— Так что там эта девушка, Керри, кажется?
— Она останется здесь, чтобы присмотреть за тобой. Чтобы ничего не произошло ни с тобой, ни со Стейси, ни с ребенком.
— А Кросби?
Он ему нужен там. Стэнфорд — врач и Рафаэлю больше, чем наверняка понадобится его помощь. Мужчина замечает ее встревоженный взгляд, Алекс громко сглатывает.
— Раф! Под всеми вампирами ты ведь не имеешь ввиду и Джейка? Он здесь совершенно не причём! Ты знаешь это. Джейк помогал людям и никуда не лез.
Он молчит и, положа руку на сердце предпочел бы, чтобы под словом «все» имелось ввиду именно это, но это мелкие мысли. Детские. Всегда хочется, чтобы было, как проще и получалось так как хочется, но так увы не бывает. Ни в его мире. Он очень боится скорого будущего. Он пасует перед однажды принятым решением. Участь Алекс и его собственная роль во всем этом пугает его. Он готов примириться с ее счастьем, но не со смертью.
— Раф! Ты ведь сказал им об этом? Говорил?! Отвечай!
Рафаэль только вздыхает в ответ, закрывая глаза и как можно спокойнее проговаривая:
— Ты сделала все самостоятельно. О нем мы не говорили, речь шла о Дереке, Карен и ее дружках. Всех тех, кого обратил Дерек. Все будет хорошо с твоим Джейком. Они…
Она поднимается, глядя на него с высока.
— Я хочу! Ты слышишь меня! Я хочу, чтобы ты привез его сюда! Чтобы он был здесь!
Она раскачивается на неровной поверхности матраса, грозясь упасть на него или на пол.
— Алекс!..
Он пытается остановить ее, успокоить хоть сколько-то, чтобы не было сказано лишнее.
— Если с ним что-нибудь случится я никогда не прощу тебя, Хеллингер!
— Алекс!..
Это уже сказано. Но Раф знает, что может быть много хуже и пытается предотвратить хотя бы это. Он знает, что разозлится почти что наверняка. Раф будет злится на собственное бессилие и ее упрямство!
— Никогда! Это его ребенок. Я люблю его и хочу, чтобы он был здесь! Вместо…
Вот оно! Это свершилось. Цветок боли и злости расцветает в нем, и он не в силах остановить это.
— Меня? — интересуется он, едва сдерживаясь.
Алекс закрывает глаза, делая несколько судорожных вздохов.
— Тебе не придется держать данное обещание. Джейк не станет делать этого, потому что это его ребенок!
— Ну, конечно! Святой Джейк! Такой хороший и в тоже время не простой парень, а я монстр, что готов убить младенца! Всё ради того, чтобы ты выжила! Вместо того, чтобы потворствовать буйству своих гормонов подумай для чего это делаю я?!
— Мне не нужно этого! — равнодушно произносит она. — Так что не надо!..
— Отлично!
Рафаэь вскакивает с кровати, он старается сделать это очень медленно, но у него это плохо получается. Ему не хочется!.. Да, плевать! Она уже знает, как дорога ему и пользуется этим! Вряд ли он бы стал церемониться с ней прежде. Он бы предпринял что-то…Впрочем, сейчас еще не поздно сделать хоть что-то только бы не видеть и не слышать этого.
— Ты зря соврала ему.
Я прикрываю дверь и иду на кухню, стараясь ступать так, чтобы не выдать своего присутствия и не разбудить никого в этот поздний час. Раф ушел несколько часов тому назад. Я слышала, как он хлопал дверями, не отвечал на вопросы Стейси и швырял мебель на своем пути, а сама давилась слезами из-за того, что наговорила ему.
Я разозлилась! Я видела его взгляд и испугалась! Я бы не его не смогла простить, а себя! Если бы с Джейком случилось хоть что-то. Всё! Абсолютно все было бы напрасно!
В запале эмоций я не стала переубеждать его что имела ввиду совсем другое — я не преуменьшаю и не перечеркиваю роль Рафаэля в своей судьбе. Я благодарна ему за то, что он рядом, и он мне не чужой!.. Никогда не будет таким! Я рада, что мы выбрались оттуда. Я уверена, что будь рядом со мной Джейк — этого бы не случилось. Я много размышляла об этом пока жила в Бристоле раз за разом возвращалась и убеждалась в том, что уже бы никуда не поплыла.
— Раф ушел, забрал с собой Стэна, так что можешь не стараться. Здесь только я и я не сплю.
Стейси даже не думает делать вид, что ничего не слышала, не подслушивала и нет ей дело до тех слов, что были произнесены в той комнате.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Первая часть разговора была куда громче остальной, — объясняет она, ставя передо мной стакан молока, — к тому же я беспокоилась за тебя.
Она садится рядом, держась за ручку графина. Из него торчит блестящая и длинная ручка ложки, поблескивая в тусклом освещении кухни оранжево-желтым блеском.
— Он бы не сделал мне ничего.
Я уверена в том, что говорю. Он ударил меня лишь однажды, но порку нельзя назвать полноценным рукоприкладством. Я помню, как тот терпел все остальное. Он добрый, даже если на лице у него написано совсем другое.
— Сегодняшний день мог стать исключением.
Я не стану доказывать Стейси обратного. Мне кажется, что она плохо знает своего друга. Меня посещает одно неприятное чувство, что Стейси вот так, не теряя времени даром, старается взять ситуацию под контроль или боится чего-то. Она боится Рафа поэтому и подслушивала под дверью.
— Он бил тебя?
— Что?! — ее глаза округляются. — Нет! Никогда.
Я удивила ее своим вопросом и это лишь добавило осадка к моим ощущениям. Если он не делал ничего подобного при ней, то, с чего она взяла, что он может причинить мне боль? Мне кажется, что Раф… Он сильнее их потому, что на нем лежит куда больше ответственности. Не зря же спрашивали с него, а не со Стэна, отправив последнего домой. Зачем она наговаривает мне на него? Не слишком ли это для первого дня? Не пользуется ли она тем, что я стремлюсь всеми правдами и не правдами защитить ребенка и потому перетягивает мое расположение на свою сторону? Это слишком. Слишком!
— Зачем ты это сделала? — тем временем интересуется Стейси, а мне очень хочется убежать куда-то, потому что это бесконечная ложь выбивает почву у меня из-под ног. На континенте мне не приходилось врать.
Я пью свой молочный коктейль, заодно отщипывая волокна от находящегося рядом холодной говядины. Не хотелось бы посадить желудок в конце всего этого. Я усмехаюсь про себя — мне не о желудке надо беспокоиться.
— Ты знаешь все будет известно только завтра. Но ты преуменьшила сроки.
Ей и так все понятно. Она ведь опытный врач, но она хочет убедиться и снять показания после УЗИ через день, неделю и месяц.
— Я сказала ему об этом, а про сроки. Подумаешь чуть-чуть преуменьшила, месяц — это не катастрофично.
Стейси подслушивала нас не только в первые минуты разговора. Она слышала все. Я теперь больше, чем уверена, что ее стоит опасаться. Вот ведь чёрт! Что с ней не так?!
— Ты не сказала, что развитие идет усиленными темпами. Если не страшно, то можно было сказать и правду.
— Я точно знаю, что я сказала и об этом я тоже упомянула.
Получилось резко и громко. Она мила и заботлива, но я пока не доверяю ей. Мне бы хотелось чувствовать себя хоть где-то спокойно и желательно, как дома, не думая, что я скажу и сделаю не так-то под прицелом камер, а теперь под взглядом светлых глаз Стейси.
— Я хочу, чтобы он отправился на материк и сделал всё, что задумал.
Стейси рассказала мне обо всем, пока сидела, лежала и стояла у нее в приемной. Обо всем, но только не о мотивах.
«Это он пусть расскажет тебе сам.»
Он умолчал о чем-то. Не знаю хочу ли я знать всю правду. Не думаю, что это то, что обрадует меня.
— Я не хочу, чтобы он остался здесь и дождался того момента, когда я буду рожать. Я хочу, чтобы этот ребенок жил. Понимаешь?
Стейси кивнула и потянувшись налила еще молока.
— Может все не так плохо? Глядишь, я поправлюсь. Меня ведь уже не мутит и ем я вдвое больше, чем раньше.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Это все отговорки и самоуспокоение. Я чувствую, что завтрашнее УЗИ мало что даст мне в плане обнадеживающих выводов. У Рафа есть тайны? Пусть они будут и у меня. О, да! Я то еще чудовище!
— Я бы на твоем месте предпочла не лгать ему, если он так дорог тебе.
— Ты ведь слышала, что я наговорила ему? Как думаешь после всех этих слов он примет мои объяснения? Не поверит ли что все это оправдания?
