Клей вздохнул. Не удивительно, что проблемы этих людей она считает своими проблемами. Она молода, она прелестна, и у нее доброе сердце. Где-то высоко в небесах заливался жаворонок, но он затрагивал лишь край его сознания. Голос Джоанны все звучал и звучал, а потом стал то усиливаться, то затихать и в конце концов превратился в бесконечный, печальный шум моря.
* * *
Внезапно он пришел в себя. У него над головой облака клубились и кружили по небу, предвещая крутой перелом в погоде. Девушки рядом не было. На какой-то миг странная, не поддающаяся разумному объяснению паника погнала его к краю скалы, а затем он увидел ее внизу, на отлогом берегу, у кромки воды. Немыслимой крутизны тропинка сбегала по косогору, и он стал осторожно спускаться вниз.
Она стояла по колено в морской воде, одной рукой придерживая собранную в складки юбку костюма для верховой езды, другой рукой она плескалась в воде, словно ребенок. Сапоги Клея заскрипели на гальке, и она тут же обернулась и пошла к нему по воде.
— Вы покинули меня, — попенял он. — Я очнулся и обнаружил, что вы исчезли, словно какая-то заколдованная принцесса из сказки.
— Вы уснули, и я спустилась на берег. Вода выглядела так маняще, что я не устояла, — сказала она.
Ее ботинки и чулки лежали на валуне у начала тропинки. Она шагнула туда и негромко вскрикнула, наступив на острый камень. Клей, не проронив ни слова, подхватил ее на руки и быстро пронес по покрытому галькой берегу.
Дойдя до валуна, он постоял какое-то время, не выпуская ее из рук, заглядывая в глаза, и от ее тепла и нежности кровь в жилах побежала быстрее, а потом она уткнулась лицом в его грудь.
Он опустил ее и, преодолевая неловкость, проговорил:
— Я схожу и посмотрю, как там лошади. Вы сможете сами осилить эту тропинку?
Она кивнула, отводя взгляд.
— Я всего на пять минут.
Когда он добрался по тропинке до самого верха, у него все еще дрожали руки. Он закурил сигару, которая никак не разгоралась на ветру, подозвал обеих лошадей и отвел их обратно к вершине скалы. В этот момент Джоанна появилась на краю обрыва.
Она шла по длинной сухой траве, и солнце било ей в спину. Он сощурил глаза, ее образ стал расплываться по краям. Когда она остановилась на миг и снова устремила взгляд на море, то была похожа на картину кого-то из великих мастеров. Она выглядела нереальной, воздушной и совершенно безоговорочно прекрасной.
Он бросил поводья и зашагал навстречу, и на этот раз в ее глазах совсем не было испуга, только величайшая теплота. Она подошла к нему, и спокойная, сдержанная улыбка тронула ее губы.
Девушка протянула руки. Но едва он взял их, вдалеке вдруг послышался крик и барабанящий стук копыт. Клей быстро обернулся и увидел Джошуа, приближающегося галопом верхом на упряжной лошади.
Камердинер осадил лошадь и утер пот со лба большим носовым платком:
— До чего я рад, что разыскал вас, полковник. Отец Костелло прислал нам домой записку. Там говорится, что в Драморе рожает женщина по имени Куни и что она очень нуждается в вашей помощи.
Джоанна уже шла к своей лошади, и Клей быстро подсадил ее в седло. Когда он повернулся к Пегин, Джошуа передал ему седельный вьюк.
— Здесь все, что вам понадобится, полковник, — сказал он. — Вы поезжайте впереди. На этой лошади мне ни за что за вами не угнаться.
— Оставайся дома, — сказал Клей. — Если ты мне понадобишься, я отправлю записку.
Джоанна уже ускакала, пустив лошадь галопом по вересковой пустоши, и он пришпорил Пегин и помчался за ней следом.
Глава 8
Облака наползли на солнечный лик, и огромная полоса тени плеснула темнотой, подобно капле чернил быстро растекающейся по земле. Когда всадники въехали в деревню, пошел дождь, а оборванные босоногие дети бежали за лошадьми с протянутыми руками, выпрашивая монетку. Клей бросил пригоршню мелочи, чтобы отделаться от них, и они с Джоанной промчались мимо заведения Кохана и осадили лошадей у лачуги семьи Куни.
Когда они спешились, дверь открылась и появился отец Костелло, лицо его выражало облегчение.
— Я рад, что вы приехали, — сказал он. — Она так мучается, бедняжка.
Джоанна прошла мимо него в лачугу, пока Клей отстегивал седельный вьюк.
— Ее муж здесь?
Отец Костелло покачал головой:
— Он уехал в Голуэй вчера и еще не вернулся. Он надеялся одолжить денег у своего брата, торговца. Семья на месяц запоздала с арендной платой, и сэр Джордж грозился выселить ее, если задолженность не будет погашена к понедельнику.
Клей нахмурился:
— Это было три дня назад.
— Именно так! — сказал священник. — Я надеюсь, что сэр Джордж, зная обстоятельства, хоть один раз проявит толику христианского милосердия. Он просто должен обойтись с ними помягче. Майкл Куни служил у него девять лет, до тех пор пока Берк не уволил его за длительные отлучки, обусловленные слабым здоровьем.
— Благотворительность — та добродетель, в которой мне труднее всего заподозрить сэра Джорджа, — усмехнулся Клей.
Старый священник вздохнул:
— Я должен согласиться с вами, но мир полон неожиданностей. Однако мне не следует отвлекать вас от вашей пациентки. Я пройдусь дальше по улице, к Флаэртисам, — узнаю, как идет подготовка к похоронам их сына. Я загляну позднее, если смогу.
Он ушел, приподнимая над грязью подол сутаны, а Клей зашел в хибарку.
Старуха все так же жалась к очагу с горящим торфом, бормоча что-то себе под нос, а Джоанна как раз зажигала масляную лампу, стоявшую на столе. Она, ничего не говоря, кивнула в сторону кровати, и Клей положил свой седельный вьюк и прошел в дальний конец комнаты.
Миссис Куни находилась в полубессознательном состоянии, ее лицо было перекошено от боли. Он быстро расстегнул ее одежду и осмотрел, осторожно водя руками по вздувшемуся животу. Затем выпрямился и шагнул обратно к столу.
— Дайте мне чашку воды, — сказал он Джоанне и открыл свой саквояж. Когда та принесла воду, он приготовил опиат и, вернувшись к миссис Куни, осторожно заставил ее открыть рот. Она закашлялась, так что струйка жидкости потекла из уголка рта, но через некоторое время голова женщины откинулась на подушку, а дыхание стало глубоким.
Клей вернулся к столу с пустой чашкой, лицо его было мрачно.
— Кто помогал ей до этого?
Джоанна кивнула в сторону женщины у огня:
— Старая миссис Байри, деревенская повитуха. Она все перепробовала, но ребенок не хочет выходить.
— Меня это не удивляет, — сказал Клей. — Это неправильное положение для естественных родов.
