— Э-э… Извините…
— А еще тебя искал опекун, — добавил Том.
Никт взглянул на серое небо.
— Но еще день.
— Он встал спозаранку. — Никт давно знал, что «спозаранку» — это «рано утром». — И попросил передать тебе, что он тебя ищет. На случай, если мы тебя встретим.
Никт кивнул.
— Аккурат за Литтлджонсами поспела лещина, — улыбнулся Том, пытаясь поднять ему настроение.
— Спасибо, — ответил Никт и сломя голову помчался дальше, по мокрой извилистой дорожке, до самой старой часовни.
Дверь часовни была приоткрыта. Сайлес, не любивший ни дождя, ни солнечного света, даже скудного, стоял в тени.
— Мне сказали, ты меня искал.
— Да, — ответил Сайлес. — А ты, похоже, порвал брюки.
— Я бежал, — объяснил Никт. — Э-э… Я тут немножко подрался с Теккереем Порринджером. Хотел почитать «Робинзона Крузо». Про человека на корабле — это такая штука, которая плавает по морю, а море — это вода, похожая на большую лужу… Там еще корабль терпит крушение у острова — это такое место в море, где можно стоять — и…
— Одиннадцать лет, Никт. Ты с нами уже одиннадцать лет.
— Наверное. Тебе виднее.
Сайлес посмотрел на своего подопечного. Мальчик рос худощавым; волосы мышиного цвета со временем чуть потемнели.
Старую часовню затопили тени.
— Думаю, пора рассказать тебе, откуда ты взялся.
Никт глубоко вдохнул.
— Можно и не сейчас. Как хочешь.
Он сказал это беззаботным тоном, но сердце у него в груди громко застучало.
Наступила тишина. Только капал дождь да журчала вода в водосточных трубах. Молчание стало почти невыносимым.
Наконец Сайлес сказал:
— Ты знаешь, что ты другой. Ты живой. И мы — они — тебя приняли, а я согласился тебя опекать.
Никт молчал.
Бархатный голос Сайлеса продолжал:
— У тебя были родители. И старшая сестра. Их убили. Полагаю, тебя убили бы тоже, если бы не случайность и не вмешательство Оуэнсов.
— И твое, — вставил Никт, которому описывали эту ночь многие очевидцы.
— Там, в большом мире, бродит человек, убивший твоих родных. Судя по всему, он до сих пор ищет тебя и тоже хочет убить.
Никт пожал плечами.
— И что с того? Подумаешь, убьет! Все мои друзья мертвые.
— Да… — Сайлес заколебался. — Они мертвы. И в этом мире им больше делать нечего. Но не тебе. Ты живой, Никт. Это значит, твой потенциал бесконечен. Ты сможешь достичь чего угодно, сделать любое открытие, найти что-то новое. Если ты захочешь изменить мир, он изменится. Потенциал. Как только ты умрешь, всё кончится. Всё. Ты сделал что сделал, придумал что придумал, вписал или не вписал свое имя в историю. Возможно, тебя похоронят здесь. Возможно, ты даже восстанешь. Но твой потенциал будет исчерпан.
Никт задумался. Вроде бы Сайлес был прав, хотя на ум приходили кое-какие исключения — например, как его усыновили Оуэнсы. Впрочем, он понимал, что мертвые и живые отличаются друг от друга, пусть даже мертвые ему симпатичнее.
— А ты? — спросил он Сайлеса.
— Что я?
— Ну, ты не живой. Но ты путешествуешь и все такое.
— Я — только то, что я есть, и ничего больше. Как ты сам сказал, не живой. Если меня, скажем так, убить, я просто исчезну. Такие, как я, или есть, или нас нет. Если ты понимаешь, о чем я.
— Не совсем.
Сайлес вздохнул. Дождь кончился; дневной туман превратился в сумерки.
— Никт… У нас много поводов держать тебя на кладбище, в безопасности.
— Человек, который убил мою семью… и ищет меня… Ты уверен, что он до сих пор там? — Никт уже думал об этом и точно знал, чего хочет.
— Да. Еще там.
— Тогда… — Никт наконец произнес непроизносимое. — …Я хочу пойти в школу.
Сайлес отличался крайней невозмутимостью. Настань конец света, он бы и бровью не повел. Однако сейчас он открыл рот, наморщил лоб и произнес:
— Что?!
— Я многому научился на кладбище, — сказал Никт. — Я умею блекнуть и ходить по снам. Знаю, как открывается упырья дверь и как называются созвездия. Но там, снаружи, целый мир: море, острова, кораблекрушения и поросята. То есть всё, чего я не знаю. Здешние учителя многому меня научили, но этого мало, если я хочу выжить в большом мире.
Его речь не произвела на Сайлеса особого впечатления.
— Ни в коем случае! Здесь мы можем тебя защитить. А как защитить тебя там? С тобой может случиться что угодно.
— Да, — согласился Никт. — Ты уже говорил. — Он помолчал. — Кто-то убил моих родителей и сестру.
— Да.
— Этот «кто-то» — мужчина или женщина?
— Мужчина.
— Значит, ты задаешь неправильный вопрос.
Сайлес приподнял бровь.
— То есть?
— То есть, если я выйду наружу, надо спрашивать не «Кто тебя от него защитит?»
— Да?
— Да. Надо спрашивать, кто защитит его от меня.
В высокие окна царапнули ветки, словно просились внутрь. Острым, как лезвие, ногтем Сайлес стряхнул с рукава воображаемую пылинку.
— Давай найдем тебе школу.
Сперва мальчика не замечали. И никто не замечал, что не замечает его. Никт сидел в классе, отвечал, только если ему задавали вопрос напрямую, и даже тогда ответы его были краткими, бесцветными и легко забывались. Он словно ускользал от взглядов и из памяти.
— Как думаете, его родители — не сектанты? — спросил мистер Керби в учительской, проверяя сочинения.
— Чьи? — не поняла миссис Маккиннон.
— Оуэнса из восьмого «Б», — ответил мистер Керби.
— Это такой прыщавый и высокий?
— Да нет. Скорее среднего роста.
Миссис Маккиннон пожала плечами.
— Ну и что этот Оуэнс?
— Пишет все от руки, — сказал мистер Керби. — Очень красивый почерк. Каллиграфический.
— И потому вы решили, что он сектант?..
— Говорит, у него дома нет компьютера.
— И?
— И телефона.
— Не вижу связи с религией, — сказала миссис Маккиннон. С тех пор как в учительской запретили курить, она начала вязать крючком. Вот и сейчас она упорно вязала крошечное одеяльце — сама не зная, для кого.
Мистер Керби пожал плечами.
— Смышленый мальчик. Правда, в знаниях у него пробелы. И на уроках истории он придумывает всякие подробности, которых нет в учебнике…
— Какие подробности?
Мистер Керби закончил проверять сочинение Никта и положил его в общую стопку. Теперь о мальчике ничто не напоминало, и весь разговор показался учителю туманным и скучным.
— Всякие… — сказал он и тут же все забыл.
Точно так же он забыл внести в список учащихся имя Никта, и тот не попал в школьную базу данных.
Никт был учеником прилежным, но непримечательным — и его не замечали. В свободное время он часто сидел в кабинете английского языка, у полок со старыми книгами в мягких обложках, и в школьной библиотеке, большом помещении с мягкими креслами, где глотал книжку за книжкой с большей жадностью, чем некоторые дети — обед.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
