вент… Эрн…
– Довольно! – выкрикнул я, поднявшись из-за стола.
Посуда на столе подпрыгнула, и пастыри невольно отступили на шаг. Казалось, даже деревянный барельеф с изображением Солюса прогнулся под тяжелой волной, вызванной моим криком.
Блюстительница словно окаменела.
– Беги! – негромко сказал я своей спутнице, однако плетение превратило эти два слога в львиный рык.
В глазах Элойн заплескался ужас – так мечутся глаза кролика, завидевшего ястреба. Я нисколько не удивился признакам охватившей ее паники: грудь певицы бурно вздымалась, веки трепетали, словно пытаясь взмахами ресниц отогнать близкую беду. Босые ноги нервно переступали по деревянной половице, и все же Элойн была не в силах сдвинуться с места.
– Беги!
Мой рев вырвал ее из состояния шока и толкнул вперед, словно штормовым порывом ветра.
Не оглядываясь, женщина бросилась к двери.
Один из пастырей попытался поймать ее за юбку, однако я схватил посох за рукоять и коротким взмахом отбил в сторону закованную в железо руку воина церкви.
Блюстительница наконец сбросила с себя оцепенение, пролаяла приказ, ткнув пальцем в сторону Элойн, и сделала выпад, целясь острием меча в мою грудь.
Грани восприятия разума мгновенно очистились и отразили новый набор образов. Я стоял неподвижно, словно могучий дуб. Куда там троице обычных служителей церкви… Мы были настолько разными по своей природе, что само пространство между мною и пастырями отталкивало их прочь.
Ан…
Формула плетения загорелась в мозгу, когда клинок медленно приблизился к моему сердцу.
Ал!
Теперь меня надежно защищал воздушный пузырь, и острие меча уткнулось в невидимую преграду. Неожиданное препятствие отбросило меч блюстительницы назад, в то время как второй пастырь взмахнул дубинкой, пытаясь нанести мне удар в голову. Воздушная стена отшвырнула и его.
Блюстительница побелела и глянула на меня так, словно впервые заметила мое присутствие. Теперь она видела меня как положено и понимала, что лицедейством тут и не пахнет. Осознала, что я – нечто большее, чем обычный странник.
– Магия! – гавкнула она, и все же в ее голосе слышался затаенный трепет.
– Причем древнейшая. Десять формул плетения, которые должен знать каждый… – Давно заученная мантра вырвалась из меня против воли.
– Дьявол…
Будто вспомнив об охватившей ее ярости, она снова ткнула в меня мечом, и тот остановился на расстоянии ладони от моего сердца. Блюстительницу еще раз откинуло в сторону.
– Меня называли и так, и еще хуже. По правде говоря, были в жизни моменты, когда я заслуживал это прозвище. – В груди разгоралось пламя, грозя сжечь меня изнутри. – Могу кое-что тебе показать.
Я распустил часть первоначального плетения, направив силу внутрь. Формула, уплотнившая пространство вокруг, теперь защищала мои внутренности. Вент – это раз. Эрн – это два.
Магические слова всплывали в мозгу, словно старые друзья. Я потянулся к сердцу, окружив его пылающим кольцом. Источник бесконечного жара… и боли. Грани восприятия теперь горели ярким огнем. Все горячее, все жарче… Меня затопил дьявольский багрянец. Вент… Я сплел огонь с собственным дыханием и выпустил воздух из легких. Эрн…
Яростное пламя страшной вспышкой вырвалось из моего рта, залив пространство вокруг. Огонь лизал воздух тонкими языками, подбираясь к лицам вооруженной троицы, и, не коснувшись никого, заставил воинов церкви отпрянуть.
Один из пастырей пробормотал нечто невнятное на этайнианском и тут же вскрикнул:
– Диавелло… Диавелло! – Ткнув в мою сторону дрожащим пальцем, попятился.
Дьявол, дьявол… Что ж, так понятнее. Пастырь прав, хотя и не совсем точен. Будь я и вправду в дьявольском настроении – здесь уже вовсю бушевал бы пожар, однако до этого пока не дошло.
Я выдохнул еще одну длинную широкую струю пламени, залившую все вокруг невыносимым светом. На миг ослепшая троица прижала руки к глазам, и я немедленно воспользовался их замешательством.
Разорвав плетения мысленным усилием, поморщился от пронзившей голову боли. Давненько не приходилось использовать три формулы разом. Быстро развернувшись, я обогнул стол, проскочил мимо ошеломленного хозяина таверны, и тот слепо поплелся за мной.
Пришлось хорошенько ударить его посохом по руке. Послышался треск – вероятно, сломалась какая-то мелкая косточка.
Трактирщик взвыл, отскочил назад и схватился за поврежденное место.
Поделом…
Я пробежал в дальний угол зала и, взявшись за перила, рывком взлетел на несколько ступенек вверх, а воины церкви уже пришли в себя и с мрачной решимостью бросились мне вслед.
Похоже, об Элойн они забыли. Отлично.
Я поднялся почти на самый верх. Там развернулся и встал, поджидая первого из пастырей. Рука скользнула в один из бесчисленных карманов плаща, нащупав внутри холодный металл нескольких треугольных битов, полученных на сдачу от трактирщика. Пришло время для нового плетения.
Голова слегка закружилась – даже пришлось стиснуть зубы. Сработала первая часть плетения, и ноги словно вросли в деревянную ступеньку. Ан… Зажав между пальцами оловянную монету, я представил, как мой вес ускоряет ее полет. Ал…
Металлический треугольник стрелой выскочил из руки и, закувыркавшись в воздухе, врезался в грудь первого пастыря, уже ступившего на лестницу. Сила плетения инерцией швырнула меня назад, и я оказался в начале коридора второго этажа.
Пастырь кубарем покатился вниз и сбил с ног своего напарника. Резко остановившись у первой ступеньки, блюстительница Правосудия перешагнула через
