Она подвела меня к двери справа.
— Входи уже. Добро пожаловать в наш с Ридом дом.
Это заставило меня улыбнуться, осознавая, что хоть мы и живем все вместе, у каждого из нас был свой личный уголок.
— Ты не против, что я здесь? Я не хочу вторгаться.
— Нет, — ответила она с усмешкой. — Мне нравится. Как ты можешь себе представить, эта жизнь не допускает многих, ладно, любых, посетителей. То, что ты здесь, заставляет меня чувствовать себя так… — она пожала плечами, — … как будто я приглашаю подругу выпить вина.
— И поесть сыра, — добавила я.
— Ты упомянула сыр.
Когда она открыла дверь, я встала позади нее и оглядела их дом.
— О боже. Мне нравится. Тут всё так отличается от верхнего этажа, и все же так просторно и наполнено тобой.
— Мной?
Эклектичный, немного хипстерский шик, и в то же время домашний.
Я стояла в дверях, оглядывая большую гостиную, которая соединялась с обеденной зоной кухни. Стена справа и дальняя стена были сплошь из стекла, такие же высокие окна, как и наверху. Гостиная была увешана яркими картинами, очень похожими на те, что висели в кабинете Стерлинга. Серые диваны и кресла были завалены цветными подушками и покрывалами разных оттенков под стать картинам.
Я сделала шаг к одной из картин на стене. Подпись была от Жан-Мишеля Баския.
— У Стерлинга в кабинете есть такой же.
Она кивнула.
— Мне он понравился, и Рид удивил меня этим. Я не могу поверить, что у нас есть что-то похожее на то, что обычно висит в музеях. Он хорошо разбирается в том, что мне нравится, а что нет.
— Как шахматы?
Ее улыбка стала еще шире.
— Хм.
— Наверное, легче думать об этом, чем оставаться одной пять дней, — задумчиво сказала я, надеясь и молясь, чтобы это не превратилось в пять дней.
Пять часов уже достаточно невыносимо.
Лорна включила свет и, нажав еще одну кнопку, заставила вспыхнуть камин.
— Я знаю, что сейчас лето, но когда я расстроена, огонь с вином заставляют меня чувствовать себя лучше.
Какое-то мгновение я смотрела на пламя, пытаясь понять, что сейчас воскресное утро и всего двадцать четыре часа назад мы со Стерлингом были на яхте на озере Мичиган, а теперь мы с Лорной оказались в какой-то странной реальности, где нечто, называемое изоляцией, не только существовало, но и удаляло нас от реального мира.
Я отодвинулась от огня и поплелась за ней на кухню.
— Мне нравится огонь. Хорошая идея.
Выйдя из столовой, я остановилась и оглядела кухню Лорны. Хотя та и не была такой большой, как наверху, в ней стояли все те же причудливые приборы и стойки с твердой поверхностью. Одним из отличий был фартук. Это была разноцветная плитка, от которой на стенах вспыхивали красные, желтые и оранжевые искры. Когда она нажала на другой выключатель, светодиодные лампы заставили плитку светиться, как будто она была сделана из настоящего огня. На шнурах над островом висело еще больше огней. Они были похожи на языки пламени с лампочками внутри, которые мягко мерцали.
— Ты любишь огонь, — сказала я.
— Я люблю тепло. Ненавижу, когда мне холодно.
— Ты тоже здесь готовишь?
— Иногда. Всегда по-разному. Иногда я готовлю здесь и отношу еду в столовую наверху. В другой раз — наоборот. — Она пожала плечами. — Все зависит от моего настроения.
Повернувшись, она открыла встроенный в шкаф винный холодильник и спросила, чего бы мне хотелось.
— Москато, белое, если у тебя есть.
Лорна усмехнулась.
— Как уже сказала, я делаю покупки. У нас хороший запас.
Я посмотрела на размеры винного холодильника.
— Если изоляция продлится пять дней, нам может не хватить.
— О, наверху тоже всего полно.
После того, как я помогла Лорне нарезать несколько разных сыров и отнесла тарелку в гостиную, я схватила бутылку Москато и бокал и вернулась к одному из диванов. Усевшись, я снова достала из кармана телефон и положила его на стол.
На экране я увидела значок, означающий, что пропустила звонок.
Имя Стерлинга было не экране.
— О, боже! Как же я его пропустила?
— Что? — спросила Лорна, выходя из кухни с бутылкой вина и бокалом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мои руки дрожали, когда я подняла трубку. Было уже больше двух часов ночи, и я не была уверена, что смогу прослушать сообщение. Я не знала, смогу ли справиться с этой новостью. А что, если та плохая?
Стерлинг обещал, что будет со мной, когда я узнаю, хорошее или плохое. Он дал такое обещание насчет моей семьи, но, черт возьми, Луиза считалась моей семьей. В течение многих лет Нельсоны были всем, что я знала.
— Что? — снова спросила Лорна.
Я указала на телефон на столе.
— Я… я пропустила звонок от Стерлинга.
— Как? У тебя все это время был с собой телефон.
Когда я только посмотрела на нее широко раскрытыми глазами и снова на телефон, она продолжила:
— Ты собираешься послушать сообщение?
Я попыталась сглотнуть.
— Мне так страшно. Жаль, что его здесь нет. — Я посмотрела на Лорну, когда она села рядом со мной. — Не пойми меня неправильно. Я чертовски зла на него. Я хочу кричать, обзывать его, ругаться, как моряк, и бить кулаками по его гребаной груди.
Лорна кивнула.
— А потом ты хочешь, чтобы он обнял тебя и сказал, что все в порядке. Твоя подруга, ее муж и их ребенок в безопасности и здоровы. Ты хочешь, чтобы он сказал тебе, что он, Патрик и Рид уже дома и в безопасности. Ты хочешь, чтобы он сказал тебе, что жизнь продолжается.
Слезы снова потекли по моим щекам.
— Да. Я хочу всего этого.
— Эй, пока ты выдвигаешь требования, не забудь о своей руке на сенсоре. Я ставлю на это десять долларов.
Пульсация в висках возобновилась.
— Мне нужно прослушать его сообщение.
Я подняла телефон, как будто это была ядовитая змея, и провела пальцем по экрану.
— Как давно он звонил? — спросила она.
— Всего пять минут назад. Не понимаю, как я пропустила. — Я проверила звук. — В этом нет никакого смысла. Звонок включен, и он должен был вибрировать.
— Сейчас 2:22, — сказала Лорна, открывая бутылки с вином. — Боулдер отстает всего на час, верно?
Я кивнула, мое сердце бешено забилось, как барабан, вибрируя в груди, пульсация отразилась на моих руках и заставила их дрожать. Прицелившись, я коснулась значка голосовой почты и поднесла телефон к уху.
В трубке послышался низкий голос Стерлинга:
— Надеюсь, ты уже спишь. Через час мы будем на пути домой. Я знаю, что обещал быть с тобой, когда сообщу тебе новости.
При звуке его голоса снова навернулись слезы.
— Я знаю, что ты расстроена из-за меня, но наш план сработал.
Сработал? Что это значит?
— Думаю, что только в этот раз я могу нарушить свое обещание. Думаю, ты должна знать об этом раньше, чем позже. И если ты проснешься и увидишь это сообщение, я не хочу, чтобы ты больше волновалась. Луиза и Джейсон в безопасности. Она едет в лютеранский медицинский центр за пределами Денвера на машине скорой помощи. Не потому, что это срочно. В этой больнице у них есть отделение интенсивной терапии. Она не рожает. Это делается исключительно для профилактики. Утром я расскажу тебе больше. Мало того, что они в безопасности, но мы также организуем круглосуточную охрану за ними, пока все не будет улажено.
Что нужно уладить?
— Мне нужно идти. У нас есть еще пара дел. Солнышко, ты можешь ненавидеть меня, но мне нужно было сосредоточиться на Луизе и знать, что ты в безопасности. Ты можешь ненавидеть меня, но это не помешает мне любить тебя.
Сообщение закончилось.
Мои щеки были покрыты слезами, из носа текло. Я была настолько далека от той картины царственности, о которой Стерлинг говорил мне в клубе, казалось, миллион лет назад. Положив телефон на колени, я повернулась к Лорне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Она в безопасности. Они это сделали.
Она наклонилась вперед и снова обняла меня.
— Хвала господу.
Я кивнула.
— Я все еще злюсь на него.
— Я тебя не виню.
