Заблудиться действительно оказалось сложно. Указатель поворота был виден издалека, едва съехав на боковую дорогу, я увидела здание из светлого кирпича. Судя по внешнему виду, медцентр построили в шестидесятые годы прошлого века. Бабакина я нашла на четвертом этаже около запертой двери с табличкой «Отделение интенсивной терапии».
Я вынула документ, приблизилась к Павлу и начала:
– Павел Петрович, извините, что в такой момент…
– Это вы меня простите за грубость по телефону, – перебил главный местный полицейский, – я решил, что теща блажит. Мы с ней не общаемся – пила она крепко, поэтому у Фаинки детства нормального не было. Придет дочка из школы домой, а изба не топлена, кругом грязь, есть нечего, мать на полу храпит, рядом бутылка пустая. На водку-то баба рубли всегда находила, а ребенку на кусок хлеба нет. Два года назад пьянчуга чуть не умерла и со страху бухать бросила, теперь в нашу с Фаей и Люсенькой жизнь ввинтиться желает. Но я конкретно против. Зря Фая мамашу в гостиницу уборщицей пристроила, нахлебается жена за свою доброту, нельзя алкоголикам доверять. Может, сейчас теща и не пьет, но потом точно снова начнет. Она хитрая, знает, я с ней говорить не стану. Я решил, что ей про болезнь Фаины уже настучали…
Дверь открылась, появилась женщина в зеленой «пижаме».
– Вы Бабакин? – осведомилась она у полицейского.
– Да, – кивнул Павел и испугался: – Что? Все?
– Состояние стабильное, – успокоила его врач. – Но тяжелое. Обширный инфаркт. И что за аллергия у вашей супруги? У нее на плечах и частично на шее сыпь странная.
Участковый стал переминаться с ноги на ногу.
– Ранее не замечал ничего такого. Она ест любые продукты.
Я вмешалась в беседу:
– Простите, у Фаины оранжевые прыщики с черными головками? Локализация на руках примерно до локтя и сзади на шее?
– А вы откуда знаете? – изумилась врач.
Я показала ей свое удостоверение, достала телефон.
– Сейчас соединю вас с нашим экспертом Любовью Павловной Буль, поговорите с ней. У дочери Фаины то же самое?
– Да, – подтвердила врач, – но в легкой форме и только на шее.
– Где сейчас девочка? С ней можно поговорить? – обрадовалась я.
– Пойдемте в пятое отделение, – проронила врач, – она там. Не вижу препятствий для общения с подростком.
Я протянула ей трубку.
– Буль на проводе.
Глава 25
– Папа! – обрадовалась девочка лет тринадцати, лежавшая на кровати с планшетом в руках. – Я домой хочу, прикажи им меня отпустить.
– Я тут не главный, – вздохнул родитель, – здесь доктора надо слушать. Люся, это Татьяна, она хочет с тобой поговорить.
– О чем? – недовольно спросила школьница.
– Госпожа Сергеева из Москвы приехала, моя коллега, – уточнил отец, – начальница из столицы.
– Можно сесть на край кровати? – спросила я у Люси.
– Нет, – сердито заявила девочка, – это негигиенично. У вас брюки грязные.
Павел вышел из палаты.
– Правда? – удивилась я. – Где-то испачкалась? С утра надела совершенно чистые джинсы.
– В больнице стерильность. И вам лучше джинсы не носить, толстым они не идут, больше подойдет балахон без пояса, – схамила Люся.
– В такой одежде я, наоборот, буду только толще выглядеть, – усмехнулась я. – У меня вопрос. Ты недавно носила розовое болеро?
– Нет, – быстро соврала Люся.
– А мама такое примеряла? – не утихала я.
– Не слежу за ней! – огрызнулась лгунья.
– Садитесь, Татьяна, – сказал Павел, входя в палату с табуреткой в руках.
– Спасибо, – обрадовалась я и опустилась на сиденье. – Люся, я не имею права разглашать служебную информацию, и детям печальные факты не сообщают. Но мне придется нарушить оба правила. Твоя мама работает в гостинице «Лесной парадиз»…
– И что? – перебив меня, скривилась девочка. – Ну да, она даже десять классов окончить не сумела, поэтому за другими грязь убирает.
– Фаине не очень повезло, она появилась на свет в неблагополучной семье, – защитила я Бабакину, – а вот тебе, Люся, достались прекрасные родители. Но не о благодарности им за счастливое детство сейчас речь. В отеле скончалась постоялица. У нее случился инфаркт. Вроде ничего сверхординарного, но наш эксперт обратила внимание на странные высыпания на теле покойной. Руки до локтя и шея сзади были покрыты необычными желто-оранжевыми прыщиками с черной головкой.
Люся почесала затылок.
– Антонина Ивановна Ткачева умерла, тело ее сейчас находится в нашем морге, – продолжала я. – Мы считаем, что ее отравили с помощью розового болеро, которое она взяла с собой на отдых. Дома у нее этого предмета одежды нет, в номере отеля болеро тоже не обнаружено. Но теперь точь-в-точь такая же сыпь, как у покойной, у твоей мамы и у тебя. Фаина в реанимации в тяжелом состоянии, но пока жива. Ты вроде сейчас вполне бодрая. Но никто не гарантирует, что через несколько дней картина не изменится, и вам с мамой не станет хуже. Антонина Ивановна скончалась не сразу. Судя по следам на коже, она пыталась самостоятельно лечить высыпания, мазала их кремом. Нам надо знать: вы с мамой примеряли розовое болеро? Похоже, что оно отравлено, значит, всем, кто его касался, угрожает опасность. Одежду необходимо изъять и тщательно изучить. Вероятно, эксперту удастся определить отравляющее вещество и найти противоядие. Никто не станет ругать тебя, если ты скажешь, что без спроса взяла его в шкафу у мамы. Многие девочки так делают.
У Люси затряслись губы.
– Мамочка умрет?
– Надеюсь, что нет. Но состояние ее здоровья тяжелое – у нее обширный инфаркт, – честно ответила я.
– Это бабка виновата, – заплакала Люся. – Папа, не ругай меня! Мама просила тебе ничего не говорить!
Отец обнял дочь.
– Не буду сердиться. Просто расскажи, что произошло.
Размазывая ладонями по лицу слезы, Люся начала каяться.
…Несколько дней назад у ее мамы был день рождения. Дата пришлась на середину недели, поэтому созвать гостей и устроить праздник Бабакины решили в субботу. Утром Павел ушел на работу, а Фаине на службу нужно было к полудню. Она встала в шесть и копошилась по хозяйству. Люсенька сидела с температурой дома. На самом деле она совсем не была больна. Просто не хотела писать контрольную по математике, зная, что получит двойку, поэтому подержала градусник под горячей водой и демонстративно покашляла. Вот добрая мама и разрешила ей не идти на занятия.
Около восьми утра к Бабакиным совершенно неожиданно заявилась Марина Степановна, мать Фаины. Девочка прекрасно знает, что бабка в прошлом пила и очень плохо обращалась со своей дочкой, мамой Люси, когда та была ребенком. Сейчас бабушка не пьет, но папа запретил и жене, и дочке общаться с ней. Марина Степановна совершенно чужой человек для Людмилы, ничего дурного или хорошего она внучке не сделала. В последние пару лет старуха дарит девочке на Новый год и в день рождения пластмассовых пупсиков, и это смешно – таким игрушкам даже в младшей группе детского сада не радуются. Марина Степановна подстерегает Люсю около школы, вручает ей свою ерунду и пытается обнять внучку. Та от поцелуев уворачивается, куклу берет, уносит в школу, там выкидывает в мусор и забывает о бабке.
А вот Фаина, несмотря ни на что, любит мать и хочет с ней общаться, покупает ей конфеты и даже пристроила ее уборщицей в отель, где сама работает горничной. Но домой она мать позвать не может – муж запретил. Марина Степановна понимает, что она в семье зятя персона нон-грата, и держится от дома Бабакиных на расстоянии. А тут вдруг, здрасьте, заявилась!
Увидев на пороге мать, Фая испугалась:
– Зачем пришла? Меня Паша отругает.
Старуха протянула дочери пакет и успокоила:
– Он уехал в Москву. Уж не серчай, очень хотела посмотреть, как ты живешь, и подарок на день рождения принесла.
Фаина вынула из кулька розовую кофточку, тут же примерила ее на платье и начала укорять мать, мол, зачем та купила столь дорогую вещь.
– У меня одна дочь, – гордо заявила бабка. – Неужто ей на обновку к именинам деньжат не накоплю?
Фаина прослезилась, и они с мамашей сели пить чай. Фая все время сидела в болеро, несколько часов его не снимала. Потом выпроводила бабку, нацепила форменное платье и убежала на службу.
Люсе розовая кофточка тоже очень понравилась, она ее примерила, повертелась недолго перед зеркалом, потом вернула подарок старухи в шкаф. Люся решила через несколько дней попросить у мамы разрешения поносить обновку. Фаина всегда делится с дочкой вещами, она не жадная, но сразу клянчить только что полученный ею подарок как-то нехорошо.
Домой Фаина вернулась, как всегда, в районе десяти, настроение у нее оказалось гаже некуда. Она ни за что наорала на Люсю, потом закатила скандал Павлу, который позвонил с сообщением, что находится в деревне Федорово и там заночует. Погромыхав громом и покидав молнии, Фая позвонила матери, и та вскоре опять появилась на кухне у Бабакиных.
