приходил точно по расписанию, и она не должна опоздать на остановку, если не хочет сократить время общения с Пьером.
– Я вас не задержу, – успокоил ее консьерж.
Жанна прошла следом за ним в квартиру на первом этаже окнами во двор. На полу тут и там был разложен сухой корм для слепого кота с парализованными задними лапами. Бедолага до сих пор дышал только благодаря множеству операций, лечению и уходу, которые заставили бы ожить и деревянный стул. Виктор признавал свою одержимость, но давал ей прекрасное объяснение: он нашел сиамца четыре года назад на коврике перед дверью, когда вернулся домой из больницы, где только что умерла его обожаемая мать, и даже хотел прогнать непрошеного гостя, но тут заметил, что кот косоглаз – совсем как усопшая. Виктор, добрый католик, с легкостью сделал поправку к доктрине и убедил себя, что «мамочка отныне носит бежево-коричневую шкурку и хвост».
– Это насчет молодой женщины, которая теперь живет у вас.
– Ирис? – удивилась Жанна.
Консьерж кивнул и смущенно улыбнулся, не оставив у Жанны ни малейших сомнений насчет продолжения разговора.
– Хочу извиниться за падение на лестнице. Ничего бы не случилось, если бы я как дурак не переусердствовал с воском.
– Не стоит. Она уже все забыла. Извините, Виктор. Мне действительно пора.
– Как думаете, она любит цветы?
Жанна сделала над собой усилие, улыбнулась и дружеским жестом похлопала Виктора по плечу.
– Я думаю, она сейчас переживает смутный период, цветы безусловно ее порадуют, но вам не стоит ждать ответного жеста.
– Конечно, – улыбнулся Виктор. – Я понял.
Он проводил Жанну до двери и последний вопрос задал уже в спину:
– Возможно, шоколадные конфеты подойдут больше, как вы считаете?
Жанне пришлось бежать за автобусом. Водитель уже закрывал двери, когда она буквально запрыгнула в салон. Она долго восстанавливала дыхание, но никто и не подумал уступить ей место. Жанна не огорчалась, зная, что совсем скоро сможет поговорить с Пьером.
Симона сидела на скамейке, была не одна и увлеченно беседовала с бородатым мужчиной. Вдаль Жанна видела не очень хорошо, но ей показалось, что это тот же самый господин, которого она заметила несколько дней назад, и она подошла поздороваться.
– Познакомьтесь с Ришаром, Жанна, – торжественным тоном произнесла Симона. – Он вдовец, его покойная жена Матильда лежит в большом склепе в конце аллеи.
Она повернулась к бородачу и сказала:
– Я рассказывала тебе о Жанне, вдове Пьера.
Жанна слегка растерялась, не понимая, как отвечать на такое представление, напомнившее ей детство, когда у взрослых не было имен и их обозначали как «мама такого-то» и «папа той-то». Она вежливо кивнула и присоединилась к мужу, чтобы поскорее рассказать ему два свежих пикантных анекдота.
47
Тео
Я уже десять минут сижу в своей комнате и не решаюсь выйти. Мне немного страшно и очень стыдно.
Ирис несколько последних дней просит, чтобы я научил ее печь шоколадно-грушевую шарлотку. Я принес с работы все необходимые ингредиенты и пригласил ее на кухню. Ирис обрадовалась, Жанна обрадовалась, даже Будин обрадовалась, и я был доволен, потому что фруктовая шарлотка с шоколадом – хороший способ установить мир во всем мире.
Я поручил Ирис чистить груши и сказал Жанне, что она будет макать печенья. Старушка рассмеялась – непонятно почему, а я занялся муссом. И тут случилась драма в трех актах.
Ирис сказала: «Я порезалась…»
Жанна сказала: «Порез глубокий…»
Я сказал: «Бай-бай!» – и убежал к себе, не посмотрев, на месте палец или затерялся между печенюшками.
Это сильнее меня, я всегда боялся крови, увижу каплю – и выхожу из строя. В детстве у меня часто шла носом кровь, и каждый раз это кончалось обмороком. Все, что относится к внутренностям человека, наводит на меня чудовищный ужас. Как-то раз один психолог попытался научить меня так называемому «дыханию покоя». Я пытался объяснить, что результат будет обратный, но он требовал, чтобы я сконцентрировался на воздухе, входящем в горло и легкие. Доктор слегка обломался, когда я рухнул лицом на длинноворсовый ковер. Точно так же я никогда не мог играть в «Доктора Мабуля»[40] или смотреть «Жила-была жизнь!»[41].
В коллеже был курс PSC1[42]. Когда я понял, что нас будут учить оказывать первую помощь, сразу отказался ходить на занятия, а потом подумал о маме. Может, если бы ей сделали массаж сердца сразу после аварии, мозг не пострадал бы так сильно из-за отсутствия кислорода? Я решился, принудил себя и получил по полной программе: кровотечение, остановка сердца, нарушение мозгового кровообращения, ожоги, открытые раны… Бо́льшую часть времени я провел с закрытыми глазами, но зачет заработал.
Я открываю дверь моей комнаты и натыкаюсь на тишину. Зову Жанну – она не откликается. Бесшумно выбираюсь в коридор, заглядываю в ванную и вижу бутылочку антисептика и упаковку марлевых салфеток. Зову Ирис, Будин – ноль внимания. Начинаю паниковать. Вдруг они поехали в больницу? Что, если рана по-настоящему серьезная, а я их бросил? Прохожу через гостиную в кухню и, слава богу, успеваю услышать, как они шепчутся, иначе попался бы. Никогда не забуду это зрелище. Ирис и Жанна лежали на полу с закрытыми глазами, обильно политые кетчупом, на радость Будин, и пытались сдержать смех, но каждую выдавала содрогающаяся диафрагма. Черт меня побери, я и правда начинаю любить этих теток.
48
Ирис
Надия надела платье, сшитое Жанной. Оно невероятно ей идет, и выглядит она так, будто только что участвовала в модном дефиле. Она очень хотела заплатить Жанне: «Ну хотя бы за ткань!» Они поговорили по телефону, и моя сонанимательница наотрез отказалась от денег, заявив, что ей вполне достаточно простого «спасибо». Надия, конечно, расстроилась и положила в мою сумку несколько испеченных утром пирожных. По ее взгляду я поняла, что рискую «случайно» попасть под колеса кресла, если решусь на протест.
– Накидка произвела фурор в группе, – сообщила она, счастливо улыбаясь.
– Что за группа?
– Моя группа поддержки по рассеянному склерозу. Неужели я никогда вам не рассказывала? Я участвую в ней с того дня, как мне поставили диагноз, общаюсь с теми, кто знает об этой болезни не понаслышке, иногда бывает нелегко, но пользу разговоры приносят необыкновенную. Короче, все в восторге, в некоторых специализированных магазинчиках можно купить нечто подобное, но не такое красивое!
Надия протягивает руку к столику, берет стакан и тут же роняет. Ее лицо искажает гримаса боли.
– Вам плохо?
– Кривошея, сволочь! Наверное, спала в неудачном положении.
– Давайте я попробую помочь.
– А вы умеете?
Я помогаю Надие лечь на кровать
